Артём Лунин - Башня Близнецов 2 (СИ)

Аним ссутулил могучие плечи и расправил куцые крылья. На одном из них белела повязка.

Сапфир был созданием магнуса. Человекоподобная фигура, широченные плечи, мощные руки, не лапы. Ноги длинные, львиные, с длинными кривыми когтями на пальцах. Голова — круглая, почти человеческая, но лицо львиное, обрамлённое ржавой гривой. Глаза ярко-ярко-синие, сапфировые.

И за спиной…

Цыплячьи куцые крылышки, оперившиеся нежно-рыжим.

Торс, кое-где покрытый полосами меха, был перехвачен белыми повязками. Повязка на руке, на крыльях… работа несостоявшейся наставницы.

— Досталось тебе, бедняга, — вслух сказала Вейтлинь.

— Досталось, — гулким голосом подтвердил Сапфир.

— Хорошо, что жив остался…

— Плохо.

— Что? — встрепенулась девушка.

— Умереть — хорошо. Жить — плохо, — сообщил Сапфир. Когти анима скрежетнули по полу, оставив в камне глубокие царапины. Тут только Вейтлинь заметила, что создание магнуса выглядит как-то странно.

— Что с тобой? — спросила она глупо. Как будто аним может сам определить, что именно с ним неладно. Ну-ка, надо глянуть…

— Не могу уснуть, — сообщил Сапфир.

Вейтлинь опустила руку, уже сложенная в её разуме формула диагностического заклинания, нацеленного в анима, распалась.

— Ты… что?..

Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Бессонница — атрибут человеческого сознания!..

— Давно это у тебя? — поинтересовалась девушка.

— После того боя…

Могла Сара как-нибудь разладить тонкие магические связи в теле анима? Если вспомнить, она запросто ломала арты, просто взяв их в руки, взорвала телепортационную звезду, выпивала за один присест огромные объёмы магической силы…

Или дело в её оружии, столь же непростом, как и она сама?..

Нет, чепуха. Сапфиру, безусловно, туго пришлось, но как его тело восстанавливается, залечивая раны, так и создавшая и поддерживающая это существо магия воссоздаст сама себя.

— Сапфир, почему ты сказал, что хочешь умереть?

— Я не говорил так.

— Умереть — хорошо. Жить плохо, вот так ты сказал. Что это значит?

— Это… — Сапфир странно трепыхнул крыльями. — Это… Жить больно потому что… не знаю… не знаю… смерть — это покой…

Его лицо-морда вдруг перекривилась, руки и крылья подёргивались.

— Стоп. Не думай об этом!.. — вид у анима был такой, точно он вот-вот собрался грохнуться в припадке. — Сброс!.. Отход к первичному логическому контуру, моторика минус два, гиперкинетические эффекты подавить!..

Сапфир среагировал… никак. Проклятье. Создатели уникальных штучных кукол обычно ставят на свои произведения особые команды. Это тебе не примитивная "хрюшка", не первоуровневый слуга, у которых все приказы стандартизированы… Аним трясся, обхватив себя руками и крыльями.

Вейтлинь сделала величайшую глупость — отвесила ему затрещину, словно сверстнице, впавшей в истерику.

Вот тут-то мне и конец, подумала отстранённо. Такой аним может ответить обидчику на физическую агрессию соответствующим образом. Тем более если за врага примут — ведь метку Башни на мне не вдруг разглядишь из-за той самой Тьмы.

Сапфир вскинул голову, выражение светящихся голубым нечеловеческих глаз было пугающе человеческим. Потрясение. Боль. Страх.

— Что? Что со мной?.. — прошептал аним. — Почему так… больно?

Он согнулся, со стоном хватаясь когтистыми руками за голову, едва не скальпировав себя. Осел на пол, всхлипывая и тихо поскуливая. Вейтлинь бестолково заметалась вокруг него, в разуме её вспыхивали разнообразные заклинания проверки состояния кукол. К сожалению, в живых созданиях она разбиралась слабо.

— Ох, Сапфир, не умирай!.. Сейчас я позову кого-нибудь!.. — метнулась было прочь…

Удар.

Под ноги попалось что-то длинное, мохнатое, рыжее… Вейтлинь покатилась, больно ушибившись, села, мотая головой. Что это было?

Сапфир только что дал ей подножку. Крылом.

Она вскочила…

— Не надо, — аним протянул руку и сцапал девушку за ногу, та снова упала, с ужасом ожидая скрипа взрезаемой кожи и плоти, хруста костей. Но Сапфир не спешил пускать в ход свою чудовищную силу.

— Отпусти!.. — взвизгнула Вейтлинь. — Я позову магнуса…

— Не надо!.. Я… я уже в порядке.

Сапфир всё же отпустил её, тяжело дыша, сел, поднялся, опираясь на стену, словно раненый. Морда его гротескно исказилась, Вейтлинь едва не заорала от ужаса… а потом поняла, что аним пытается улыбнуться.

Кукла наклонилась, подхватила её подмышки и легко поставила на ноги.

— Нет нужды кому-нибудь сообщать. Я уже в порядке. Справлюсь сама — всегда справлялась.

— Сама? — тихо переспросила Вейтлинь. — Справлялась?

Свет погас.

И снова разгорелся.

Хегор смотрел, как медленно путешествует по стене красный закатный луч. Своего тела он не ощущал. Мысли были лёгкими и полными безразличия.

Что, это и есть смерть?

Он попробовал шевельнуться, и мгновенно перестал ощущать себя бесплотным облачком духа, вернулось ощущение тела.

И мало того.

Сознание Хегора погребло под множеством впечатлений. Он вдруг стал чувствовать и понимать всё — и изменения в своём теле, давшие возможность переварить смертельную для любой нежити дозу серебра, и недавние хрящевые и мускульные вставки, укрепившие скелет, и запасы чёрной жидкости под кожей, которую можно модифицировать усилием воли, и способ мышления своего метаморфа…

И вовне — Хегор видел сотни оттёнков сотен цветов, и невидимую часть спектра, электромагнитные лучи и радиоволны…

Слышал, как падают пылинки, как внизу, во дворе, ползёт гусеница по травинке, как потрескивают, остывая, стены старого замка, слышал, как работает его собственное тело…

Обонял камень, впитавший в себя запахи людей, и почти видел, как многие лета назад эта комната и весь замок были полны жизни.

Чувствовал едва заметное движение воздуха, чувствовал чеканку монет, на которых лежал, — некоторые уже вплавились в его плоть.

Мгновение — и пугающее ощущение всезнания пропало. Хегор подхватился с пола, сел, ошарашенно мотая головой. Несколько раз судорожно зевнул. В желудке ощущался комочек золотой монеты, — ненароком проглотил с остальными серебряными. Монета постепенно переваривалась.

Хотелось есть.

Хегор с отвращением покидал старинные монеты обратно в остатки сундука. Серебро теперь лишь чуть покалывало. Хегор воткнул камни обратно, растёр в ладонях грязи, замесил на слюне, пытаясь замаскировать следы вторжения, набросал древесной трухи. Подобрал какую-то истлевшую тряпку и долго ею махал, подняв тучу пыли. Осядет, и следы будут незаметны…

— Ну и зачем я это делаю? — спросил себя. — Расчитываю, что ли, вернуться?..

Он попятился к выходу из башни, но замешкался у двери.