Оксана Демченко - Безупречный враг

— Как глупо! Начнем с того, что я не использую голос без крайней надобности. — Амели обиделась, даже капризно надула губы. — Затем — ты отвратительно самонадеян, я не мелкая писклявая храмовая вещь и могу достать тебя за дверью и дальше, на корме или носу корабля. Я обладаю полновесной каплей божьей и согну тебя, если пожелаю. Вот постараюсь — и заставлю прыгать.

— Все вы, сирены, собою гордитесь и прочих не числите людьми.

— Ты сам начал злить меня! Довольно, прекрати наконец умничать тут и командовать. Давай напомню: ты рулевой, тебе приказал сюда явиться сам капитан. Он для тебя поважнее сирены. Садись и слушай.

— О чем пойдет речь? — упрямо уточнил моряк, не двигаясь с места.

— Ты отвратительный наглец… Хорошо же, я искала оримэо по имени Юго, чтобы он помог мне выручить из беды сирина Элиис. У девочки большие неприятности, она теперь вне Древа и ею интересуется король Дэлькоста. Кроме этого ядовитого подлеца в деле целая толпа его жадных подданных. С указанной сворой я постепенно разбираюсь, память у тех, кто видел Элиис, слабеет. Но сам Альбер успел многовато наворотить.

— Она здесь? — охнул Юго и быстро пересек каюту. — Цела, жива и свободна, я рад! Ври дальше, уже интересно. Что может угрожать сирину, породнившемуся с океаном?

— Обман. Предательство. Крушение надежд. Отчаяние. Для нее, дочери моря, все перечисленное гибельно. Утратит себя, если разучится верить людям. — Сирена погладила крышку ларца. — Пока что она путешествует на корабле, именуемом «Гончая луны», и я не знаю, насколько оправданны мои страхи. Я исхожу в рассуждениях из здравого смысла и грубой деловой практичности. Но я опасаюсь строить выводы слишком уж поспешно. Вмешательство будет необратимо… Пока что я сомневаюсь. Может статься, хотя это почти немыслимо, но я все же отдаю должное обаянию Элиис… Вдруг принц Мирош всерьез любит девушку? Тогда ему надо дать время для принятия решения. Он непростой человек, и кто знает, вдруг он решится и откажется от Дэлькоста? Тогда худшее не произойдет. Здесь, в ларце, кое-какие записи по поводу Элиис. По большей части их делал ее названый брат Боу. Ты читаешь на эмоори?

— Дурацкий вопрос.

— Второй такой же: а на тэльрийском?

— Само собой. Даже романы.

— Вот так рулевой… Это тоже роман, и я не знаю, хороша ли его развязка. Читай и думай, после прочтения бумаги лучше сжечь, мы стараемся не допускать появления записей на эмоори в здешних архивах. Больше мне пока ничего не требуется. Через месяц, никак не раньше, «Гончая луны» встанет на якорь в этом порту. Если сочтешь, что Элиис тебе дорога и я не лгу, сойди к тому времени на берег и дождись меня в корчме «Ржавый якорь». В ларце есть указание, как ее найти. Там же — письмо к хозяину. Тебя поселят на любое время и при любом числе посетителей и постояльцев.

— Название не предполагает толпы завсегдатаев, — хмыкнул Юго.

— Мода — странная штука. Иногда она дурит людям головы посильнее голоса сирены. Одно скажу: кормят в «Якоре» бесподобно.

— Там делают самый вонючий сыр в городе? — предположил Юго.

Сирена замерла, не донеся нежно-зеленый кусочек до рта. Фыркнула, пожала плечами. Прожевала деликатес и запила крошечным глотком вина. Юго был ей — и это удивляло саму Амели — интересен. Пообещав не пользоваться голосом, женщина слукавила. Пару раз она напела приятие. Просто так, для облегчения разговора. Не подействовало! То есть даже более того: осталось незамеченным. Словно этого рослого крупного человека голос обтекает, вызывая у самой поющей лишь утомление и смущение. Амели хищно прищурилась, не в силах подавить прилив азарта. Первый случай в ее обширнейшей практике применения меда и яда звучания!

