Дмитрий Алкар - Тени Реальности: Полночь

- Ну так вот. Дождался? Расскажешь?

- Ты чего, безбашенный? - Мгновенно услышал я ответ.

- О! Знаешь язык... Значит, ты наш, местный. Давно завербовали? Или старая ячейка? - Искренне интересуюсь я.

Ответом мне, к сожалению, были короткие гудки. Вот сволочи, а. Даже поговорить не хотят. Хотя звонят то ночью, когда уже не положено тревожить самым обычным этикетом. Интересно, я сказал это вслух?

Выронив трубку, я откинулся на спинку кухонного дивана и ушел в свое странное болезненное состояние еще глубже. Окончательно теряя связь с реальностью, которая так видоизменилась, что превратилась во что-то другое и унесла меня совсем далеко.

Где я оказался? Не знаю, ведь мои инструменты восприятия действительности оказались притуплены и воспринять, что я вижу и где я вижу, понять я не мог. Была ли это Тень? Или полноценное дерево Другой Реальности? Бред? Непонятный вид Другой Столицы очень глубоко?

Видел я поля. Светило, висящее низко и злобно. Красный зрачок огромного солнца изливал массу ядовитого света на растительность и города. Но это было в этом странном месте явно привычно. Меня же несло куда-то еще дальше. Тянет или затягивает? Не могу понять. Начинаю слышать неясный мне звук. Тонкий, но низкий. Гул колеблет пространство вокруг, и так вздрагивающее от солнечного огня, падающего с небес.

Щелчок. Водоворот. Рывком ощущаю себя, уже как будто телесно. Стою, подняв одну руку в повелевающем жесте и опустив другую на эфес крестообразного меча-посоха. Не могу пошевелиться? Кажется, да, не могу. Пробую и слышу некий скрежет. Да что со мной такое? И где я оказался? Кто я, в конце концов? Марево перед глазами внезапно падает, и я начинаю прекрасно ощущать происходящее.

Я огромен. Меня много и я тяжел. Я стою, потому что я как статуя. Нет, стоп. Я и есть статуя. В моем металлическом теле плещется живая кровь. Только-только. Тепленькая, свеженькая, жертвенная. Чтобы я ожил? Или кто-то появился здесь, в статуе? Это некий культ?

Опускаю взгляд. Передо мной, внизу, у пьедестала, находятся коленопреклонные фигуры в черных балахонах. От них веет чем-то знакомым. Слуги Тьмы.

Слышу голоса, сливающиеся в единый хор вопросительных интонаций:

- Ответь, о Великий...

Думаю, как же я могу ответить, если я состою из металла, и, неожиданно для самого себя слышу собственный тяжелый и гудящий голос:

- Что могу я вам ответить? - Мимолетно думаю, что очень хорошо: остаток фразы не произнесся вслух. А то бы эти товарищи что-нибудь не то о своем любимом истукане подумали бы.

- Мы сил собрали и готовы к войне! - Обрадованный хор прозвучал мне в ответ. - Вернешься ли ты, о Великий, чтобы возглавить свои верные силы Тьмы?

Судорожно думаю и быстро отвечаю, пытаясь привыкнуть к столь необычному способу озвучивания своих мыслей:

- Нет, не вернусь к вам я. Мало слишком крови. Не верны вы моим заветам! Уйду у от вас в чертоги Тьмы и не вернусь...

Меня прервал возмущенный и испуганный хор голосов. Пришлось импровизировать:

- Но если зальете вы кровью земли и покорите все, и уничтожите жизнь до края - одобрю вас я и подумаю над возвращением. А пока исполняйте следующее: верните меня обратно в чертоги, откуда пришел я. А второе: уничтожайте все! Не останавливайтесь ни перед чем, чтобы я смилостивился над вами! В атаку! - Прорычал я последние фразы на грани инфразвука.

Склонившиеся подо мной балахоны зашевелились и засуетились:

- Конечно, о Владыка! Мы в сей же цикл Багрового Светила начнем войну! И возвращайтесь обратно в чертоги, не гневитесь!

