Линн Флевелинг - Белая дорога

Деревья постепенно редели, превращаясь в тощие карликовые создания, и очень скоро они очутились над линией леса и ощутили под подошвами твёрдую каменистую почву. Воздух был наполнен шелестом крыльев, и время от времени взгляд Алека улавливал силуэты драконов, таявшие в звездной вышине. Не преставая колебаться между священным трепетом и любопытством, он старался держаться поближе к Тайрусу. Алек был рад, что догадался привязать себе петлю: Себранн был возбуждён, как дитя, впервые попавшее на ярмарку. Он то и дело тыкал пальчиком в небо, и выкрикивал своим скрипучим голосом: «Дра-кон! Дра-кон!»

Чуть дальше Алек чутко уловил какое-то шипение, хотя так и не смог определить, откуда оно доносилось. Шипение не прекращалось, и он здорово заволновался, совсем не уверенный в том, что за ними не увязался какой-нибудь дракон. Хуже того, там могла быть целая стая, что было ещё неуютней. Возможно, лишь присутствие Тайруса и удерживало драконов на расстоянии. Иначе, на нас давно бы уже напали и сожрали, — подумалось ему.

Дорога вдруг забрала круто вверх, и Тайрус наконец остановился в тени высокого косогора. На вершине его Алек разглядел огромное множество драконов — наверное десятки их — некоторые размером с хорошего быка.

— Драк-кон, — заявил Себранн, громче, чем Алек когда-либо слышал от него.

— А он большой, этот твой… приятель? — спросил Алек, гадая, который из драконов мог бы оказаться им.

Тайрус рассмеялся:

— О да, очень большой.

И что же могло означать это «очень большой»? С лошадь? С дом? На фресках и мозаиках Римини частенько изображалось, как их тень накрывает собой целый город, но вряд ли то была правда, по крайней мере Алек в этом сильно сомневался. Внезапно гора зашевелилась, и землю затрясло так, что все попадали с ног. Драконы всевозможных размеров вспорхнули вокруг них, как стая летучих мышей, покидающих пещеру на закате. То, что Алек принял за ближний валун, вдруг поднялось на фоне небес, обозначив силуэт, который уже невозможно было ни с чем спутать. Одна лишь рогатая голова была размером с половину «Оленя и Выдры», а шипастый извилистый гребень на длинной шее протянулся, должно быть, на расстояние с целую улицу Серебряной Луны. Огромный утес оказался спиной дракона.

Смеясь, Тайрус помог Алеку подняться.

— Вот мой приятель. Друг мой, к тебе тут кое-кто с вопросами.

Голова склонилась к ним, и Алек увидел огромный отливающий золотом глаз. А потом раздался похожий на тихий рокот голос:

— Здравствуй, малыш фейе. От тебя пахнет чужеземьем.

Горячее дымное дыхание обдав, окутало Алека с ног до головы — на языке тотчас появился железистый привкус, словно он коснулся языком ледяного клинка. Это напомнило Алеку настои Ихакобина, которые тот насильно вливал ему в глотку. Себранн моментально угомонился.

— Ну что? Я обещал, что как-нибудь покажу тебе дракона, — сказал Серегил. — Давай же, он ждёт.

— Эмм… здравствуйте… господин Дракон, — Алек поклонился. — Простите, не знаю вашего имени.

— Моего имени?

Дракон задрал голову и издал трубный, нестерпимый для уха звук. Потом, снова склонившись к Алеку, произнес:

— Как видишь, это немного сложно, так что можешь звать меня просто «Друг».

— Благодарю, — Алек не знал, что добавить: ему в жизни не приходилось обращаться к живой горе.

— Покажи-ка мне малыша, — попросил дракон.

Трясущимися руками Алек высвободил из петли рекаро.

— Это Себранн.

— Дра-кон, — повторил Себранн.

Дракон склонил голову на расстояние пары ярдов от них и Алек смог почувствовать исходящий от него жар и в отражении громадного глаза увидел себя и всех своих спутников. Застыв от страха, он слишком поздно заметил, как Себранн кинулся прямиком к дракону и схватился обеими ручками за огромный, подобный копью клык, торчащий из нижней челюсти исполина.

Алек ринулся было за ним, но Серегил ухватил его за руку:

— Всё хорошо.

Себранн казался совсем крошечным на фоне этой гигантской головы — даже меньше, чем зуб, скрытый под драконьей губою — однако его голос был громок и чист, когда он вдруг взял протяжную ноту. Настолько громок, что стало больно ушам.

— Клянусь Пламенем, что он делает? — попытался перекричать его Микам.

Неужели Себранн воспринял дракона, как угрозу, и теперь хочет его убить?

— Нет, Себранн! — завопил Алек, пытаясь высвободиться из цепкой хватки Серегила. — Пусти! Я должен…

Но внезапно дракон ответил ему другой, столь же глубокой и сильной нотой, голос его был не громче, чем голос Себранна. Все замерли, затаив дыхание и наблюдая этот невероятный, не слишком-то согласованный дуэт. Себранн коснулся драконьей морды, проведя по нероностям его чешуи, так спокойно, словно ласково гладил лошадь. А потом вдруг прижался щекой к щеке дракона и оба умолкли.

— И что это такое было? — прошептал Микам.

— Песня родства, — ответил ему дракон.

— Но Тайрус же утверждает, что он не дракон, — возразил Алек.

— Он — нет, но всё же нас связывает родство — по крови Первого Дракона. Вот откуда у этого малыша такая сила: это всё от того, что в нём течет твоя хазадриельфейская кровь.

— Вы хотите сказать, что у Хазадриель и её людей была… что в них течёт драконья кровь?

— У всех фейе, дружок. Просто у одних её немножечко больше, у других — меньше. Таков дар хазадриельфейе, и их тяжкое бремя.

— Так получается, что я…, — у Алека подкосились ноги.

Помнится, когда Сергил сообщил ему, что он наполовину фейе, Алек испытал жуткое потрясение. Но чтоб вот такое?

— От этого ты тоже не становишься драконом, — сказал ему исполин, издав что-то вроде смешка.

Это было уже слишком!

Алек отвлекся на то, к чему был более привычен: он опустился на колени и осмотрел Себранна. На его ручках были глубокие порезы от чешуи дракона и его колючек. Алек проколол себе палец ножом и дал Себранну крови, чтобы тот смог полечиться.

— О, понятно, — прогрохотал дракон. — Ты его лечишь, точно так же, как он лечит тебя, всё как положено.

— Так вы знаете о рекаро? — спросил Алек.

Разговаривать с глазом было не слишком-то удобно, но дракон был чересчур громаден, чтобы охватить взглядом его всего целиком.

— Они известны мне под разными именами. Но ни одно из них не было способно убивать.

— Но как же…, — Алек запнулся: да кто он такой, чтобы пытать дракона? — Это всё из-за моей тирфейской крови, да? Человек, сотворивший Себранна, говорил, что он испорченный.

Дракон немного отпрянул и обнюхал их. От его дыхания их волосы и одежда всколыхнулись.

— Ты не испорчен, дружок. Да, я чувствую запах смерти, от тебя и твоих друзей, но причина в ваших поступках, а не в твоей крови.

— Тогда почему же Себранн умеет убивать и воскрешать? Почему он оказался не таким, как хотел алхимик?