В. Бирюк - Вляп

Опять же - проповедь христианского учения язычникам ввёл в технологию только апостол Павел. Его так и называют - апостол язычников. А остальные ученики Иисуса роповедовали только иудеям. Хоть и в разных провинциях. Римской империи, естественно.

Так кому же Андрей Первозванный тут истину толкал? А на Онеге? Где ему "Андреевский крест" соорудили? А еще тут долго были хазары, которые приняли иудаизм чуть раньше, чем Русь христианство. Хазар здесь очень долго побаивались. Достаточно того, что все мадьярское королевство основано всего-навсего беглецами от кагана хазарского. Семь мадьярских племён и три мятежных хазарских. Кстати, именно эти мятежные хазары были в Паннонии настолько безбашенными, что от их самоназвания пошло слово "орки". Ну, "Властелин колец" там и прочее.

А еще один из этих "жидов" был первым королём польским. Сами ляхи и избрали. Прямые, открытые, добровольные и честные выборы. "Кто первым в эту дверь войдёт, тот и король". И вы будете смеяться, но первым-таки в указанное место пришёл один еврей. Типа: чисто случайно проходил мимо. По-королевствовал маленько. Потом мужик, видимо, кое-чего про этот народ понял, позвал местного кузнеца по прозвищу Пяст и, во вполне знакомом моим современникам-россиянам стиле, выдал:

-- Я устал. Вот вам новый король. А я ухожу в отставку.

Так вот, парикмахеров в этом мире еще нет. А парики есть. Но только у иудеев. Поскольку замужняя еврейка должна убирать волосы не под платок, как русская баба, а под парик. Хренова туча заморочек: собирать волосы, сплетать, ровнять, мыть... Но "если не использовать наилучшим образом то, что имеем..."... И ритуальный маразм времён фараонов египетских превращается... в естественную монополию. Поскольку остальные либо не умеют, либо боятся. Трясутся, крестятся и пугаются. Ибо рассуждают насчёт всяких заклятий, где свои-чужие волосы - важный элемент. А этим все такие страхи "до Бениной мамы" - делают и продают.

Притащила штуки три и зеркало. Естественно, напримерялись все. То на глаза сдвинут, то на затылок. А если задом наперёд... Хохоту было...

Как-то за этими играми да шутками пропустили как входная дверь хлопнула. Вдруг голос:

-- Ну, бабоньки, как живёте-поживаете?

Я... обомлел. На пороге... мой. Единственный, долгожданный, любимый... Прямо с коня, в полушубке, с саблей на боку. А ему идет... Такой лихой вид. Он что, в поход собрался? Неужели на войну? О господи... Там же поранить могут, даже убить. Не пущу! В ноги брошусь... или сам с ним. Как же я один, без него...

-- Я на минутку заехал. Проведать как тут моя целочка серебряная поживает. Ты как, готов уже? А малёк? Поиграемся, побалуемся?

А я... ни сказать, ни вздохнуть. Он про меня помнит, думает, заботится... Юлька одеяло с меня сдёрнула, рубаху задрала мне на голову, рассказывает о ходе лечения. Тычет пальцем... во все анатомические подробности. Хотеней на кровать присел, слушает, про подробности спрашивает. А я к его руке придвинулся и губами к пальцам его... Осторожненько так, мягенько, перебираю... Он сперва не понял, потом глянул, усмехнулся:

-- Что малёк, нравится? Ждёшь - не дождёшься? Жжёт-разбирает? Потерпи немного - натешимся. В это воскресенье не смогу - дела. А вот к следующему - будь готов.

Тут от дверей знакомый голос. Знакомый и противный. Корней. Любимый господинов наложник. Бывший любимый. Теперь у господина есть я.

-- Господине, как-то ему все нипочём. Ты вспомни остальных. Те-то первый-то раз не улыбались. Да и после от тебя шарахались. Криком кричали. Слезьми в разлёт... А этот... Будто и не впервой. И зарастает быстро. А не надурила ли тебя бабка Степанида? Не подсунула ли сапог ношенный?

Юлька чуть не в крик:

-- Ты что брешешь, орясина безмозглая? Да ты сам глянь, бельма-то разуй. Да ведь видно же - первачок не пробованной. Это у тебя вон - хоть табун загоняй...

Хотеней сперва напрягся, на меня внимательно посмотрел. А мне все эти свары... Вот он, вот я. И что там кто говорит... Пусть себе лаются... Лежу и тихонько второй сустав Хотенеева безымянного пальца губами прихватываю. Голову поворачиваю. Как бы мне до следующего пальчика добраться. Что б ни один обиженным не остался. Нецелованным. Господин все понял. Он же у меня -- умный. И чуткий. Душу мою насквозь видит и понимает. Настоящий господин. Улыбнулся, провёл рукой по голой моей спине... Я аж застонал от удовольствия.

И... шапку на голову. Дверью хлоп. По крыльцу -- топ-топ. Ушли. Пусто... Вот он тут сидел. На меня смотрел, здесь его рука лежала... Нету...

Бабы чего-то снова молотить начали. Кстати, интересно - о ядах. Ой как плохо быть бестолковым! Ну почему я этих названий не знаю! Пока Юлька о грибах говорила - туда-сюда. Кстати, псилобициновых грибов здесь не используют. "Колпак свободы" - не знают. А вот про мухоморы, которыми варяги своих "берксерков" делали, про поганку бледную, ложный белый... Юлька, конечно, ас. Мастер. Одно слово -- эксперт.

Хотя... и я со своим "асфальтовым" происхождением кое-что про "зонтики" рассказать могу. Как-то мы их целый месяц на завтраки ели. С виду - поганка поганкой. Вырастают здоровенные, сантиметров до 40, как мухоморы - рядами вдоль тропинок. Люди ходят - сбивают ногами. А мы - в корзинку. Только и надо ножку с серединкой шляпки вырезать. А остальное - хоть жарь, хоть парь. Белое мясо один в один. А вот ножка... это как раз в обсуждаемую тему.

Особенно интересно, что у моих дам разные школы. И цели разные. Юлька либо лечит, либо травит. А Фатима больше насчёт диагностирования и способы применения. Тут я чуть не прокололся -- так похвастать захотелось. А хвастовство в исполнении немого и лежачего... Ветер в доме поднимается.

У служанок моих явно дырки в классическом образовании. У меня и самого -- просто сеть рыбацкая, но Плутарха почитывал. Там есть история об очередной разборке в древнеперсидском царском доме. Суть такая: дама, царица -- между прочим, разрезает между двумя мужчинами птицу. У них перед глазами. Потом об одну половину этого гуся-лебедя вытирает нож и подаёт половинки сотрапезникам. Один тут же умирает. А второй не в курсе и очень сильно и натурально удивляется. "Как же так? Мы ж с ним одно ели-пили?". Как-как... Просто нож был с одной стороны кое-чем смазан.

Есть еще занятная итальянская средневековая история. Два давних врага встречаются в таверне. Пьют из одного кувшина вино, один -- умирает. Второго тут же повязали, но свидетели чётко показывают -- пили одно и тоже, пили вровень. Подозреваемого отпустили и никто не удосужился обратить внимание на странную деталь: отпущенный последние два месяца перед инцидентом спал днем и бодрствовал ночью. Меняется обмен веществ, и этого оказывается в некоторых случаях достаточно. Можно еще вспомнить "митридатизм" по имени царя понтийского Митридата Четвёртого Евпатора. Евпаторию знаете? А гору Митридата в Керчи?