Оксана Демченко - Безупречный враг

— Каждые полвека? — тихо уточнила Элиис.

— Да. И всякий раз нашим предкам-оримэо приходилось начинать все заново: собирать обломки, жить скудными припасами, надеяться на милость природы, умолять Сиирэл о богатом улове и молиться ей же, убеждая ниспослать дожди в срок и затем дать щедрый урожай первого года. Иначе — голод, который не менее смертоносен, чем Волна.

— Безнадежно получается, — нехотя признала Элиис.

— Так было, пока однажды богиня моря Сиирэл не полюбила юношу из рыбацкой деревеньки. Он был силен и смел, его сеть всегда добывала богатый улов. Еще он был добр и не брал лишнего у моря, а добытым делился с соседями. Вдобавок к сказанному, как утверждает легенда, и разве можно ждать иного — юноша был красив. Неведомо даже сказителям, что тронуло сердце вечно живущей и капризной, как бескрайнее море, богини, но она полюбила и стала часто навещать острова. Вот только в очередное свое посещение Сиирэл не застала того, к кому стремилась всей душой. Волна подстерегла лодку отважного рыболова у самого берега и разбила в щепы.

— Так богиня же всемогуща, — укоризненно подсказала Элиис хороший конец истории. — Она могла и воскресить себе мужа, правда?

— Увы, она даже не нашла его тела в полосе усталого прибоя, перемывающего обломки утраченной жизни… Акулы пришли к берегу раньше — так бывает, маленькая Элиис. Акулы пировали, им и богиня не указ. Поплатились злодейки тем, что были лишены права жить, как иные рыбы. Пока они работают хвостом — плывут и живут, но всякая остановка топит акул, нет для них, людоедов, благословения моря, — пояснил араави, убирая сыр и наливая воду во флягу Элиис. — Долго плакала Сиирэл, роняя жемчужины слез. И, безутешная, позволила своим детям остаться жить на берегу людей, чтобы никому больше не пришлось терять любимых. Сына ее звали Сирин, и он был похож на отца, смелым и сильным. От матери получил ее синие глаза неба, взирающего на океан. Сирин умел понимать и чувствовать море, даже спорить с ним и обуздывать безумие штормов. Он и его потомки никогда более не позволяли Волне разрушать сушу, вовремя высматривали и успокаивали ее, используя свою могучую силу, влитую в их кровь с каплей божественного родства, — понятную океану речь.

Араави усмехнулся и замолчал. Вечер задергивал полог сумерек, прятал горы в туманной дымке. Звуки обретали гулкость эха, близкого и чуть глуховатого… Сказка о Сиирэл хороша для такого времени суток. Вдвойне она удобна в разговоре с детьми. А самому во что верить? В любвеобильную и неуравновешенную богиню, в ее бестолковых детей? Вроде бы смешно и нелепо… Но Волна есть. И дар сирен, и божественная, обреченная и трагическая способность сиринов, тоже есть…

— Дочь богини моря, Сирена, унаследовала красоту матери, — вздрогнув и выйдя из задумчивости, продолжил Эраи. — Получила она и голос матери, сладкий, как мед, и чистый, как рассветная роса. Внимающие верили каждому слову и забывали свои печали. Позже сиренами и сиринами в равной степени становились и мальчики, и девочки, капля божья, малая толика души моря, не выбирала в сирины только мужчин и не предпочитала особо женщин в качестве сирен. Никто не знал, когда и как проникает в кровь человека капля божья. Может, проливается с дождем? А может, ее выпивают из горных ручьев, звенящих смехом… Но дар всегда проявлялся постепенно, и даже самые опытные жрецы храма не могли уверенно опознать в ребенке ценные задатки и понять их силу ранее, чем он достигал возраста шести-восьми лет. — Эраи осторожно улыбнулся и завершил рассказ должным образом: — Сирен и сиринов со временем стало довольно много, и острова зажили счастливо, забыв об ужасах разрушающей Волны.

Изложив эту полуправду, араави смолк. Продолжение легенды он оставил невысказанным. Зачем прежде срока портить ребенку сказку? Ведь вторая часть истории, в отличие от первой, вполне правдива. Ее подтверждают книги храма, хранящие записи за много лет и даже веков.

Сирен стало много… именно так! Люди, наделенные каплей божьей, — всего лишь люди, и они по-разному толковали и использовали чудо, дарованное богиней. Исходно капли дара предназначались для общего блага. Но доставались-то они избранным. Детям, которые вырастали и выбирали свое место в жизни островов. А с ним — и размер благодарности всего архипелага кораллового Древа за право прикоснуться к полезному дару. Сирены сочли себя полубогами и неровней прочим людям.

Одни медоточивые пожелали великой власти, иные упивались силой, карающей неугодных, а кое-кто уходил прочь от людей, мечтая о покое. Сиирэл, как гласит легенда, смотрела и плакала, не в силах изменить однажды созданного. Разве можно лишить людей защиты? И стоит ли к тому же управлять ими, отнимая еще и свободу выбора пути? Ведь, как бы ни ошибались потомки ее детей, сирины и сирены, но благодаря им мир кораллового Древа жил, снова и снова избегая ужаса встречи с губительной Волной…

Красивая легенда. Эраи Граат чуть насмешливо покривил губы. Сказители умеют вкладывать живую душу в простые и довольно грязные истории. Существовала ли богиня, снисходила ли до смертного и оплакивала ли его? Судя по обилию жемчуга в прибрежных водах, нет конца ее печали. Так говорит и храм, и он сам, жрец верхней ветви, голос богов. Но говорить и верить — это не одно и то же.

— Зачем же запирать сиринов и поить сирен соком ош? — резонно удивилась Элиис, не дождавшись новых слов и изнывая от молчания, висящего в воздухе, удушающе-мучительном после волшебства сказки, незавершенной и весьма далекой от нынешних дней.

— Основа силы перламутровых жезлов — именно сирены. Их сила, влитая в золотую оправу древними… Увы, мы многое утратили и новых жезлов создавать не умеем, — тихо молвил Эраи. — Это великая тайна храма, и я прошу тебя не делиться ею ни с кем.

Элиис удивленно нахмурилась. Заглянула в тусклые утомленные глаза араави. Высмотрела там нечто — и серьезно кивнула.

— Голоса поющих полны очарования, неодолимого для простых людей и опасного для правителей. Отлично известно и до сих пор памятно, что три сотни лет назад сирены подняли бунт против храма, нашептав капитанам флота слова о мести. Они хотели не свободы — они хотели куда большего. Власти, полного подчинения всего Древа. Ведь голос позволяет управлять почти что каждым и отдавать приказы, не вызывающие сомнения. Пять крупных и десятки островов помельче сдались очарованию меда их речей и познали безжалостное правление сирен, не сдерживаемых более жестоким храмом. Стирание личности, труд до полного изнеможения, нищета, кровавое подавление малейшего проявления самостоятельности — сопутствующие признаки этого правления.

— Как страшно, — поежилась Элиис.