— На тебя не действует голос. — Амели решила вслух признать свои наблюдения.

— Глупости, — нахмурился Юго. — Я чувствую себя здесь, как тунец на крючке. Смотрю на тебя и прикидываю, как ты умудрилась спеть себе эдакую внешность. Слишком хорошо смотришься. Ненастоящая.

— Вот еще, — возмутилась Амели, розовея от удовольствия и по дворцовой привычке отсылая ухажеру томный взгляд. Бархатным доверительным тоном она добавила совсем проникновенно, вплетая звучание: — Внешность не меняю, мы этого не умеем. Только поправляем ее восприятие. Но я подобного не делала. Никогда, понятно?

— То есть вижу то, что вижу. И слышу то, что слышу, — усомнился Юго. Он хмыкнул и старательно ущипнул себя возле локтя, а затем остервенело потер глаза. Встряхнулся. — Ничего не меняется… Опять же, по-твоему выходит, говорю я тоже сам и по своей воле. Нет, не годится. По своей воле я в жизни не скажу, что рад знакомству с сиреной храма. О, идея! Назови мне свое настоящее имя. Я слышал, вы этого не делаете.

— Не должны, — согласилась Амели, встряхивая волосами и выдергивая из прически короткую прядь, чтобы по привычке играть ею. — И кто тут на кого влияет, понять бы. Мне, к твоему сведению, верит без расписки сам главный казначей Дэлькоста. А ты щуришься, как будто я тебе всучила фальшивое золото.

— Не слышу того, о чем спросил.

— А я пою, чтобы не помнил о вопросе, — рассмеялась Амели. — Бесполезно. Просто чудо!

Амели с новым вниманием глянула на рулевого. После шести лет на северном берегу видеть соотечественника — уже немалая отрада для глаз. Вдвойне приятно, наплевав на осторожность, говорить с ним на эмоори, родном поющем наречии. Симпатичный парень, неглупый и какой-то до крайности основательный. Может, оттого и не влияет на него голос. Юго знает, чего хочет, и привык сам выбирать курс, не подчиняясь ветрам…

— Прекрати меня охмурять, — возмутился Юго.

— Вот еще! И не пытаюсь.

— Недоказуемо. Может, и вся история с Элиис — вымысел. Я не привык так сразу верить, на слово. Тем более сирене. Но верю… все это весьма подозрительно.

— Могу испробовать на тебе голос в открытую, тогда убедишься, что не лгу, — задумчиво предложила Амели. — Я сейчас нашепчу нечто простое. Исподволь, так сладкое звучание и действует. Кстати, именно поэтому, я полагаю, убеждение женщин-сирен сильнее мужского. Вы предпочитаете давить, а я лишь плету полуправду, соединяя привычное с новым. Вот, например, как умение ценить сыр. Мне его напела Виори.

Амели глянула на тонкие ломтики белого козьего сыра и кубики пушисто-зеленого, самого дорогого и редкого. Его обожает король, и госпожа Тэль-Роз, прибыв ко двору, просто обязана была ценить тонкое изящество вкуса, хотя от одного запаха испытывала непреодолимую тошноту. Виори слегка подправила восприятие открытого сознания ученицы. Запах стал несущественным. Сирена улыбнулась, снова заинтересованно рассматривая Юго, и тихонько выдохнула влияние.

Рулевой «Приза» нахмурился, смущенно передернул плечами. Слышать звук он не мог. Но действие медоточивого голоса, кажется, ощутил. Чем тоньше работа, тем полнее результат. Амели почти ликовала, готовясь праздновать победу. Невнушаемых людей слишком мало, особенно для нее, обладательницы едва ли не самого гибкого и сложного голоса на всем Древе. Вдобавок мужчины часто попадают под влияние более полно, они внимают голосу и поддаются обаянию, ослабляющему защиту сознания и обезоруживающему…