Дем Михайлов - Возвращение Низвергнутого

— Святой отец.

— А?

— Обращаясь ко мне, говори — святой отец, — сухо повторил священник, наклоняясь над обезображенным телом и проводя над ним раскрытыми ладонями, что-то вполголоса бормоча.

Отступившая назад толпа жадно наблюдала за действиями священника. Те, что стояли позади, вытягивали шеи, что не пропустить ни единого жеста или слова. Чего бы ни ожидали люди, их ждало разочарование — с трупом не произошло ровно ничего. На первый взгляд. Несколько подошедших вооруженных монахов ясно видели, как нависшая над телом несчастного темная дымка начинает медленно колыхаться и рассеиваться.

Перейдя к лежащей в нескольких шагах отрубленной голове, священник повторил свои действия, выпрямился, несколько минут задумчиво смотрел в море, затем обернулся и, ткнув пальцем в давешнего говорливого детину, велел:

— Говори. Все, что видел и слышал из произошедшего здесь. Остальным оставаться на месте во имя Создателя! Кто попытается уйти или не откроет душу в искренней исповеди, попытается что-либо скрыть, будет обличен в пособничестве проклятым некромантам и отправлен прямиком на очищающий от скверны костер! Во имя Создателя! Братья монахи, проследите, чтобы никто не попытался избежать беседы!

— Говорить? — переспросил дюжий мужик, мысленно кляня себя за длинный язык. Надо же было ему указать, где лежит отрубленная голова, словно Искореняющий Ересь сам бы не увидел!

— Говори! — громыхнул старик, заставив широкоплечего горожанина испуганно съежиться и разразиться словесным потоком.

— Да что тут говорить-то, святой отец! Мы местные — портовые. Я сам из грузчиков. Здесь работаем, здесь и ночуем. Вон в той пристройке к складу. Спервоначально набат услыхали и, от сна пробудившись, наружу выскочили. Там и зарево увидали. Сразу поняли, что у Жирного Пита полыхнуло.

— Почему не побежали тушить пожар?

— Дык, как можно, святой отец? — всплеснул руками детина и обернулся, ища поддержки у стоящих за спиной таких же дюжих и широкоплечих работяг. — Нам от склада отлучаться никак нельзя — мы тут заодно и товары одного купца сторожим. Прознай он, что мы его товары заморские без присмотра оставили, враз нас крова над головой лишит, а то и из порта погонит, без куска хлеба оставит… Никак нельзя, отче! Чем семьи кормить прикажете потом? Верно я говорю, братья?

— Верно!

— Как есть верно, святой отец!

— Пожар тушить не помочь грех, конечно, но и детишек малых куска хлеба лишать не годится! Потому и остались!

— Ладно, — кивнул отец Флатис. — Что дальше было?

— Потом топот приближающийся услыхали. Шум шагов слышим, а ничего не видать — без факелов бежали, по такой темени-то! Сразу ясно — недобрые люди! Честным людям света бояться нечего!

— Ты про лязг скажи, не забудь! — встрял один из грузчиков, пихнув говорящего в плечо.

— Не забуду, — отмахнулся тот, войдя в раж рассказчика, к которому приковано все внимание. — Железом громыхало, это верно. Гулко так грохало. А как пришлые из-за домов появились да на свет луны и ламп выходить начали, так мы обомлели! Человек десять, и все с ног до головы вооруженные. Еще с ними коротышка был — ну, гном.

— Гном? Или человек маленького роста? — перебил старик, вперившись в рассказчика внимательным взглядом холодных глаз.

— Гном! — уверенно ответил грузчик, остальные согласно закивали, подтверждая его слова. — Как есть гном, самый всамделишный. Они и у нас в городе есть — кузнечным делом да торговлей занимаются. Навидались уж, не спутаем!

— Опишите всех, кого запомнили, да поподробней.

— Так к этому и веду, святой отец! Несколько человек из пришедших люди как люди, только оружия тьма. Все мужчины, широкоплечие…

— С ними же девка была, чего врешь-то? — раздался крик откуда-то сзади.

— Верно, была девка! — подхватил еще один.

— Да погодите вы! Я же по порядку рассказываю! Чего лезете поперек слова?! Все мужчины, говорю, а с ними одна девка! Лица не разглядел — темно больно было, — но, кажись, молоденькая совсем! А еще двое из тех пришлых… не знаю как и сказать, святой отец. Один еще вроде ничего — только весь в металл закован. Ну, в доспехи то есть. На голове шлем, лицо скрывает. А бежал ходко, хотя такую тяжесть на себе пер! На плечах черный плащ.

— Полный доспех, а на плечах черный плащ? — насторожившись, переспросил отец Флатис. — Дальше!

— Ну и последний из них… Не человек это был, святой отец. Не человек! — округлил глаза грузчик, осеняя себя знаком Создателя. — Нежить!

На этих словах толпа взорвалась возбужденными криками:

— Тварь адская!

— Как есть нежить!

— Коркой ледяной покрыт!

— Никак сам Темный посетил город!

— Некромант! Али того похуже! Мертвяк заледенелый!

— Морграат!

— Тихо! — рявкнул отец Флатис и хищным змеиным движением развернулся к кричащему последним, вперив в него взор яростно полыхнувших синим глаз. — Что ты сказал? Что за слово ты произнес?

Вздрогнув и попятившись, тщедушный мужичонка в одежде торгового писца пробормотал:

— А? Н-ничего не сказал, святой отец…

— Что! Ты! Сказал?! — грозно шагнул вперед священник, заставляя писца отступить еще на шаг и затрястись всем телом.

— Простите! Простите грешного! С языка сорвалось! — залепетал он. — Грешен, каюсь! Грешен!

— Откуда ты знаешь это имя?

— В книге… в книге старой одной прочитал, святой отец! Клянусь! Писец я, святой отец! Книгу принесли, чтобы копию сделать, так пока переписывал, в голове отложились слова непонятные! Сам не знаю, что говорю! Никак затмение нашло, вот и кричу невесть что!

— Взять! Расспросить! — рявкнул отец Флатис, и двое монахов мгновенно подхватили побелевшего как мел писца под руки и потащили прочь. Перепуганный мужичонка едва переставлял ставшими ватными ногами и все что-то пытался объяснить седовласому священнику, выворачивая голову назад, за плечо:

— Грешен я, каюсь! Грешен! Простите неразумного!

Едва крики писца стихли в отдалении, священник вновь развернулся к ошалело хлопающему глазами краснорожему грузчику.

— Продолжай! Опиши его, сын мой, все, что разглядел. А ежели он что упустит, остальные дополнят.

— Доспех, черный плащ такой же, как и у другого, — закатив глаза под лоб, начал вспоминать детина, остальные согласно закивали головами, — а над головой щупальца, как у тех засоленных кальмаров, что привозят с Островов! Только эти будто изо льда вылеплены! Во все стороны вертятся, будто глаза у них есть! Да и сама та тварь страшная, вся льдом и инеем покрыта от макушки до пят, святой отец! Глаза светятся ровно светильники!

— Глаза страшенные, святой отец!

— Синим, синим светом горят! Как у тварей из преисподней! Видать, оттуда и выполз!

— Разок в мою сторону взглянул, так я и обмер, руки поднять не мог!