Константин Калбанов - Вепрь-3

— Это он что же, выходит дружину целую развел? — В глазах Световида начал зарождаться гнев.

— Не закипай, будто самовар, — отмахнулся старик, — нешто у него не было и до того десятка добрых бойцов. Может статься был и не один. Ить ворога бил и бил ладно, такого в одиночку не учудишь.

— Тут твоя правда, батюшка.

— Но тогда чего же он? Вскрылся бы, так князь его от службы ослабонил, и зажил бы он жизнью иной? — Искренне удивился Градимир.

— Он к Великому князю не вхож и мысли его до него можно донести не иначе как через нас или подав челобитную в приказ, о чем мы опять таки прознать очень даже просто можем. А нам веры у него нет, — вздохнул на непонятливость сына Световид.

— В корень зришь, сынок, — довольно кивнул Радмир. — Есть у него задумки и немало. Вот ты Градимирушка, сказываешь, что его гранаты против обычных куда лучше. Пули новые, от него пришли, а от того стрельба и метче и дальше получилась, почитай в два раза. Кресала новые приладил, на простой мушкет и тот стал бить куда как чаще. Переделка не особо дорогой получилась, но очень нужной. Опять же эта его задумка, с бочонком пороха, каменным дробом и пистолем, хотя уверен, что не было там пистолей. Умен он на всякие придумки, но не знает как все это вынуть на свет божий, потому как от нас он очень даже может ждать беды. Сколь он роду нашему сделал добра, а чем отплатили? Окрутили службой княжьей пожизненной, причем не по доброй воле. Он сына твоего от смерти спас, а ты ему подворье подсунул обчищенное под конец, так что стало оно его держать как якорь.

— Так к добру все, — возмутился Световид.

— К добру, да против воли. Нет у него уверенности, что он вынет свои задумки, а его, к его же пользе, не похолопят, вот и таится.

— Дак ведь, слово боярское…

— А он о том, ведает? — Безнадежно махнул рукой на сына старик.

— Стало быть, нужно ему о том сказать, напрямую, — заявил Световид. — Неча таиться, коли для княжества польза великая может выйти. Эвон, у Кукши опять чуть было биты не были, кабы Градимир в ослушание не пошел.

Вопреки ожиданиям и тому, что враг на этот раз куда как более основательно подошел к подготовке этой кампании, война в очередной раз вышла скоротечной. Не на шутку испугавшийся первого поражения, Миролюб неожиданно для всех призвал под Кукшу, целых десять полков посадской конницы, Да ополчение со всей округи, в том числе и Звонграда, практически лишив его защиты. Случилось это настолько быстро, что никто ничего и понять не смог. Ну, не ожидали от него такой глупости, чтобы он перепугавшись бросился оголять земли и стягивать все силы в кулак.

Но не превосходство почти в двадцать тысяч решило исход сражения и не применение новомодных пуль в полках нового строя, тем паче и тех и других было не так, чтобы и много. Гульды даже в этом случае имели все шансы на победу. Да чего там, к тому все и шло. Они уже практически продавили центр брячиславцев, когда совершенно неожиданно, у них в тылу появились три полка стрельцов при двух десятках пушек. И виной тому оказался Обережненский воевода.

Разбив полки у своей крепости, да так, что из сечи смогла уйти только небольшая часть, он оставил в гарнизоне под командованием Бояна, только таможенников, пограничников и ополченцев. Основными же силами выдвинулся к Ладе, где по уговору с тамошним воеводой, тот вывел в поле все свои силы, чтобы атаковать гульдов, стоящих против крепости лагерем. Генерал гульдов обрадовался и вывел свои полки, вот только его ждало горько разочарование, потому как лишь началась баталия, в тыл ударили неизвестные части.

После этого, уже тремя полками, два воеводы двинулись к Кукше и поспели как раз вовремя. Оповещать Миролюба было недосуг, поэтому полки сходу ударили в тыл, быстро овладев лагерем, пушками и главное, пленив короля Карла. Так уж случилось, что войск при нем почти не осталось, потому как уже близился перелом в сражении и все резервы были введены в дело. Брячиславцы очень удивились, когда непрестанно давившие гульды, неожиданно остановились и в полном порядке, начали отход. Попытки контратаковать, ни к чему не привели, противник с относительной легкостью отбивал все нападки неприятеля, хотя и продолжал пятиться, по всей линии.

Все разрешилось, когда с вестью к Миролюбу прибыл лично Градимир, ладненский воевода побоялся предстать пред светлы очи. Смолин появился не один, а в сопровождении сотни посадских, доставил к шатру Великого князя, короля Карла. Первому пришлось изрядно почесать затылок, как ему поступить: наказать ослушника или наградить человека переломившего не ход сражение, а всей войны. Награда воспоследовала, а в наказание, Градимир еще два года должен был провести в должности воеводы Обережной, ну раз уж у него так славно получается ее беречь.

— Вот и я о том думаю, — согласился старик. — Он за себя бережется, да за людишек своих, за коих ответственность чувствует. Боится, что задумки его много прибытка принесут, и тот прибыток нам глаза застит, а того не ведает, что спокойствие княжества для нас дорогого стоит.

— А есть ли там столь великий прибыток? — Усомнился Световид.

— Уверен, что есть. Сколько может стоить оружие, с помощью которого пара десятков, сомнительно, что у него больше, сумели знатно потрепать два полка? А как тем оружием вооружить цельный полк? То-то и оно. А еще сдается мне, тут не только в оружии дело. Есть еще что-то. Я в том уверен.

— Сегодня же отправлю в Обережную гонца, чтобы Добролюб прибыл сюда. Как говорится — сядем рядком и поговорим ладком, — решил Световид и получил одобрительный кивок отца.

Обманывать бывшего скомороха в его планы никак не входило. Каким бы это не казалось абсурдом, но у него и в мыслях не было порушить слово главы рода, данное им тут же, в этой самой горнице. И не имело значения, что все знавшие о том, сейчас находились здесь же. Все в этом мире имеет цену и далеко не всегда та цена измеряется златом и серебром, есть нечто, чего ни за какую деньгу не купить.

— Я вам еще не все обсказал, — начал Градимир и было видно, что говорить он намерен о вещах серьезных. — Тут дело касаемо нашей семьи…

— Это что же получается, Смеяна… — Выслушав рассказ сына, хмуро начал и осекся Световид.

— Нет не получается, — твердо возразил Градимир. — В том уверен и сам Боян, хотя и съедает его ревность, как ржа добрый клинок, и я за то голову на плаху положу. Но вот сказать, что зять не прав я не могу.

— Выходит, Смеяна честь блюдет и сомнений в том никаких быть не может?

— Батюшка, а есть ли у тебя сомнение в твоей невестке?

— Это еще что за весть несказанная!

— Коли не ведаешь, то я скажу. Жена моя всю жизнь иного любит, с младых лет, но ни взглядом, ни делом того не показывает, будучи верной и преданной моей спутницей по жизни. Смеяна дочь ее и оного от нее ждать нельзя, а сердце… Сердцу не прикажешь.