Дем Михайлов - Ледяное проклятье

— Это уже седьмой, — тихо произнес догнавший его черноволосый священник с привязанным к поясу балахона деревянным ключом. — И каждому был отдан приказ учинить убийство.

— «Близнец» меняет носильщиков, как только их силы истощаются, — отозвался отец Флатис, отрешенно смотря на горизонт. — Он знает, что оставляет за собой отчетливый след темной магии, отмечающий его путь. И старательно заметает следы, старается сбить нас с верного пути и сосредоточить поиски в другом направлении. Именно таким образом ему удалось ускользнуть с места схватки с лордом. Покорил своей воле пришедшего оплакивать гибель родичей ребенка, спустя десять лиг сменил его на более сильного бродячего торговца. Влил в сироту толику своей темной и смрадно воняющей силы и отправил его на север, где тот напросился переночевать в сельский дом. Сиротка дождался глухой ночи и их же топором зарубил всю приютившую его семью, прикончил трех встреченных им по пути припозднившихся сельчан, а затем перерезал себе горло напротив церкви, чтобы приходской священник почувствовал всплеск темной силы и поднял переполох. Затем обезумевший торговец учинил резню в небольшом городишке к западу от тракта, спустя день молодая девица зашла в первый попавшийся трактир и успела убить пятерых, пока подоспевшие стражники не порубили ее на куски… Это все звенья одной кровавой цепи, ведущие нас к цели.

— Брат мой! Ты говоришь так, словно считаешь «Близнеца» разумным! Это всего лишь предмет, обладающий темной силой! Порождение рук проклятого Тариса!

— Не стоит недооценивать врага, отец Морвикус! — полыхнул синими глазами седой священник. — Именно этого он и ждет! Неразумный предмет не стал бы пытаться сохранить свое существование любой ценой! Продолжил бы лежать в грязи до скончания веков!

— Простите за неразумные слова, брат мой, — склонил голову священник из ордена Привратников. — Вы мудрее и опытнее в этих вопросах.

Ничего не ответив, отец Флатис пришпорил коня, ведя отряд на юг. Священник явственно ощущал витающий в воздухе и еще не успевший рассеяться темный след кинжала. Помимо этого его ничто больше не интересовало.

Сгархи донесли нас до середины ущелья, ведущего к нашему поселению. Здесь я их остановил, предпочтя пройти оставшийся путь пешими. Мне и так будет нелегко убедить стражу, что я не кто иной, как их господин, если вообще удастся это сделать. Уж слишком я страшно выглядел, на взгляд обычных людей. Закованная в доспехи мрачная фигура, вьющийся за плечами рваный черный плащ и извивающиеся над головой ледяные щупальца… Я выглядел, словно выходец из замерзшего ада, но никак не барон Корис Ван Исер.

Спустившись на землю, я обернулся к морде сгарха и низко поклонился, благодаря за помощь. Тот путь, на который нам потребовалось бы как минимум полторы недели, а то и больше, сгархи потратили три дня. А если учесть, что эти могучие звери с белоснежной шерстью еще и защищали нас ото всех опасностей Диких Земель одним своим присутствием, их помощь была просто бесценной.

— Я и мои спутники благодарим вас от всего сердца, — повторил я свою благодарность вслух.

«Ты помог мне вспомнить себя… я помог тебе… — раздалось у меня в голове, а поднявшийся на лапы сгарх развернулся к выходу из ущелья. — Теперь охота… самки отяжелели… плохо охотятся сами… надо помочь…»

— Постой! — поспешно воскликнул я и, подчиняясь наитию, произнес: — Скоро зима закончится, и вы не сможете защитить себя и детенышей от шурдов. Если хотите — приходите сюда, к нам. Если я буду жив, то сделаю все, чтобы гоблины не смогли добраться к вам в норы, неся с собой обжигающий огонь и злую магию.

Развернувшись, сгарх навис надо мной, с шумом выдохнул из пасти воздух и склонил морду набок, словно обдумывал мои слова.

— Решать вам, — развел я руками. — Но если захотите этого — просто приходите к стене моего поселения, ты знаешь путь.

«Да… я знаю путь… когда солнце станет выше, а воздух теплее, я вспомню твои слова…»

— Хорошей охоты, — крикнул я уже вслед быстро удаляющимся по ущелью сгархам. Еще минута — и звери скрылись за изгибом ущелья. Лишь взметенный в воздух снег медленно оседал на землю. Для столь исполинских размеров сгархи двигались потрясающе быстро.

Проводив зверей взглядом, я поправил висящий за плечом меч и с невольным вздохом оглянулся по сторонам. Высоченные каменные стены поднимались высоко над головой. Настолько отвесные, что даже снег не смог удержаться на гранитных склонах. Лишь кое-где на карнизах и выдающихся из стены скалистых буграх виднелись снежные шапки. Мы в трех шагах от дома…

— Ну вот, Лени, а ты боялся, — невесело хмыкнул я, взглянув на потирающего отбитый зад рыжего. — Хоть твой господин и не понять что собой представляет, но ведь довел тебя до дома, не съел живьем по дороге.

— Что вы, господин! — возмущенно воскликнул Лени, блеснув единственным глазом. Пустая глазница была скрыта за плотной повязкой, придававшей рыжему несколько залихватский вид разбойника с большой дороги. — И в мыслях подобного не было, Создатель свидетель! Сперва страшно стало, когда закричали вы дико и от церкви поползли прочь. Я и подумал грешным делом — не господин это, перевертыш всамделишный. Подменил господина Кориса в одну из темных ночей и в его облик перекинулся! Но теперь вижу — вы это! Как есть вы!

— Да? — поразился я, оглядывая свое заключенное в доспех тело и скользящие по плечам щупальца. — Ну будем надеяться, что и остальные так же подумают. Хотя я бы не поверил… Вот что, Лени, надежда — это, конечно, дело хорошее, но надо бы все же проверить, я это или нет. Ударь меня мечом.

— А?! — поразился рыжий. — Что сделать, господин?

— Лени, тебе глаз вышибли, а не ухо оторвали! — начал я злиться. — Кому сказано — ударь меня мечом! Или топором. Что есть под рукой, тем и бей. По голове.

— Да вы что, господин?! Ни в жисть! — замотал головой рыжий и, тут же ойкнув, схватился за потревоженные раны на лице. — Не ударю!

— Фуф… — устало выдохнул я и начал объяснять то, что мне самому казалось прописной истиной. — Лени, ты же помнишь, как меня корежило в судорогах у церкви? А если ты прав? Может, я и в самом деле перевертыш — хотя слышу это слово второй раз в жизни. Первый раз от Рикара, теперь — от тебя.

— Бабки ими пугают. Тварь, мол, есть такая подлая. Убьет путника одинокого, сожрет до последней косточки и его облик примет. Да не только с виду человеком казаться будет, но и память его к нему перейдет и, что убиенный помнил, то и тварь узнает, — тихо произнес Лени. — Потому старухи и наказывают: если, мол, человек в лесу пропадет, а потом дней через десять объявится, то его в дом допускать нельзя. Сначала в церковь отвести надо, пусть помолится, дым Раймены вдохнет, со священником побеседует. Ежели ничего не случится, потом уж и до дому пускать можно, чист он. А ежели перевертышем окажется, то на святое место ступить ему Создатель не дозволит, вмиг его погань на свет явит и нам укажет.