Константин Бояндин - Умереть впервые

— Он жив, — ответила Тамле откуда-то из бесконечности. — Велел передать тебе это. — Она протянула ему булавку. «Не берись за нее!» — хотел сказать Леглар, но слова застряли у него в горле.

Поздно.

Его руки сами взяли булавку и воткнули внутрь лацкана.

— Неужели это я?

— Да, — отрешенно подтвердила Кинисс. — Это ты. Вне всяких сомнений. Для меня видеть тебя живым — необыкновенная радость, но и необыкновенный ужас.

Леглар сел, стараясь не попасть в кровавую лужу, и закрыл глаза ладонями.

Прошло достаточно долго времени, прежде чем его осторожно тронули за плечо.

Вздохнув, Таилег начертал на камне кончиком кинжала знак Палнора и высыпал на него золотые монеты.

Он представил, как они попали к нему.

Монеты были его единственным сокровищем. Он добыл их, собирая у ротозеев и бесчестно нажившихся богатеев. И вот теперь, он, скромный слуга Владыки Воров, просил у него оказать милость и исправить несправедливость.

Когда монеты стали таять на импровизированном алтаре, Таилег ощутил прикосновение чего-то, доселе неизвестного. Чего-то высшего. Божественного. Ранее молитвы и обращения в Палнору были формальностью, пустыми формулами, а вера — тем, что полагается знать каждому мастеру ловких рук.

Но теперь…

Теперь монеты потекли и растаяли, а взамен…

Взамен появилась толстая тетрадь, в кожаной обложке, аккуратно перевязанная. С рунами хансса на обрезе.

Получилось!

От восторга Таилегу захотелось что-нибудь станцевать. Он осмелился открыть тетрадь и пролистать ее. Ничего не было понятно… но по ощущениям — запаху, виду, он поверил, что это то, что нужно.

Он оглянулся.

Вторая половина его золотого запаса осталась невредимой.

И здесь получилось!

Он вновь сел и представил, как зарабатывал это золото, дни и ночи выпрашивая милостыню, обкрадывая бессовестных ростовщиков…

…Спустя несколько часов Тамле обнаружила плоды своего многолетнего труда рядом с неумело выцарапанными рунами Нааты.

Приписка человеческой рукой гласила: «Желаю удачи. Надеюсь, что мы еще увидимся».

Тамле села на землю и долго думала.

— Я тоже надеюсь, — ответила она пустоте подземного города и встала, чтобы продолжать свою работу.

Леглар поднял глаза.

— Идем, — сказала Кинисс. — Здесь все уберут. Тот, кто умер, умер. Я не знаю, кто это был, но его путь теперь иной. У нас же с тобой остались проблемы.

Она показала диаграммы — новые схемы, поступившие из монастыря.

Девять ярких точек постепенно сближались, поворачиваясь по невидимой спирали. Центром их встречи был Киннер.

— Что это значит? — спросил Леглар отрешенно.

— Это значит, что здесь очень скоро что-то случится. Никто не знает что. По всем воззрениям, эти диаграммы не должны существовать. Все здесь нарисованное — это страшный сон для таких, как я.

— Я не… — начал Леглар и осекся. Из руин дома выходила подозрительно знакомая фигура. Изрядно похудевшая, но знакомая. Фигура помахала рукой.

— Я сплю? — прохрипел Леглар. — Кинисс, кто это?

— Это Таилег, — ответила Кинисс, не удостаивая юношу ответом, — Что ты…

Она не договорила.

Рядом с ней начали возникать новые и новые фигуры.

— Что происходит? — спросил Таилег после того, как они обменялись рукопожатием. — Я что, снова сплю?

— Если бы, — вздохнул Леглар, отводя юношу в сторону. — У меня такое ощущение, что мы здесь лишние. — Рядом уже около двух десятков прибывших — все незнакомые, разных рас и по-разному выглядевшие — собрались около Кинисс, которая что-то им объясняла. — Пошли-ка в гостиницу, парень, да поделимся новостями. Я не верю своим глазам. Ты жив! Впрочем, то, что я жив, — тоже чудо. Сегодня я увидел свой труп.

— Как?! — вздрогнул Таилег.

Леглар тяжело вздохнул.

— Давай лучше… — начал он, но и его словам не суждено было завершиться.

Небо над ними расцвело огромным цветком с ярко-синей сердцевиной и девятью длинными черными лепесткам, что спускались сверху, накрывая город матово-черным колпаком.

— Началось, — прошептал Леглар. Далее все случилось очень быстро.

Вновь прибывшие разделились на несколько групп, и каждая, взлетев в воздух, устремилась к одному из «лепестков». Что-то густо гудело в глубинах черных покрывал, струящихся над притихшим городом зловещим водопадом.

— Входите, — произнесла Кинисс, и ее голос прозвучал так, словно сам Бог Грома говорил ее устами.

Ничего не случилось. Ветер колыхал исполинские «лепестки», и город выглядел ничтожным и непрочным под невероятным, вселенским чудом, расцветшим над ним.

Что за плоды он даст?

— Есть, — прошептала Кинисс вскоре, и слово это также разнеслось вокруг и донеслось до каждого из слушавших.

Лепестки начали съеживаться, вползать в чашечку своего цветка, исчезать. Тысячи глаз уставились в небеса, где вершилось нечто небывалое.

Вспыхнула и рассеялась чашечка. Кинисс шагнула к ним обоим.

— Леглар, Таилег, — сказала она. — Идемте со мной. Мне нужно сказать вам…

И исчезла.

Вместе с Киннером.

Отполированная палуба корабля возникла под ногами, и перепуганную ночь сменил спокойный и сонный полдень.

День 33-й осени 319 года. Выяснилось, что морская болезнь таинственным образом оставила Таилега.

«Кориам», торговый корабль, два дня назад отчалил от Киннера — благословенны будут боги, что даровали хорошую погоду в такое время — и теперь уверенно направлялся к Оннду, цели своего плавания.

Таилег стоял на корме и провожал взглядом рассеченные кораблем волны, изредка появлявшихся птиц (корабль шел поблизости от берега) да едва различимые очертания Юго-Западных гор слева по курсу.

Что-то тяготило его. Он знал, куда едет (в Алтион, на Золотой Праздник, куда же еще?), но не знал почему. «Почему» — этот вопрос дураков и мудрецов неотступно волновал его с самого отправления из Киннера…

…если было оно, это отправление…

…и до сих пор не оставлял в покое. У себя в рюкзаке он нашел только свои личные вещи, кусок небесного камня, о который он споткнулся в руинах дома Нантора, немного денег, приличного размера золотой самородок…

…неведомо откуда появившийся…

После долгого размышления он решил так:

переждем праздник, и там видно будет. Тем более что его учитель, Даал, отбыл по делам в…

…по делам ли?..

Заткнись, мысленно зарычал Таилег. Второй голос вступал как бы извне, в нем звучала скрытая насмешка.

Тут неожиданно мир поплыл, и Таилег свалился на поручни, неловко стукнувшись коленом о палубу. Пока он приходил в себя, кто-то похлопал его по плечу.