Виктория Мариновская - Над уровнем неба

-А какой в этом смысл? - не выдержала девушка. - Сегодня меня убьют или после завтра?

Светлана хотела, что бы в голосе прозвучала ирония, но получилось лишь жалобное мяуканье.

-А ты что — так торопишься? - спросил, молчавший до этого Ефрем.

-Вообще-то нет... - пробормотала девушка. Она хотела побыть с Кириллом как можно дольше. Да же если все это оставшееся время ей придется жить под страхом смерти. – Кирилл, но разве человек может попасть туда?

-Может… Я думаю, ты читала фантастические романы о параллельных мирах? Ну, так вот и представь, словно ты героиня такого романа.

-Я последние несколько дней, наоборот, пыталась уверить себя в том, что не сплю, что все происходящее со мной, реальность! – Светлана слабо улыбнулась - Похоже, все мои усилия были напрасными!

-Ты готова? – прошептал Кирилл и крепко сжал ее в своих объятьях. Слезы снова застилали Светлане глаза – в этот короткий миг ни кто их не пытаются убить. Собравшись с силами, она сделала глубокий вздох — нечего зря лить слезы! У них и так мало времени, что бы побыть вместе! Она провела руками по его лицу, слегка прикасаясь к нежной гладкой коже, шелковистым губам. Не найдя в себе силы сдержаться Кирилл нежно поцеловал ее, осторожно придерживая ее за подбородок.

-Да… - она сама удивилась насколько спокойно и твердо

-Тогда нам пора... - бархатный голос ласково пророкотал над самым ее ухом. - Не бойся это не страшно. Ты ничего не почувствуешь.

-Удачи! - Артур устало посмотрел на них, задержавшись взглядом на Светлане.

-Артур... - девушка подошла к нему и протянула руку — Спасибо... За все спасибо. Что теперь с вами будет?

-Что будет с нами со всеми? - ангел-хранитель, усмехнувшись, пожал плечами — Не знаю, я ангел, а не пророк...

-Прощайте! - Ефрем одарил скупой улыбкой Кирилла — Никогда не знал, что скажу тебе это... Но... Удачи тебе темный!

Кирилл обнял девушку крепче и шагнув в тень, падающую от стола. Они исчезли, оставив после себя на дощатом, потемневшем от времени и грязи полу горстку черного пепла.

Спустя несколько минут молчания, Ефрем не выдержал и спросил:

-И как тебе это удалось?

-Что именно? - сумрачно глядя в окно, спросил Артур.

-Кому, как не мне, известно, что Прокураторы никогда не откладывают своих разбирательств на потом. И уж точно не делают отсрочку приговора на несколько дней. Так как тебе удалось это сделать?

-Не без труда... - его голос был едва слышим в абсолютной тишине комнаты.

-Любовь творит чудеса... - Тяжело поднявшись, Ефрем включил кипятильник, заваривая новую порцию чая.

Распахнув неплотно прикрытое окно настежь, в пристройку ворвался порыв холодного ветра. Подхватив черный пепел, и немного поиграв с ним, он разметал его по комнате.

Высокий светловолосый ангел устало сел прямо на пол, облокотившись на холодную кирпичную стену. Его печальный взгляд был устремлен туда, где светилась тонкая полоска рассвета, окрашивая верхушки деревьев в багрово-красный свет.

Начинался новый день...

Прозрачный холодный воздух... Я с удовольствием вздохнула полной грудью и оглянулась.

Здесь, в Пограничье, была осень. Не холодная, дождливо-ненастная, а настоящая осень. Золотая, с синим небом, постепенно склонявшимся к закату и обворожительным листопадом. Разноцветные кленовые листья разлетались будто диковинные тропические птицы, штопором бросались под ноги, мягко планировали на асфальт, плыли по небольшим серебряным лужицам.

Кирилл оказался прав, я не почувствовала, как тут оказалась. Миг — и открыв глаза, уже стою посередине большой старинной площади, в центре которой установлен фонтан.

Когда-то дельфины и русалки, удобно разместившиеся в центре композиции, были белоснежными. Сейчас же налет времени, непогода и многочисленные голубиные компании сделали свое дело — алебастровые лица и мордочки стали желтовато-серыми.

Фонтан не работал. Судя по всему, не работал уже давно — в щелях между керамикой виднелись сухоцветы, пожухлая трава, да и на самих плитках лежал большой слой опавших листьев.

Пустая площадь, и кроме нас с Кириллом, вокруг - ни души.

Дома жилыми не казались. Хотя на окнах висели занавески, на балконах сохли вещи, а из какой-то квартиры даже доносился звук работающего телевизора. Меня не оставляло ощущение декоративности и бутафорности всего окружающего — чистое белье, висело ровно, аккуратно, не шевелясь, несмотря на то и дело набегавший ветерок; работающий телевизор, казалось, голосил не из конкретной квартиры — а витал где-то над площадью создавая лишь иллюзию присутствия...

И еще кое-что — хотя вокруг ни кого не было видно, меня не покидало чувство, что за нами кто-то наблюдал.

Ни шагов, ни отдаленных разговоров, ни одного лица за стеклами окон. Впрочем, один раз мне показалось, как где-то в глубине домов, там, где площадь переходила в улочки, словно бы мелькают серые бесшумные фигуры. Но это могли быть просто вечерние тени от падающих листьев...

Кирилл больше не держал меня в своих руках. Я не помнила, когда он раскрыл свои объятья, только сейчас мы стояли друг от друга на расстоянии метра.

-Кир... - прошептала я, не в силах унять откуда-то появившуюся дрожь в ногах.

Он стоял ко мне спиной, опустив голову. Высокую фигуру скрадывал длинный, до пят, балахон. Плотная грубая ткань чуть заметно колыхалась от редких порывов ветра. Он молчал.

-Кирилл! - забеспокоившись, я дотронулась до его спины.

Не поворачиваясь ко мне, он резко отпрянул вперед и снова застыл — не хуже той русалки из фонтана.

Мне неожиданно стало страшно — отчего-то вдруг показалось, что если заглянуть под черный балахон, там окажется не Кирилл, а кто-то чужой. Или вообще никого не окажется. Что было бы еще страшнее.

-Кирилл! - Похоже, в моем голосе прорезались панические нотки. Вздрогнув, он вполоборота повернулся ко мне, но головы не поднял. — Посмотри на меня! Пожалуйста...

Но он будто и не слышал моей просьбы.

Чувство близкой беды возникло столь остро, что сердце испугано сжалось, а затем начало отбивать бешенный ритм. Я протянула руку для того, что бы откинуть этот проклятый капюшон с его головы...

По-моему — июнь...

Или...

Нет.

Все же был июль.

Не могу сказать точнее, я не очень-то следила тогда за календарем. Было много тополиного пуха и удушливого городского смога, смешанного с запахом плавящегося от жары асфальта...