Веда Корнилова - Эрбат. Пленники судьбы

- Ну, чего там? - а наш стражник, несмотря ни на что, все же понимает, что к таким ранам, как у него, не стоит относиться наплевательски.

- Сейчас около дела… Нормально, в общем. Все, одевайся - я кивнула Стерену на брошенную одежду. - Только не в это… Достань чистую рубаху, а не то прежняя кровью залита. И кольчугу свою на какое-то время убери подальше. Ничего, ты у нас мальчонка крепкий, заживет на тебе все, как на собаке.

Стерен только ухмыльнулся и пошел к своим дорожным сумкам за чистой одеждой. Ладно, а мне бы не помешало также осмотреть остальных раненых, а то Орану в одиночку сложно это делать: все же в помощи нуждаются как мои товарищи по обозу, так и напавшие на нас - они все такие же люди, как и мы. Кстати, наши лошади тоже получили болезненные раны, во всяком случае те лошади, которых мальчишка успел достать ножом - наверняка. Тоже поглядеть бы не помешало…

- Эй, вояки, к вам вопрос - это Кисс, несет на руках того самого мальчишку. Спрашивает он, между прочим, на языке Харнлонгра. А парень на его руках плачет, причем слезы, чувствую, самые настоящие, не притворные, вызванные подлинным горем. Как видно, Кисс нашел общий язык с этим парнишкой. Ну, то, что Кисс всегда находил точки соприкосновения с такими вот мальчишками - это я уже давно заметила. Любой, даже самый недоверчивый ребенок оттаивал в его присутствии, а чуть позже и вовсе был готов пойти за Киссом хоть на край света. Вспомнить хоть Толмача с Лисом - оба парня чуть ли не в голос плакали при расставании с ним… Я уже давно поняла, что дело здесь было не только в необыкновенном обаянии светловолосого парня. Здесь присутствовало еще что-то, куда более личное. Возможно, в обращении Кисса с детьми сказывалось нечто из того одинокого детства, о котором он как-то обмолвился мне. Впрочем, говорить о том периоде своей жизни парень отказывался наотрез…

Опустив парнишку на землю подле наших телег, Кисс спросил:

- Вояки - неудачники, не ответите мне на самый простой вопрос: отец этого пацана жив или нет?

- Тебе что за дело? - огрызнулся кто-то из лежащих на земле.

- Значит, есть дело, если спрашиваю. Ну, чего молчите?

Никто из раненых ничего не ответил, лишь некоторые отводили глаза в сторону.

- Тогда, может, ответите мне: кого вчера вечером повесили на площади в поселке? Только не говорите, что не знаете. При том присутствовали, считай, все, кто только оказался в тех местах. Молчите? Можете не отвечать, мы тоже знаем, что повесили тех троих, кого захватили живыми в схватке у дороги. В числе тех повешенных был и отец этого парнишки. Правильно?

Опять никто ничего не ответил, но общее молчание было красноречивее многих и многих слов. Значит, я не ошиблась: тот мужчина, и верно, был отцом этого взлохмаченного парня…

- Понятно… - протянул Кисс. - Парень, который из них пообещал тебе, что если ты остановишь обоз и поранишь лошадей, то твоего отца отпустят?

- Его здесь нет… - парень вытер мокрое лицо замызганной ладонью. - Нет его здесь… Они меня привезли сюда и сказали, что надо делать… Сказали, что если я все сделаю, как они велели, то батьку освободят… - и мальчишка снова заплакал, но уже без крика и визга, а тихо, как плачут обманутые дети.

- Молодцы - презрительно скривился Кисс, глядя на лежащих на земле людей. - Давно таких орлов не встречал. Ребенком прикрылись… Герои, одним словом. Прямо хоть награждай вас за сметливость и отвагу! Я мог бы понять, если б это еще правдой было - то, что его отец жив, и что его отпустят, если пацан вам поможет… А ведь вы все хорошо знали, что отец этого парня еще вчера был казнен! Он уже второй день на Небесах, и сейчас уже не имеет смысла уточнять, на какие из Небес он угодил, и за какие именно грехи там оказался. Я просто спрашиваю: вам, здоровым лбам, не стыдно было так ребенка обманывать? Или и ему собирались потом по горлу ножиком махнуть?

- Тоже мне, праведник выискался… - пробурчал один из лежащих на земле, высокий мужчина с перебитым носом. - Проповеди читать вздумал… Можно подумать, ты святее самого Всеблагого…

- Ну, людям с праведной жизнью среди нас делать нечего. Не тот мы народ, а проповеди читают в храмах, да для вразумления согрешивших. Я же могу прочесть только отходную. И именно этим сейчас начну заниматься, если вы мне не скажете, где среди вас тот, который заставил этого пацана жизнью рисковать.

Над дорогой повисло тяжелое молчание. Мы тоже помалкивали, с интересом прислушиваясь к разговору. Кисс ожидал ответа, а у раненых явно не было желания разговаривать с нами.

- Ну, мужики, и где же этот человек? Чего молчите?

- Тебе надо, сам и ищи! - снова огрызнулся все тот же мужик с перебитым носом..

- Значит, мне надо приниматься за отходную…

- Можно подумать, ты родственника встретил - буркнул один из раненых. Послушай тебя, так это не простой мальчишка, а сокровище какое заморское… Да таких пацанов по деревням да весям бродит видимо-невидимо. Вырастет - такая же шваль будет, как и его папаша многогрешный.

- Я спрашиваю у вас, где еще один из ваших…

- Он там, - вновь хлюпнул носом мальчишка - вон там, за теми кустами стоит…Я его только что видел… У него голова приметная… Рыжая…

Мы невольно повернули головы в ту сторону, куда кивнул мальчишка. Ну, там, и верно, росло несколько высоких кустов, за которыми вполне может стоять человек. Кисс, глядя в сторону кустарника, сделал приглашающий жест рукой - давай, мол, выходи, ждем… Первое мгновение из-за кустарника никто не показывался, а потом из-за них вышел мужчина, и, не торопясь, пошел к нам.

Я его узнала - это был тот самый рыжеволосый гвардеец, что чуть не поссорился со Стереном на постоялом дворе. Он тогда еще в разговоре с нами повел себя довольно грубо… Да, точно, это он, один из приближенных маркиза. Во что интересно: рыжеволосый сам в бой ввязываться не стал, наблюдал за схваткой со стороны. Похоже, он из тех, кто, хоть единожды примерив на себя роль командира, уже считает ниже своего достоинства драться наравне с подчиненными. Хотя, судя по его походке и мягким движениям, он опасный противник. А может, просто решил, что не стоит тратить свои силы на захват какого-то мелкого обоза - с заезжими людишками гвардейцы справятся и без него.

Рыжеволосый идет к нам не торопясь, и ничего не опасаясь. А чего ему бояться? Горячка боя схлынула и нападать на него никто не собирается - все же сейчас не война, когда врагов убивают при одном лишь появлении. Понятно, что никто не будет кидаться на него с ножом. К тому же одно дело - схватка между воинами (пусть и не очень честная), и совсем иное - нападение на человека, который добровольно идет к нам, не обнажая свой меч. Вот в этом случае уже нас вполне могут вздернуть за то, что мы попытались убить верного слугу маркиза Д"Дарпиан, подошедшего к нам с вложенным в ножны оружием. И свидетелей будет полно - все те же гвардейцы маркиза, пусть и раненые. Понятно, что мы не будем пускать их всех под нож только для того, чтоб они кому и ничего не рассказали.