Андрей Посняков - Тевтонский Лев

— Уж какие есть… — Юноша сконфуженно покраснел.

— Что ж, продолжай, интересно послушать. Ну-ну, смелее!

— В легионе, как вы знаете, я недавно. И жалованье мое еще очень невелико, а трофеи попадаются редко…

— Хватит жаловаться на жизнь! Я понимаю, куда ты клонишь. Сколько ты рассчитываешь получить за него у ланисты?

— Шестьдесят тысяч сестерциев. — Юноша скромно опустил глаза.

— Сколько-сколько? — Оптий аж привстал от удивления. — Я не ослышался? Шестьдесят тысяч? Это твое жалованье за год! И кто же даст такие деньги за строптивого раба, с которым одни проблемы?

— Шестьдесят тысяч, — упрямо повторил велит. — Этот галл… Он бьется в точности как гладиатор! Всякие там финты, уловки, обманные движения… Клянусь, едва ланиста увидит, как этот парень сражается, он заплатит мне столько, сколько я запрошу, а может, еще и больше.

— Ну ты нахал, парень… Луций! Ты как думаешь, выручит велит за беглеца такую сумму?

— Кто его знает, мой командир? — уклончиво отозвался сержант. — Может, и выручит. Тем более он же сказал, что ланиста — его друг.

— Мне бы таких друзей, которые запросто швыряют на ветер деньги! Предлагаю пари!

— Пари? — Тессарий азартно потер ладони. — Что ж, почему бы и нет?

Легионеры заинтересованно замерли — похоже, занятное зрелище казни отменялось, но взамен назревало нечто не менее интересное. Будет о чем рассказать потом…

— Итак! — Оптий, похоже, тоже оказался парнем азартным. — Я при свидетелях утверждаю, что велит Квинт Юний не продаст этого бродягу в Нарбонне за шестьдесят тысяч сестерциев. Ты же, любезнейший Луций, утверждаешь обратное. Так?

— Все так, командир, — с ухмылкой кивнул сержант.

Он, судя по всему, тоже видел, как сражался Беторикс. В отличие от оптия.

— Итак, пари. Что ж, приедем в Нарбонну, посмотрим. — Марк Сульпиций ухмыльнулся. — Теперь осталось договориться о закладе. Ты ведь у нас ветеран, Луций. Совсем скоро получишь участок и пенсию.

— О нет, ставить участок или пенсию я не согласен!

— А тогда что? — вкрадчиво осведомился оптий.

— Давайте та: каждый из нас купит по три красивых девки, а кто выиграет, тому и достанутся все!

— Хм, девки… В моем доме и так полно красивых рабынь. Давай лучше участок. А я поставлю на кон свою новую виллу! Ну, решайся же, дружище Луций!

— Нет, участком я не могу рисковать ради такой ерунды. Да когда его еще дадут.

— Цезарь сказал, что вот-вот.

— Мой командир, — осмелился подать голос всеми уже позабытый велит. — Позволь мне кое-что вам посоветовать. Ну, насчет заклада.

— Тебе? — Марк Сульпиций хмыкнул. — Ну что ж, посоветуй.

— Предлагаю проигравшему оплатить организацию гладиаторских игр на арене Нарбонны.

— Ого!

— И не только оплатить, но еще и пригласить всех воинов нашей славной центурии!

— Х-ха! — Оптий лишь покачал головой, впрочем, вполне благосклонно, видать, идея понравилась.

А как она пришлась по душе остальным! Вот вам и Юний, вот вам и велит-недотепа! Недаром говорят, что в тихом омуте черти водятся. Кстати, оптий это тоже оценил.

— Ну ты и хитер, парень! Совсем неплохо устроил свои дела. Я слыхал, тебя здесь зовут Недотепой?

Беторикс усмехнулся — надо же, угадал!

— Я смотрю, это прозвище тебе совсем не подходит, я предложу другое… Отныне ты будешь зваться Квинт Юний Каллидус — Квинт Юний Хитрец! Как, парни, подходящее для него прозвище?

— Теперь видим, что подходящее.

— Посмотрим, что будет в Нарбонне.

Виталий вдруг поймал себя на мысли, что следит за развитием событий, будто так все и должно идти, уже не задаваясь вопросом, кто все эти люди и куда он попал. Неведомая реальность захватила его в плен и подчинила себе — не только физически, но, похоже, и в мыслях. Судя по всему, его главная задача теперь — выжить. А попусту мучиться, что, да как, да почему — с ума сойдешь.

По широкой дороге отряд поднялся на вершину холма, с которой открывался поистине изумительный вид на всю округу: пологие холмы, дороги, коричневые поля, дубовые и кленовые рощи. Все это не очень вязалось с южной зоной тайги, больше напоминало Краснодарский край в конце сентября. Холмы явно возникли из потухших вулканов, заросших лесами и травами. Кое-где в углублениях кратеров поблескивали озера, а в синем прозрачном небе весело сияло солнце, яркое, но милосердное. Иногда налетал такой пронизывающий ветер, что Виталий в своей рубахе ежился, а легионеры плотнее кутались в плащи. Кстати, даже с высоты Виталий не увидел ни каких-либо современных построек, ни линий электропередач, ни асфальтированной дороги.

Легионеры… Интересное какое вышло пари! Оптий собирался всерьез наказать молодого велита, а вышло, что почти наградил! Могли так поступить римляне времен Цезаря? А черт их знает! О внешности, оружии, одежде древних народов мы сейчас много чего можем сказать, опираясь на данные археологии, на сохранившиеся описания путешественников и разные изобразительные источники. Что же касается менталитета тех же римлян или уж тем паче германцев и галлов, это до сих пор терра инкогнита, здесь никто не может чего-либо утверждать с уверенностью. Осталась литература, исторические и философские сочинения, но кто сказал, что современники воспринимали их так же, как мы? И кто может точно знать, каким видел мир римский вольноотпущенник времен принципата? Афинская гетера? Провинциальный сенатор или раб? Мы можем лишь строить догадки, более или менее обоснованные, но все равно остающиеся догадками. Вещи, которые в те времена были известны любому ребенку, сейчас являются предметами научных споров. Например, некоторые утверждают, что римские матроны носили кошельки-мешочки под юбкой. Но в таком случае выходит, что бедолага матрона, придя на рынок, должна была в поисках мелочи задрать подол до самой талии. Будь на ней мини-юбка, тогда это можно было бы достаточно быстро и удобно проделать (о приличиях сейчас умолчим), но знатные женщины ведь носили многослойный наряд с несколькими туниками, со столой, с пенулой… Так что насчет ношения денег под юбкой римскими женщинами — это большой вопрос! Скорее, им, как и мужчинам, удобнее было просто привязать кошель к поясу, а говорить о его помещении под юбкой можно только в качестве сатирического совета — как уберечь денежки от воров. Или, например, мы не знаем, как в Древнем Риме читали букву «с» — как «ц» или «к»? «Кентавр» правильно говорить или «центавр»? «Циклады» или «Киклады»? Увы, до практического применения машины времени этого не выяснить. А ведь речь идет о римлянах, народе грамотном, с развитой письменной культурой и литературой, которая сама по себе — зеркало народной души. Что же говорить о разных варварах, от которых и памятников-то никаких не осталось, кроме «Беовульфа», да и тот сочинят на несколько веков позже. Во времена Цезаря о них писали только враги римляне — тот же Цезарь, например. А при описании врагов едва ли стоит ждать объективности.