Юрий Нестеренко - Время меча

Удивительное дело, но, выслушав все эти разговоры в местном трактире, Эйрих не был заподозрен в том, что он — один из разыскиваемых. Вероятно, помогло его умение изменять внешность, а также знание языка — пусть и не идеальное, однако при множестве кундийских диалектов это не бросалось в глаза, точнее, в уши. Но Эйрих понимал, что в городе наверняка отыщутся те, кто сложит два и два и получит искомое число четыре — а потому этим четырем надо как можно скорее уносить ноги. Задерживаться и привлекать к себе внимание продажей кулона в этих условиях явно не следовало — впрочем, у них еще оставались наличные деньги. Поэтому уже через двадцать минут после возвращения Эйриха беглецы из Дулпура вновь скакали по дороге, уводившей на северо-восток. Искать оружейника они тоже не стали, так что мечи пришлось по-прежнему везти завернутыми в ковер.

За день они лишь пару раз делали короткий привал, прежде чем заночевали в деревне, стоявшей на берегу одного из притоков Кунда. Дома здесь стояли на сваях — дважды в год прибрежные земли оказывались под водой, что, впрочем, вполне устраивало местных жителей, ибо без этого им было бы трудно возделывать рисовые поля. Сейчас время паводка еще не пришло — не настала пора ни таяния снегов в горах, ни тем более летних муссонных дождей. Через реку был протянут сомнительного вида висячий мост, но четверке не было нужды им пользоваться — этот путь вел на восток, а их дорога лежала на север.

Наконец в середине следующего дня они добрались до города достаточно крупного, чтобы совершить все необходимые торговые операции, не привлекая к себе излишнего внимания. Первым делом решено было поменять коней — купленные ими в спешке были пусть и не совсем клячами, но все же не идеальным выбором. Здесь же, на кишащей народом рыночной площади, отыскалась лавка оружейника.

— Меч или ножны? — осведомился Эйрих.

— Меч, — призналась Элина. — Я пытался освоиться с дулпурским, но это все же не то, что надо. Он хорош для прямых колющих ударов, защищает руку, и его трудно выбить, но он практически не позволяет работать кистью. Слишком мала свобода маневра.

— Точно, — согласился Редрих.

— Ну я всегда говорил, что лучше короткого прямого западного меча для ближнего боя ничего не придумали, — довольно ухмыльнулся Эйрих.

Западных мечей, однако, в лавке не было. Были похожие — тоже прямые, но их рукоять была длиннее, гарда — уже, а лезвие — гибче. Это были мечи из империи Цань, расположенной на востоке, уже практически на самом краю Великого континента. Элина, Эйрих и Редрих перепробовали несколько таких мечей, и каждый подобрал себе оружие по руке. Они обменяли четыре дулпурских меча на три цаньских с ножнами — им пришлось еще доплатить при этом — а также купили ножи взамен утраченных и небольшой кундийский лук для эльфа.

Лишь позаботившись о предметах первой необходимости — конях и оружии

— Эйрих и остальные отправились на поиски ювелирной лавки, каковую нашли вдали от рыночной площади, в респектабельном квартале. Вход в лавку охраняли двое дюжих молодцов; Эйриху пришлось при входе отдать им меч, а его товарищи остались ждать на улице.

Ювелир-кундиец внимательно осмотрел кулон и тоном большого одолжения назвал цифру, минимум втрое уступавшую реальной цене. Эйрих, не оставаясь в долгу, ответил впятеро большей цифрой. Торговля шла бурно, как это всегда бывает на востоке — с решительными клятвами, апелляциями к предкам и потомкам, сентенциями о людской неблагодарности и тому подобными изысками красноречия. Ювелир, однако, поддавался намного хуже, чем обычные торговцы. В конечном итоге он предложил полцены. Эйрих заявил, что уходит.

— Вещь все равно краденая, — сказал ювелир.

Эйрих положил кулон во внутренний карман и сказал, что ни минуты не останется в лавке, где оскорбляют клиента.

— Мне тут птичка напела, что в Дулпуре теперь новый раджа, — негромко сказал ювелир, — который очень хочет найти пришельцев с Запада, пытавшихся его убить.

— И какое отношение это имеет ко мне? — Эйрих был само безразличие.

