Родерик Гордон - Свободное падение

— Э, знакомые места, — сказал Уилл.

— Еще бы, — ответила Марта, забрала у него мешок и вытряхнула мертвых паукомартышек на землю. Потом женщина достала из-за пояса крупную веточку огненного аниса, зажгла ее и сунула в руки Уиллу. — Пройдись, помахай кругом. До сих пор нам везло, но я рисковать не хочу, тем более что со мной ты. Иначе эти твари почуют кровь, когда я начну разделывать мясо, и заявятся сюда целой стаей.

Уилл выполнил поручение Марты и обошел пещеру, покачивая перед собой веточкой аниса. При движении тлеющие листья вспыхивали и источали лакричный запах.

— А теперь играем в Суини Тодда, — негромко произнесла Марта. Она бросила паучьи тушки на ближайший стол и взяла разделочный нож, покрытый темными пятнами. — Отойди-ка на пару шагов, — посоветовала она Уиллу, замахиваясь орудием мясника. — Это грязная работенка.

На обратном пути Марта объявила, что хочет сделать небольшой крюк.

— Сейчас для пыленят самый сезон, — объяснила она.

Уилл не стал спрашивать, что она имеет в виду, решив, что и так все увидит. Марта привела его к большой насыпи, которая поднималась уступами к потолку туннеля. Уилл отщипнул земли и покатал между пальцами. Она оказалась жирная, суглинистая — просто мечта огородника. Марта тем временем как будто что-то высматривала, а потом набросилась на небольшое отверстие в насыпи и принялась раскапывать его руками.

Углубив отверстие примерно на полметра, она вдруг торжествующе вскрикнула и вытащила наружу какое-то существо, размером и цветом напоминавшее новорожденного поросенка. Животное отчаянно вертелось, пытаясь вырваться у Марты из рук, но она крепко взяла его за шкирку и приподняла, чтобы Уилл мог его рассмотреть. У странного существа было короткое округлое тельце и четыре коротких лапы; глаз мальчик не увидел, зато обратил внимание на крохотные бело-розовые ушки, плотно прижатые к голове. Теперь Уилл подумал, что оно больше похоже на хомяка, только раскормленного и лысого. Животное продолжало извиваться и дергаться, беззвучно открывая пасть; его длинные бесцветные усики дрожали.

— Так это и есть пылененок, — произнес Уилл, с интересом разглядывая существо. — Это детеныш?

— Нет, он вполне взрослый.

— А он чем-то похож на Бартлби, только маленький. Котенок Бартлби! — рассмеялся мальчик, а потом удивленно заморгал, когда Марта поднесла пылененка поближе, и отступил на шаг. — Господи! Воняет-то как… как…

— Моча, — сказала женщина. — Все правильно, они ею заливают свои норы. Видно, им это не мешает.

— Такой запах сильный, что у меня глаза слезятся, — пожаловался Уилл. — Неужели в этих местах все воняет?

— Поэтому пыленят никто и не трогает: запах их защищает от хищников. Но мясо у них вкусное. На печенку похоже, — сказала Марта.

— Терпеть не могу печенку. А от этого запаха меня тошнит, — ответил мальчик. Тут ему пришло в голову, что сама Марта тоже не отличается чистоплотностью. По крайней мере, он ни разу не замечал, чтобы она мылась.

У входа в хижину Уилл захихикал.

— Ты чего смеешься? — спросила Марта.

— Я подумал, что лучше Честеру не видеть это мясо, пока вы его не приготовите, — сказал он, перехватывая поудобнее заляпанный кровью мешок. — Иначе он неделю ничего есть не сможет!

Доктор Берроуз начинал терять надежду.

— Не получается… Без моей зарисовки, без камня Берроуза я в этом не разберусь, — вздохнул он, в который раз перебирая каменные таблички, разложенные перед ним.

— А где, говоришь, эта твоя зарисовка? — спросила Ребекка, медленно ходившая вокруг него.

— Я же сказал: весь мой дневник остался наверху, у Поры, — ответил доктор. В его голосе появилась истеричная нотка: его возмущало назойливое любопытство девочки.

— Это было неразумно с твоей стороны, — отметила Ребекка и нетерпеливо затопала ногой. — Но ведь ты утверждал, что помнишь достаточно много, — резко сказала она.

— Я ничего не утверждал. Я сказал: я надеюсь, что помню, — возразил доктор. Он снял очки, чтобы потереть глаза, и снова надел. — Оказалось, что не помню. И от того, что ты постоянно донимаешь меня вопросами…

Ребекка двинулась к доктору Берроузу и подняла руку, как будто собралась его ударить, но внезапно замерла: по теплому туннелю разнесся высокий скрежещущий звук.

— Похоже, еще один паук. — Девочка, не оборачиваясь, сделала знак Граничнику, стоявшему в тени у нее за спиной. — Пойди разберись. — Солдат отсалютовал ей самодельной косой, которую изготовил, привязав свой серп к длинной ножке плодового тела гриба, и бесшумно удалился, словно призрак.

Теперь, когда они остались одни, доктор Берроуз решился задать Ребекке давно мучивший его вопрос:

— Я не понимаю… Как ты можешь с ним так разговаривать? Он же солдат.

— О, он отнюдь не простой солдат. Он Граничник. Из отряда Хобба, — гордо произнесла девочка, опустившись на землю напротив доктора. — Это лучшие бойцы во всем мире, самые беспощадные и бесстрашные. Ты ведь у нас любитель истории, верно? Должно быть, думаешь, что круче всех были спартанцы?

— Ну… — начал было доктор Берроуз, пожав плечами.

— Да по сравнению с Граничниками они бойскауты. — Ребекка скривила рот в презрительной усмешке. — Дайте мне полностью укомплектованный батальон Граничников, и я захвачу Лондон за неделю.

— Что за глупости, Ребекка? Зачем говорить такие вещи? — заволновался доктор.

— Сосредоточься на карте, папочка. Тогда мы вместе вернемся домой, — сказала девочка и добавила, сюсюкая: — Я так хочу домоиньки!

— Ты меня вообще слушала? По-моему, эти камни указывают дорогу куда-то вниз, а вовсе не обратно наверх, — сказал доктор Берроуз.

— Мне все равно. Лишь бы выбраться отсюда, — отрезала она ледяным тоном.

— А еще мне нужны какие-нибудь ориентиры, чтобы связать изображения на карте с реальными объектами… — Доктор громко сглотнул. — У меня горло совсем пересохло. Можно мне попить?

Ребекка покачала головой:

— Это надо заслужить.

— Но я хочу пить, — взмолился доктор Берроуз.

Рядом с ним на землю шлепнулись две туши паукомартышек.

— Господи ты боже мой! — воскликнул доктор. — Что это? Какие-то пауки? Паукообразные?

— Шарик, глазки, восемь ног, получился паучок, — нараспев произнесла Ребекка. — Правда, ты никогда со мной не рисовал и не пел песенки, у тебя не было на это времени. Ты вечно прятался в своем дурацком подвале со своими дурацкими книжками. — В голосе девочки прозвучала искренняя обида, и она глянула на Граничника, почти что стыдясь того, что не сумела скрыть эмоции, обычные человеческие эмоции.

Но доктор Берроуз не слушал, что она говорит: он с опаской разглядывал дергающиеся ноги пауков и отодвинулся, когда багровые ручейки паучьей крови, стекающие по пыли, подобрались к его брюкам.