Константин Калбанов - Вепрь-3

К подворью Смолиных он подкатил как барин, сидя в легком экипаже на мягком ходу, которым правил Кот, оно можно было и верхом, но бабушка строго настрого запретила. Она не одобряла и эту поездку, но тут уж ничего не поделаешь, воля полкового воеводы. Так что Виктор совершал это путешествие устроенный со всеми удобствами, обложенный мягкими подушками и в неспешном порядке.

Экипаж этот смастерил Богдан, по собственному почину, уж больно мала оказалась бедарка в которой могли разместиться только два человека, а пассажиров случалось куда больше, вон хоть взять ежедневные поездки в Приютное за работницами, чуть не на головах друг у друга сиживать приходилось. Теперь было куда как удобнее. Кстати, это обещало-таки стать дополнительной статьей дохода, Богдану уже поступил заказ от знакомого купца Лиса на это новшество. Так как дел особых пока не было, кузнец, по совету Виктора, взялся за заказ, все же человек полезный, но от последующих они пока отказывались, мало ли как оно все обернется.

В воротах оказался все тот же старик, который едва рассмотрел колоритную внешность сидящего в повозке, сразу его узнал и весьма сноровисто принялся растворять ворота. А чего разводить лишние разговоры, коли насчет этого гостя все было известно. С другой стороны, оно вроде как и не по чину, вот так вот разъезжать в чудной повозке, да еще и въезжать на боярское подворье, но болезненный вид и наличие множества подушек без труда указывали, что самостоятельно передвигаться ему сейчас трудно. Вот только людям, что с ним прибыли, он строго настрого указал, быть близ ворот, вместе с конями. Прикажут, так их и сопроводят и накормят, а пока будет так как он сказал. Никто спорить и не стал.

— Здрав будь, воевода батюшка.

— И тебе скорейшего выздоровления, Добролюб. Не стой, ведаю, что хворый, присядь. Присядь говорю. Разговор долгий и серьезный, так что силы тебе понадобятся.

Вот такое вот многообещающее начало, иди и думай к чему все это приведет. Но в голосе слышится все же забота, ни какой скрытой угрозы не заметно. Что же тут происходит, к чему его вызвали. Как бы то ни было, не начав разговора не узнаешь и прав воевода, силы еще ой как понадобятся. Без лишних разговоров он подошел к лавке и опустившись на нее облегченно откинулся к бревенчатой стене.

В этот момент, дверь отворилась и в горницу вошел знакомый старик, дядька воеводы. Проявляя уважение к летам, Виктор поднялся и отвесил поклон. Зря он это. Как только кровь прилила к голове, она тут же поплыла и не подхвати его воевода, Волков непременно воткнулся бы своей многострадальной частью тела в пол. Старик на это недовольно покачал головой, воевода же наоборот, одобрительно похлопывая усадил страдальца обратно. Даже воеводе, бывший скоморох скорее изобразил земной поклон, и тот понимал, что вызвано это не неуважением, а боязнью попросту упасть, что он сейчас и продемонстрировал, выказывая уважение древнему старику.

— Чего поклоны земные отбиваешь, коли немощен? — Недовольно проскрипел дедок.

— Дак и сам не ведаю, дедушка, само оно как-то.

— Ты за словесами-то следи, десятник. Ишь удумал, дедушка, — недовольно заметил Световид.

— Не суди парня. Чай сам в свой час не объяснил кто я, так что неча на зеркало кивать, коли у самого рожа кривая.

— Твоя правда батюшка.

— Батюшка!? — Не удержавшись выдохнул Виктор. Твою дивизию, сто тридцатый полк! Выходит это отец воеводы! А он-то ему… Ох держите меня трое. Это же полный абзац!

— Не ожидал, что глава рода боярского тебя внучком величать станет? Да ты дыши, дыши, не то грохнешься в беспамятстве, а нам с поленом говорить не о чем, — проговорил Радмир.

— Стало быть, на судилище меня призвали, — снова откинувшись к стене как-то равнодушно бросил Виктор.

Что же, чего-то подобного стоило ожидать. Жаль только дочурку. Как сложится ее судьба, вырастят ее вольной или ей будет уготована судьба холопская? Оружие при нем, можно и подороже продать свою жизнь, вот только вырваться все едино не выйдет, а Неждану в отместку могут и живота лишить. Чему быть, того не миновать. Придется покорно ждать.

— А есть за что судить? — Лукаво улыбнулся воевода. Вот поди и пойми его. И вообще, что тут происходит. Да пошло оно все!

— Зачем призвал, воевода, — голос усталый, так говорит только тот человек который для себя уже все решил и смирился с судьбой. Потому и без разницы ему кто перед ним, дерзости нет, но и от пиетета ничего не осталось.

— А разговор стародавний продолжить, — наливая квас произнес Световид, затем протянул кружку Виктору, — Выпей, может полегчает.

— Я уж лучше из своей фляжки. Там настой травный.

Произнеся это, Волков и впрямь отстегнул фляжку и сделал два больших глотка, все как учила лекарка. Чего она там намешала ему было и невдомек, но только облегчение пришло сразу, и головокружение отступило и начавшаяся было тошнота тут же прошла. Только холодок из груди никуда деваться не хотел, но то уж по другой причине.

— Вижу полегчало. Тогда продолжим. Помнится, ты мне сказывал, что хочешь мануфактуру открыть, обзавестись семьей и зажить спокойной жизнью. От меня письмо к другу моему старинному просил и побывал на мануфактурах, как иноземных, так и наших. А своего дела как не было, так и нет.

— Так ведомо тебе воевода, что и дом и семья у меня были и мануфактура должна была появиться, да не сложилось. Дом и семью пожгли. Видно спокойное житье не про меня, не сложилось как-то.

— Больно егозлив, вот и не сложилось. Сказано ить в писании, прощай врагов своих, — возразил Световид.

— Видно не про меня те слова, не умею я прощать. Мне ближе иные: Око за око.

— У тебя со сторицей получается, — покачал головой воевода, — Но не о том речь. Что же ты, думаешь и далее вот так зверем лютым прожить, эдак век у тебя выйдет не долгий.

— Кровушки я уж напился вдоволь и за семью отомстил сполна, да только нынче у меня жизнь так уж обернулась, что служба мне выпала пожизненная.

— Световид, хватит ходить возле да около, — вмешался старый Радмир, — не видишь, парень гадает, да понять не может, чего мы тут удумали.

— Твоя правда, батюшка. Так вот, Добролюб, греха в том, что ты сохнешь по моей внучке мы никогда не усматривали и не усматриваем. Доколе ты себя в руках держишь и не покушаешься на то, что твоим быть никогда не сможет, от нас беды не жди. Многое нас повязало, но то все в прошлом. Сегодня знай, что род наш тебе не угроза и никогда не был, потому как хранит тебя слово главы рода Смолиных и будет хранить даже когда его не станет. Долгих лет тебе батюшка.

— Чего уж, все под богом ходим, и каждому свой век отмерен, — грустно улыбнулся старик.

— А как же род Вяткиных? — Не удержался Виктор.