Я почувствовал радость от того, что, кажется, вернусь обратно домой. И действительно, фигуры начали перемещаться и выстроились в форме девятилучевой звезды, подняв руки и начав что-то шептать своим невнятным хором. Меня подернуло, зрение затуманилось и только успел я напоследок напутствовать их:

- Предайте все огню!

И очнулся от резкой боли у себя на кухне, кажется, выкрикнув эту фразу в слух. Потому что склонившаяся над моей рукой жена умыльнулась:

- Даже в бреду все в мечтах о всемирной власти?

Я дернулся, чуть не помешав вовсю шедшему, оказывается, процессу перевязки над моей рукой.

- Давно приехала? - Тупо спросил я, глядя постепенно фокусирующимся зрением на жену.

- Зрение отшибло? - Мило поинтересовалась девушка. - Я только сапоги снять успела, как смотрю - тело на кухне лежит. Даже не переоделась...

- Давно моей лапой занимаешься? - Кажется, еще более тупо спросил я.

- Полчаса как. Сначала почистить энергией. Потом антисептиками залить. Думала, очнешься. А тебя крепко накрыло. - Она разрезала ножницами бинт и быстро перетянула ладонь двумя концами ткани, крепко завязав. - Все, готово. Жить, возможно, будешь. - Она усмехнулась.

- Добрая ты... - Улыбнулся я, сделав порыв подняться на ноги.

- Сиди уж. Горе луковое. Я тебя тоже очень-очень люблю. А теперь рассказывай, что у тебя случилось и в какую именно филейную часть ты влез. - Она села рядом со мной, обняв за плечи.

- Боюсь, сразу во все. - Вздыхаю.

И начал рассказывать. Во всех подробностях, перемежая фактологию событий своими предположениями и, время от времени, отбиваясь от ехидных комментариев супруги. Пару раз пришлось отвлечься на завтрак и ранний обед. Под конец рассказа голова уже гудела: я много говорил и мало спал. Если вообще это бредовое состояние, посетившее меня ночью, можно было бы назвать сном. Поэтому, закруглив повествование, я вяло поинтересовался, как прошла ее поездка и, не успев выслушать даже несколько слов, отрубился, обмякнув на кухонном диване.

К моему превеликому счастью, на этот раз мне ничего не снилось. Совсем ничего. Мое измученное сознание наконец получило отдых, дарованный милостивым иногда подсознанием. Спал я долго, судя по всему.

Потому что очнулся я на том же диване, а за окном начинало светать.

Тяжко зевнув, едва не вывернув себе челюсть, я пожевал губами и потянулся. Всё тело, естественно, затекло. Единственное, что я был заботливо укрыт лёгким одеялом. Видимо, постаралась супруга. Не помню, чтобы я вставал перед тем как меня вырубило. Однако же и горазд я спать. И как же теперь всё болит. Включая голову. Хотя она, скорее, просто шумит, не давая внятно думать. Задумчиво ворочаю шершавым языком, пытаясь прикинуть, есть ли у меня сейчас силы встать или стоит обратно рухнуть головой на стол и, отдавливая себе щеку и нос дальше, отрубаться.

Наконец в мутном сознании возникла правильная мысль о том, что если я так сделаю, то мне станет ну совсем плохо. Переспать, к тому же в такой позе, это совсем нехорошо, а скорее неприятно. Надо подняться. Тут, собственно, я вспоминаю, что случилось и бесстрастно поднимаю ладонь к глазам. Она вся обмотана бинтами. С некоторым интересом срываю кое-где прилипшие бинты и вижу что произошло почти невероятное. Ладонь жива. В смысле, она вся покрыта рубцами и свежими шрамами, но уже зажившими. Такими розовыми, зазудевшими слегка от обволокшего их свежего воздуха. Значит, регенерация произошла и очень быстро. Тогда понятно с чем связана моя спячка. Да и жена, скорее всего в буквальном смысле, свои руки к этому тоже приложила.