Андрей Посняков - Тевтонский Лев

— И что, у Красавчика есть на это средства?

— Не у него, у Сульпиция. Хотя и Красавчик тоже не беден. Недавно прикупил две мукомольни и еще хочет пекарню.

— Рад за него. — Беторикс улыбнулся.

В принципе, ничего удивительного: некоторые рабы бывали богаче своих хозяев, владели мастерскими либо занимались доходным промыслом, при этом не имея никаких прав и за людей не считаясь. Многие со временем выкупались на свободу, становились вольноотпущенниками, по гроб жизни оставаясь клиентами своего бывшего хозяина. А многие так и не выкупались — хозяева обычно не склонны были отпускать на волю курочку, несущую золотые яйца. Разве что за очень уж приличные деньги. А раб-гладиатор имел немало возможностей их заработать. Устроитель игр мог заплатить особо понравившимся бойцам — прямо на арене, на виду у ревущих от восторга зрителей, отсчитать сверкающие на солнце золотые ауреусы. Гуляй, рванина, да добро мое помни! С такими рубаками, как Красавчик Апис, это происходило нередко, однако сами игры устраивались не так часто, как хотелось бы. Потому основным заработком для гладиаторов-суперзвезд всегда был «левак». С разрешения ланисты, разумеется, — тот всегда получал свой процент, а иногда и сам сдавал бойцов в аренду за определенную сумму. Скажем, в качестве сопровождающих важного господина или госпожи, охранника; иной раз требовалось кого-то припугнуть… или даже набить морду… или даже… Словом, способов подработать на стороне хватало.

— Сульпиций заплатил за Красавчика больше двухсот тысяч сестерциев, — негромко продолжал Северьян.

— Немалая сумма! — Беторикс присвистнул и повел плечом.

— По сравнению с тем, сколько Сульпиций награбил в Галлии, это сущий пустяк!

— Награбил? Но ведь центурион должен сдавать трофеи…

— Ты что, вчера родился? Должен-то он должен…

— А зачем центуриону выкупать гладиатора?

— Сульпиций метит в квесторы или эдилы, а то и в пропреторы, потому и устраивает игры. Если он в придачу освободит лучшего бойца, это даст ему еще больше славы. К тому же у Красавчика две мукомольни и он вполне может сам внести часть суммы на собственный выкуп. И ему хорошо, и Сульпицию польза. Да и остальных, кто себя проявит, центурион наверняка щедро наградит. Кстати, Валерий с тобой еще не говорил на эту тему?

— Нет.

— Значит, поговорит, не сегодня, так завтра.

Северьян оказался прав: вечером ланиста лично заявился в карцер, где по-прежнему квартировал Тевтонский Лев.

— Ну, что ты так смотришь? Удивлен моим визитом?

— Не знаю, куда усадить столь почетного гостя, — усмехнулся гладиатор. — На прелую-то солому неудобно как-то.

— Ну не такая уж она и прелая. Солома как солома. Я, кстати, вина захватил… — Выглянув в дверь, ланиста подозвал раба, взяв у него кувшин и кружки. — Выпьем, заодно поговорим.

— Хорошо. — Виталий кивнул. — Выпьем.

— Между прочим, это очень неплохое вино. Хотя я не только для тебя его купил. Слышишь, песни поют? — Нежданный гость поднял палец.

— Слышу, — усмехнулся Тевтонский Лев. — Плохо поют, нескладно. Это что там — девки визжат?

— Красавчик их за пятки щекочет. Любит он это дело. Ну ладно, не о них сейчас речь, а о тебе.

— Обо мне?

— Ну не обо мне же? — Валерий хлопнул себя по коленкам. — Хочу поговорить с тобой о награде. Господин Сульпиций, конечно же, наградит особо понравившихся публике гладиаторов, и я практически уверен, что и ты окажешься среди них. Так вот, уговор: деньги не присваивать, не крысятничать, а потом поделим по-честному, среди всех отличившихся бойцов.

— Но центурион и так отметит всех отличившихся!

— Отметит, да не всех! — Допив вино, ланиста пригладил кудри. — Альпийский Тигр тебе проиграет — так условлено, ты не забыл? А достойно проиграть не так просто, да и решиться на это нелегко. Хватит ли у поклонников Тигра решимости отстоять своего гладиатора? Клянусь Юпитером, я, например, до конца в этом не уверен.

— Никто никогда и ни в чем не может быть уверенным до конца, — глубокомысленно промолвил Беторикс. Немного помолчал, выпил еще полкружки, а потом спросил: — Сколько поклонников у Северьяна?

— Две дюжины особо рьяных поклонниц и столько же сочувствующих, — не раздумывая пояснил ланиста.

При этих словах Виталий его даже зауважал: двадцатилетний пацан, сам почти мальчишка, а нужной информацией владеет!

— Ну, думаю, поклонницы подружек с собой приведут… — задумчиво продолжил Валерий. — В общем, где-то пять-шесть дюжин наберется.

— А на трибунах сколько вмещается?

— Четыреста семьдесят два человека, если считать приставные стулья.

— Да-а… — Аспирант покачал головой. — Для полной уверенности маловато. Хотя… можно один приемчик попробовать. Чтобы уж наверняка.

— Ну-ну-ну? — тут же заинтересовался ланиста. — Что еще за приемчик? Говори!

— Надо рассадить поклонниц не абы как, а с умом.

— Это еще как?

— Арена довольно большая, — принялся рассуждать Виталий, не обращая внимания на загоревшиеся глаза ланисты. — Это плохо. Однако акустика там слабая — это хорошо. Значит, поклонников и поклонниц Тигра усаживаем… скажем, у южного края. Две дюжины в первых рядах, остальные по всей ширине трибуны, так чтобы на десять обычных зрителей приходился один наш. И они должны будут в нужный момент вскочить, закричать — все одновременно, понимаешь?

— Ну-ну! — Валерий закивал, заулыбался. — Они заведут остальных, ну конечно!

Замятин прикрыл глаза — этот парень удивлял его уже второй раз за вечер! Не зная основных социологических понятий и приемов, хитрый ланиста сам сообразил, как работают механизмы управления толпой, столь охотно и ловко применяемые российскими политиками. А принципы индуктивности, то есть заражаемости толпы и всего такого прочего, давно исследованы Лебоном, Тардом, но труды их в России издают мало либо вообще не издают. К чему нашему обывателю знать, как его, дурачка, «разводят»?

— А здорово ты придумал, дружище! — От избытка чувств ланиста обнял гладиатора за плечи. — И, я надеюсь, Тигр нас не подведет, будет биться достойно.

Аспирант спрятал усмешку: теперь уже не важно, хорошо ли будет биться Альпийский Тигр. Психология толпы — понятие объективное, и логики там никакой нет: толпа по природе своей тупа, самонадеянна и абсолютна глуха к логике. Главное вовремя запустить эмоцию, вбросить простой и понятный лозунг — например, «Россия — вперед!» или «Голосуй сердцем!».

— Ладно, ладно! — Поднявшись, Валерий азартно потер руки. — Все сделаем, как ты сказал. Я помню, мой батюшка устраивал иногда нечто подобное, но я тогда был еще ребенком, плохо понимал. А ты… Ты жди! И сражайся! Будет успех — будет все: изысканная еда, вино, красивые женщины. О! Девчонки будут ходить за тобой толпами, как сейчас за Красавчиком или Германским Ветром. Кстати, Ветер именно за этим в гладиаторы подался, хоть он свободный человек! И если не убьют, то скоро он станет богачом. Все в руках судьбы! Ну да ничего, дружище! Придет время, и ты заживешь, как парфянский царь.