Ольга Голотвина - Хранитель

- Только клинок об эту дрянь измазал… - брезгливо сказал Орешек вслух и усмехнулся: его мечу было не привыкать. Сайминга сгубила не одну Подгорную Тварь.

Вонзив клинок в землю, Орешек быстро оглядел место боя, чуть передернулся при виде разорванного человеческого тела, заметил в кроне дуба нелепо повисшую фигуру - этому бедняге уже не поможешь! - обернулся к последнему участнику трагедии, неподвижно лежащему у ствола… и вздрогнул, наткнувшись на взгляд светлых глаз, затуманенный страшной болью, но вполне осмысленный.

Вей-о! Он жив? Безликие боги, да у него же весь живот разворочен!

Хранитель нагнулся над лежащим человеком, чья душа уже отрывалась от тела, спеша на зов Бездны.

- Потерпи, приятель… Сейчас в крепость тебя, там лекарь хороший… выкарабкаешься…

Лживые, бессильные слова, жалкая попытка утешить умирающего.

Ответом был голос, в котором лишь легкая дрожь выдавала смертную муку:

- Не надо врать… лучше бы добил…

- Не умею добивать, - честно признался Орешек. - Слушай, может, твоим родным чего передать? Кто вы вообще такие - ты и твои друзья?

- А ты не узнал? - пробились в голосе умирающего насмешливые нотки. - Это не мои, а твои друзья, Сокол!

Орешек с недоумением взглянул на останки неизвестного бедняги - его сейчас не признали бы ни любимая женщина, ни мать. Перевел взгляд наверх, всмотрелся в искаженное гримасой смерти лицо среди листвы. Вздрогнул: узнал… Обернулся к умирающему и сказал без прежнего сочувствия:

Вот ты, значит, из каких… И много вас тут бродит?

Обида пересилила боль. Незнакомец даже чуть приподнял голову:

- Это ты из «таких», Сокол, а я Подгорным Охотником был… случайно к шайке прибился…

Вновь уронил голову на мох и, кривя рот, пробормотал куда-то мимо собеседника:

- Предупреждал меня Заплатка… что плохой день… а я не верил…

Вспыхнувший на миг гнев Хранителя угас. Конечно, по долгу службы он старательно преследовал любую шайку, что появлялась в окрестностях… но разве забудешь ночи у разбойничьего костра?..

Эти мысли вдруг стайкой разлетелись прочь: Орешку показалось, что за спиной мелькнуло что-то темное. Он гибко развернулся, вскинул клинок, готовясь отразить удар…

Но Сайминга застыла в воздухе. Орешек сплюнул и негромко помянул Тысячеликую. То, что он принял за противника, оказалось плащом, наброшенным на куст боярышника. А движение… ну, наверное, порыв ветра рванул полу плаща…

Хотя ветра, между прочим, никакого не было.

Да что там ветра… Во имя Серой Старухи, здесь и плаща-то никакого не было несколько мгновений назад!

Орешек недоверчиво оглядел находку. Темно-коричневый, дорогого сукна плащ был наброшен на куст так аккуратно, словно его расправили руки исполнительного слуги. Капюшон в меховой опушке чуть склонился на ветке, словно заглядывая человеку в лицо. Зеленая заплатка на капюшоне щурилась, как нахальный глаз.

И все равно - не было здесь плаща! Орешек, хвала Безликим, еще не рехнулся!

- Твой плащ? - спросил Хранитель раненого так грозно, словно речь шла о кусачей собаке.

Умирающий человек приподнял голову и сказал неожиданно сильно и четко:

- Был мой. Теперь твой будет!

Это прозвучало как приказ… нет, как грозное заклинание! Но тут же силы оставили незнакомца. Он откинулся затылком на мох и виновато улыбнулся:

- Вот такое наследство… Побереги его, Сокол… Я…

Хрип коротко клокотнул в горле, на губах запузырилась кровь.

Орешек стиснул зубы. Он так и не привык к виду смерти - и это после всех пережитых приключений!..

Но для этих троих бедняг все могло обернуться еще страшнее Остались бы лежать в чаще - кто сложил бы для них погребальный костер? Души не попали бы в очистительную Бездну, не возродились бы в новых телах… А теперь придется о них позаботиться. Хоть и разбойники, а все ж нельзя, чтоб человеческая душа в несказанных мучениях металась меж мирами…

Орешек вложил клинок в ножны, снял с ветвей боярышника плащ и накрыл тело незнакомца. Теперь нужно разыскать свиту… где их болотные демоны носят?..

Словно в ответ на его мысли, далеко в чаще послышались тревожно перекликающиеся голоса. Орешек обернулся на зов, но не успел сделать ни шагу. Что-то мягко обрушилось сзади на плечи.

Опытного бойца трудно застать врасплох. Сразу же, словно он ожидал нападения, Орешек нырком уклонился вниз, опрокинулся на спину и с силой ударил обеими ногами в сторону неизвестного врага. Но удар пришелся в пустоту. Вскочив на ноги, Орешек огляделся.

Вокруг - никого… лишь лежат в траве останки растерзанных чудищем разбойников…

А у ног Орешка - груда коричневого сукна. Плащ… тот самый, которым он только что укрыл мертвеца.

То ли холодным ветром потянуло от ручья, то ли озноб пробежал по коже… Орешек вновь выхватил Саймингу и шаг за шагом начал отступать с поляны.

Груда плотной материи шевельнулась… вот опять… зазмеилась меховая оторочка капюшона… вытянулся толстый витой шнур с золотой кистью…

Ошибиться было нельзя: медленно, осторожно плащ полз следом за человеком.

Ах, так! Стало быть, это колдовская тряпка… и лишь Серая Старуха знает, чего от нее можно ожидать!

Видал Орешек волшебные предметы, но до сих пор они за ним не гонялись. И этому бешеному сукну Сокол не позволит себе на плечи прыгать! Сейчас он из него лоскутков понаделает!

Коротко, гневно взмыл клинок…

Но почему замешкалась Сайминга? Ведь только что она твердо и беспощадно рубила тугую чешуйчатую плоть Подгорной Твари… А сейчас рука, держащая меч, дрогнула, потому что в памяти Орешка всплыла фраза умирающего разбойника: «Предупреждал меня Заплатка… что плохой день… »

Заплатка? Это он, случайно, не о…

Заминка была краткой, но плащ успел скользнуть по траве вперед, прямо под клинок, к ногам Орешка.

Нет, это не было нападением. Золотые шнуры обвились вокруг ног воина, капюшон прижался к коленям…

Орешек в смятении шумно выдохнул: перед ним словно простерся молящий о пощаде человек… и рука не могла обрушить на него меч…

Мгновение проходило за мгновением. Капюшон чуть пошевелился, показалась краешком зеленая заплатка, словно снизу вверх робко выглянул глаз: «Ну, что ты со мной сделаешь? Пощадишь или… »

Орешек уже пришел в себя. В конце концов, за последние годы ему довелось повидать кое-что почуднее плаща, пусть даже волшебного.

- Так ты и есть Заплатка? - строго спросил он. Не дождавшись ответа, нагнулся, поднял плащ. - Стало быть, тебя мне в наследство навязали? Ну-ну…

Плащ с трогательной покорностью висел в руках нового владельца. Плотное, добротное сукно пропахло дымом лесного костра, к нему прилипла сухая хвоя; из меховых дебрей выглянул муравей.

- Ну и что мне с тобой делать? - поинтересовался Орешек, задумчиво стряхивая с плаща мелкий сор. - Не хочешь с прежним хозяином на погребальный костер?