Наталия Шиманская - Дочь Земли

Она подвела итог. Выдержала минутную паузу. Поинтересовалась бесстрастно:

- Твой ответ, Дана?

В побелевшем до синевы лице, повернутом к ней, жили сейчас одни глаза - растерянные, обреченные, полные муки и невыплаканных слез. Девушка облизнула пересохшие губы, прошептала хрипло:

- Я согласна. Да.

- Молодец! - Аля поднялась. Небрежно взмахнула рукой. Кресло испарилось. Зато, непосредственно у кушетки, нарисовался аккуратный овальный столик с двухлитровой бутылкой минеральной воды, стаканом, свежайшим, нарезанным ломтями хлебом и фруктово-сырным ассорти на плетеном соломенном блюде. На стенке сбоку явилось небольшое зеркало. Под ним - полочка с косметическими принадлежностями. На кушетке, в ногах, оказалась стопка чистой одежды. А в противоположном углу открылся прямоугольник узкого прохода.

- Санузел. - Указала на него Аля. - Там все необходимое. Ничего не опасайся. До завтрашнего дня тебя никто не потревожит. Если почитать захочешь, или другое что-нибудь потребуется из еды, питья и так далее, нажмешь вот эту кнопку на столике. И вслух попросишь. Свет регулируется так же. Ясно?

Получив поспешное подтверждение, девочка приглашающе поманила своего неподвижного сопровождающего. Тот отделился от стены, шагнул к Дане. Взял за руку. Надел на запястье и застегнул наглухо широкий плоский металлический браслет, ртутно-серебристого цвета. Затем повернулся, отошел, молча, равнодушно.

- Простите, пожалуйста! - испуганно-просительно прозвучало вслед собравшейся на выход Але. Она оглянулась, посмотрела.

- Спасибо! - Сквозь слезы пробормотала девушка. - Я знаю, если бы не вы, меня убили бы. Там, в этом зале. И убивали бы очень страшно и очень долго!..

Аля поморщилась. Передернула плечами, как от укуса комариного. Вышла.

Глава 38

Пыльное полотно асфальта под ногами. Тронутая первым золотом листва придорожных кленов. Большие муравьи - машины. Маленькие муравьи - люди. Бегут, снуют, торопятся - делать, искать, добиваться. Жить, любить, желать, постигать. Везде, всегда, во все времена - под разными соусами и с разными приправами, прикрытая непохожими одежками, расцвеченная разноликими расцветками - суть остается одной. Где бы ни жил и за что б ни боролся, такие постулаты общеизвестные, как: голод, жажда, любовь, ненависть, горе, счастье, вера и неверие остаются непоколебимыми в определении, сходными в проявлении и одинаково зажигающими души. Будь ты человеком, или оборотнем, или фарром. Или, даже, тем самым призрачным богом сна... Морфеем, хи-хи, Морфеем!..

Она останавливается посреди тротуара, задирает голову к синему-синему, в белой окантовке облаков, небу. Улыбается - задумчиво и кротко.

Центр городка. Старая ратуша. Стрелки часов, привычно отбивающие шаг истории. Дыхание времени, уже останавливающееся для нее. Той, что когда-то, давным-давно с одной стороны, а с другой - каких-то пять с половиной месяцев назад, была себе обычной тринадцатилетней девчонкой. Да, мечтательницей. Да, фантазеркой. Да, одинокой белой вороной, боявшейся взрослой жизни как беспощадной гильотины, одним махом отделяющей душу от тела. И оставляющей оскопленную пустующую оболочку, бредущую затем годами и десятилетиями по заданной обстоятельствами и судьбой траектории. До тех пор, пока смерть, естественным и единственным окончанием, не обрывает её механическое хождение.

Большинство "взрослых и состоявшихся" положение такое вполне устраивает. Они находят себя в повседневных заботах. В магазинных шопингах, банальных уборке, стирке, готовке. В обустройстве собственного жилища. В построении, по их понятиям, идеальной семьи или карьеры. В накоплении каких-то, ценных и не слишком, безделушек и предметов быта.

Они растворяют себя в детях, а после - во внуках. Диктуют, предписывают, указывают, честно стараясь вырастить из этой молодой поросли точное свое подобие. И многим это даже удается. Они молодцы, вообще, эти взрослые. Они удовлетворены своею предсказанною, расписанною наперед на годы, упорядоченною и размеренною, славною жизнью. Жизнью, в которой нет места и времени лишь таким, недостойным внимания мелочам, как бриллиантовые капельки росы на воздушном кружеве паутины. Как застывшая гладь озерной воды по утрам. Как причудливые, фантастические узоры инея на траве, тронутой первым морозцем.... А кто из этих взрослых, важных и серьезных, пожизненно занятых своими неотложными делами и целями, смотрел - не торопясь и не летя куда-то - в ночное ясное небо? Кто помнит из них, каких оттенков бывают звезды? И как хрустальна чистота воздуха перед рассветом? И сколько же на самом деле переходов цветов в радуге? А кто из вас, взрослые, летает во сне? А кто способен в обычной зеленой лужайке открыть дивный мир эльфов и фей, а в наименьшем и непригляднейшем цветке разглядеть живую душу?! Скажете - все это глупости и ненужные сказки?..

Ну. Тогда, я поздравляю вас! Вы стопроцентно взрослый(-ая)! Закрывайте уже эту идиотскую книжонку и зашвыривайте куда подальше. Потому что она - не о зле, и не о добре. И не о моральных принципах. И не о нравственных рамках. И не старается она вас ничему научить, ни к чему привязать, ничем обязать! Она о чувствах и видении, доступным тем лишь, в чьих душах вопреки всему остался жив Ребенок. Как существо единственно совершенное в уникальной своей способности обнаруживать и, главное, понимать то, сокрытое и тайное, что взрослым недоступно. А потому и смешно, и нелепо, и непонятно. Ни один, до мозга костей взрослый, не в состоянии чувствовать так тонко, и зрить так глубоко, и верить так безоговорочно и чисто!..

И больше всех мук и несчастий, в короткой и ломанной своей жизни, Аля боялась, что вот придет страшный и неотвратимый день, когда её отрежут по живому от драгоценной этой пуповины детства. И тогда сама жизнь её оборвется, окончится одномоментно и навсегда, как струйка проточной воды из перекрытого намертво крана!

Но - не случилось. Она остается собой. Уже не будет обескровлена. Уже не преступит черту. Непонятным и странным образом магия сказки ожила. Стала её миром. Её повседневностью, её обыденностью. Ну, а то, что она, сказка эта, страшноватая? Так, быть может, в этом и прелесть своя имеется определенная? Как говорится - кому что нравится. Кому шоколад, а кому - и куриный хрящик!..

Осень. Сентябрь заканчивается. А листва-то уже желтеет вовсю. Расцветает багрянцем и бронзой. Давненько не было дождя. Пыль на асфальте. Пыль на траве. Пыль на припаркованных у обочины машинах. Вся их жизнь - пыль, кривится девочка пренебрежительно. И сразу осекает себя. Чего это она перекосилась, будто кислятины хватила? Давно ли сама бегала по этим же улочкам? И радовалась жизни? И принимала, как данное и пыль, и сор, и суету города?