— Никакого, разумеется. Но ведь придется доказывать это стражникам, а то и ехать вместе с ними в столицу. А заодно и объяснять им, откуда взялся кулон. А стражники — такой народ… они могут просто прикарманить понравившуюся вещь. Не лучше ли сразу получить деньги и избавиться от проблем?

В конце концов сошлись на 60%. Надо ли говорить, что сразу же после совершения сделки четверо путешественников покинули город со всей возможной поспешностью.

Впрочем, уже в следующем городе никто не знал о перевороте, а для жителей более дальних областей страны события в столице были вообще чем-то слишком далеким и в принципе неинтересным. В этой местности уже не было крупных городов — одни деревни. Вечером четвертого дня пути путешественники пересекли границу Дулпура, даже и не заметив этого; в этих диких местах не было не то что кордонов, но даже какого-нибудь межевого столба. Ночевать пришлось в лесу, за неимением поблизости жилья; как обычно в таких случаях, всю ночь жгли костер и по очереди несли вахту, однако ни зверь, ни человек не потревожили путников. Лишь на другой день, заехав в очередную почти затерявшуюся в чаще деревню, они узнали, что находятся уже не в Дулпуре, а в соседнем княжестве с длинным и труднопроизносимым для западного человека названием.

Хотя дорога по большей части все еще шла лесом, с продвижением на север он постепенно становился реже, и непричесанное буйство тропиков сменялось более строгой растительностью умеренных широт. Днем весеннее солнце припекало, казалось, по-прежнему, но по утрам было уже заметно холоднее. На шестой день пути лес стал распадаться на отдельные рощицы и к вечеру практически сошел на нет; на горизонте виднелись вершины гор, в этих местах невысокие и почти не покрытые снегом.

Через неделю после бегства из дворца путешественники добрались до последнего кундийского поселения на этом направлении; дальше не дорога уже, а еле заметная тропа уводила в сторону гор, а за ними, по словам Эйриха, начиналась пустыня, тянувшаяся до самых границ Тургуная.

В селении было почти полсотни дворов и никаких укреплений, приличествующих Последнему Форпосту. Появление путешественников с Запада не вызвало у жителей особого интереса — хотя нельзя сказать, чтобы подобные гости были здесь обычными. Просто местные обитатели, будучи, разумеется, не философами, а в большинстве своем обыкновенными неграмотными крестьянами, придерживались, тем не менее, популярных среди кундийцев идей фатализма; а раз все предопределено, то и нет смысла чему-либо удивляться.

Эти люди изъяснялись на диалекте кундийского, который даже Эйрих понимал с трудом. Однако ему все же удалось кое-как объясниться — и сведения при этом выяснились неутешительные. Да, время от времени через селение проходили караваны на север — или же, напротив, из-за гор на юг — но бывало такое весьма редко, и вряд ли стоило ожидать подходящей оказии в ближайшие месяцы. Таким образом, у желающих поскорее освободить Артена оставался единственный выход — добираться до Тургуная самостоятельно. Эйрих тут же занялся поиском проводника. В селении было несколько человек, способных сослужить такую службу, однако они предпочитали иметь дело с богатыми караванами, а не с подозрительными путешественниками, не выглядевшими особо надежно — и даже фатализм ничего не мог с этим поделать. Однако в конце концов желающий нашелся. Его звали Хинг, он был маленький, тощий и почти такой же черный, как аборигены Южного континента. По его выжженному солнцем лицу трудно было определить возраст — ему могло быть и тридцать, и пятьдесят лет. Его одежда выглядела бедной даже на фоне отнюдь не роскошных нарядов других жителей селения, поэтому неудивительно, что глаза его вспыхнули при виде золотых монет, обещанных в качестве вознаграждения. Словом, Хинг смотрелся далеко не внушительно, и все же, посовещавшись, путешественники решили ему довериться. Ведь он отправлялся в путь вместе с ними — а значит, подвергался тем же опасностям. «В конце концов, — заметил Эйрих, усмехнувшись, — у него куда больше оснований не доверять нам — ведь, если в конце пути мы откажемся платить, вряд ли он сможет принудить нас силой. « Оба присутствовавших дворянина, естественно, оскорбились подобным подозрением, но были вынуждены признать его логичность.