Александр Рыжков - Техномонстры

Некоторое время спустя Моррот разглядел на земле две крохотные фигурки мыслящих. До Смертоптицы оставалось не так уж и много — вполне хватило бы часа два-три пешего пути. Интерес и желание отсрочить встречу с кровожадными заказанными взяли своё:

— Спустимся к ним?! — попытался докричаться до товарища Моррот.

— Вщё что угодно, лишь бы твёрдую жемлю ощутить! — ответ Тоса был предсказуем.

Моррот пошёл на снижение. Да, летать он худо-бедно умел, вот только с посадкой как-то не клеилось… Задубевшие от постоянного напряжения и холода члены отказались слушаться в необходимый момент и «кожаные крылья» спикировали в громадный куст оранжевого трествольника. Куст, кстати, спас наёмникам жизнь, хоть и хорошенько исцарапал.

— Вот это ты кушок гниющей мертвечины! — проклинал Тос, продираясь сквозь заросли оранжеволистных ветвей. — Ты наш чуть не отправил в потушторонний мир, гиренов ты пришпешник! Чтоб твои обглоданные волками оштанки желтели на рашкалённом пуштынном шолнце! Чтоб… — здравый рассудок вернулся к приму, — Мор, ты жив?

В ответ тишина.

Тосу было уже не до проклятий. Он полез обратно в кусты, отыскал тело Моррота и вытащил его наружу.

К счастью, крот дышал, хоть и еле-еле. Он отключился: не от ушибов, а от перенапряжения. Уж слишком тяжёлое это дело — управлять наспех сколоченными «кожаными крыльями».

Несколько смачных оплеух привели Моррота в сознание. Только после этого наёмники рассмотрели тех мыслящих, ради которых спустились с небес.

Филика сидела на земле, подобрав колени к груди. На ней была странная одежда: чёрная с белыми узорами, похожими на узоры паучьих сетей, облегающая ткань и никаких намёков на пуговицы, застёжки, карманы и тому подобную шалость, без которой трудно представить современные одеяния. В руке Филика сжимала окровавленный булыжник. Её лишённое какой-либо печати эмоций лицо было белее мела. Её глаза смотрели в одну точку. Её уста едва шевелились, всё повторяя глухое: «нет, нет, нет». Рядом лежал Красп. Вернее то, что осталось от Краспа: тело, завёрнутое в такую же причудливую одежду, что и командирша, и размозжённая в месиво мозгов, крови и костей голова.

Моррот остался на месте. Тос подошёл к командирше и осторожно прикоснулся к её плечу. Филика вздрогнула и обратила к нему непонимающий, испуганный и подавленный взгляд.

— Филочка, девочка, положи камушек… — как можно ласковей попросил Тос.

Филика вновь вздрогнула, будто вспомнила что-то ну уж слишком плохое, и тем же отрешённым взглядом покосилась на окровавленный камень в своей руке, потом на тело Краспа, потом вновь на камень…

— Прекрасная погода, — совсем тихо сказала она.

— Да, Филочка, прошто отличная погода, — согласился Тос, — только положи камушек…

— Я никого не люблю! — вскрикнула Филика. Её пальцы разжались, и окровавленный камень покатился, упёрся в начинающий коченеть локоть Краспа.

— Что здесь, да пощадит нас Моол, произошло? — это Моррот подошёл.

— Я никого не люблю! Прекрасная погода! — выкрикнула Филика и разрыдалась, пряча лицо исцарапанными, запачканными запёкшейся кровью ладонями.

— Дружище, давай не будем её какое-то время трогать, — предложил Тос.

Моррот молча кивнул, с чем-то вроде досады и сочувствия рассматривая мёртвое тело прима.

Невыносимо хотелось есть. Ещё невыносимей — пить. Не было ни того, ни другого. Моррот остался приглядывать за командиршей, а Тос — отправился на поиски съестного. Хотя, надежд он особо не питал: там, где растёт оранжевый трествольник — места съедобным плодам и кореньям совсем не остаётся. Трествольник, будь он оранжевый, красный или белый — самый настоящий безжалостный монстр растительного мира. И пусть поверхностный безобидный, даже милый глазу вид не вводит никого в заблуждение. Его корневая система не такая сильная и размашистая, как у пустынника. Но это не мешает ей выпускать в почву ядовитые выделения, отравляющие существование практически любому съедобному растению. И даже если вблизи трествольника какое-нибудь плодовое деревце или полный ягод куст каким-то чудом не засохли — не стоит обманываться. Плоды и ягоды с них будут последним, что отведает неосторожный голодный путник. От корневого яда трествольника ещё никто не смог найти противоядие! Нет, были, конечно, случаи, когда мыслящие выживали — но только потому, что съеденные ими «щедрые дары природы» ещё не успели как следует напитаться ядом.

Филика пришла в себя гораздо раньше, чем ожидалось. Она поднялась с места и твёрдым голосом заявила, что всё будет хорошо. Командирша была молчалива, на вопрос Моррота, что же с ней, Гирен подери, произошло, отвечать наотрез отказывалась. Но зато её глаза, а значит и разум, были ясны. А это — самое главное.

Наёмники и не подозревали, что всё это время за ними наблюдала пара налитых кровью и лютой ненавистью глаз…

После тяжёлого перелёта впору было расслабиться, набраться сил. Но как тут расслабишься и отдохнёшь, когда в желудке хоть шаром покати? Возвращение Тоса только всё усугубило: поиски увенчались полнейшим крахом. Не то, чтобы пожевать чего нашёл, так и воды не раздобыл. А ведь страшнее голода — только жажда…

Он появился действительно тихо: искусный хищник, подкарауливший добычу. Налетел, будто нежданный смерч, и одним махом хвоста повалил Филику и Моррота, о чём-то беседовавших друг с другом. Тос толком ничего не успел сообразить, когда зверь со всего маху сбил его наземь твердым, как камень, лбом массивной головы.

— Конец вам, ничтожества, — прорычал волчьим языком напавший и разразился душераздирающим гиеновым хохотом.

Это было последнее, что слышал Тос, прежде чем потерять сознание.

Очнулся он от ужасающей боли в ногах — они были придавлены валуном. Филика и Моррот лежали рядом, точно так же скованные. Подобным образом заточать пленных любят волки. В особенности — чёрные…

Ворка было очень трудно узнать: его шерсть полнилась проплешинами с уродливыми, плохо зажившими ранами от ожогов. Но никто бы не спутал его чудовищный, полный жажды живой плоти взгляд.

— Наконец-то вы все очнулись, ничтожества, — заговорил вожак чёрных волков.

— Мразь! Тварь! Гад! — завопила бьющаяся в бессмысленных попытках вырваться Филика, наконец-то понявшая, что же с ней произошло.

— Ох, как мне приятно слышать слова твоего страха, — сладостно проскулил Ворк. — Ещё немного. Ещё совсем немного, и твой страх станет вкусным. Таким, что мне по душе.

— Филика, прекрати паниковать! — рявкнул Моррот. — Не бойся его! Не дай этому ошпаренному псу насладиться твоим страхом!

— Что, мудрый старый крот решил всех спасти? — ехидно протявкал Ворк. — Не получится, гнойное подземное ничтожество. Не получится!