Ярослав Коваль - Могущество и честь

Давайте, ребята! Кидайтесь вперёд всей своей массой в стремлении раскатать нас по скалам! Моим артиллеристам будет сподручнее.

— Те, кто ведёт коней, пока остаются в замковом дворе! Вперёд идёт полутысяча. Вне строя.

Миг — и отряды перераспределились. Хорошо действуют мои ребята, ничего не скажешь. Видел бы кто сейчас, как эти солдаты выполняют приказ — не закралось бы и тени сомнений в их выучке. Но пока никто, кроме своих, этого не видит.

Враг, наверное, обрадовался, что ворота наконец распахнулись. Наблюдатель со стены просигналил мне, мол, противник пошёл. Я подал ему знак, чтоб скомандовал артиллерии готовиться. Впрочем, у бойцов при пушках должны быть свои наблюдатели, мною ведь отдан вполне конкретный приказ. Но в таком деле лишний контроль не повредит.

Я держал в поводу беспокоящуюся лошадь — мне единственному из всего отряда предстояло использовать это средство передвижения в гордом одиночестве. Легче от этого не будет: и по сей день езда верхом не относится к числу моих несомненных талантов. Но что поделаешь, в обществе конных бойцов командир должен быть обязательно оснащён собственной лошадью. Иначе непорядок, не по уставу и вообще безобразие.

Разумеется, мне было тревожно: успеют ли пушки накрыть противника в удобном для этого месте, не зацепят ли своих, сколько человек из вражеского отряда успеют смыться обратно в посёлок? Только б не больше половины, иначе свою скромную «армию» я уложу ещё до того, как она доберётся до входа в ущелье.

Но сейчас можно было только уповать на лучшее. Чтоб лучше видеть происходящее, я всё-таки поднялся в седло и остановил коня в воротах, изваянием чести, символом того, что людьми, захватившими замок и устраивающими тут беспрецедентный кровавый массаракш, кто-то командует. Казалось, животное, служившее мне постаментом, прекрасно понимает важность своей роли. Мне обычно не удавалось справиться с лошадью, и та принималась плясать на месте, норовила отправиться по своим важным лошадиным делам. А сейчас — стояла.

Пламя, которое заволокло ведущую к крепости дорогу, рассеялось лишь тогда, когда передние ряды моих бойцов уже, кажется, окунулись в него. Со своего места я разбирал происходящее лишь отчасти. Если артиллерия и зацепила своих, бойцы держатся как надо и не собираются паниковать. Они идут вперёд. А значит, пора присоединяться и нам.

— В сёдла! — гаркнул я и, никого не дожидаясь, пришпорил коня. Мне ведь надо было продублировать приказ перенести огонь дальше, к ущелью.

Но когда я добрался до места, с которого мой сигнал гарантированно бы увидели, обнаружил, что в нём нет нужды. Артиллерия уже вовсю вела обстрел дальних целей, на фоне едва разгорающегося восходом неба это пока ещё было видно.

«Надеюсь, когда Аше проснётся, я уже смогу предложить ей распахнутые ворота Белого распадка». Впрочем, это был не план действий, а просто надежда. Надежда на то, что местные действительно даже после первого и второго моего распоряжения насчёт артиллерийской подготовки так ничего и не поняли.

С другой стороны, а что они могут сделать? Убрать войска из входа в ущелье? Это они могут, конечно. Войска, собственно, сами оттуда уберутся, и очень быстро. Все, какие смогут. Они ведь жить-то хотят. На выходе их ещё может быть очень много. Но мы посмотрим. Мы уже первый раунд выиграли. По крайности, вернёмся в замок, и я вырублю всё энергоснабжение, как уже много раз делал.

Приказ, отданный моим ребятам, был однозначен и прост: при встрече с вражеским отрядом бойцы слезают с коней и вступают в бой. Или не слезают — это уж как угодно, как кому удобно. Главное — результат. Я не ограничивал инициативу так же, как мне самому её не ограничивала госпожа Солор. Да и как тут что-либо ограничишь? Подобную операцию можно благополучно завершить только при гармоничном взаимодействии нескольких десятков, а то и сотен гениев.

Когда мы выбрались за пределы посёлка, где оставалось не так уж много солдат противника — гораздо меньше, чем я ожидал, — зрелище, явившееся нам, показалось мне одновременно жутким и ошеломляюще-прекрасным. Пламя бушевало на скалах, растекалось по ним, словно волна, брошенная штормом разбить землю, но провалившая задание, однако всё ещё могучая. Из него время от времени выступали обгоревшие останки построек, с расстояния кажущиеся чем-то ювелирно-изысканным, зачернённым. В общем-то, оно и теперь выглядело продолжением скалы, просто украшенным. Скалу ведь тоже зачернило.

Мой приказ ребята, оставшиеся в замке, выполнили в точности — огонь всех наличных действующих орудий был сосредоточён на входе в ущелье. Если там и осталось что живое, то уж никак не у самого входа. Интересно, много ли отрядов успело отступить в глубь Белого распадка? Длина ущелья, если я не ошибаюсь, весьма приличная. Есть где разместиться, есть куда отступать.

Когда мы добрались до скал и ворот Белого распадка, было уже совсем светло. Собственно, момент рассвета я как-то пропустил, но даже если бы и отметил, не смог бы полюбоваться — даже сияние восхода меркло рядом с яростью артиллерии. Неплохо, как вижу, мы с магом поработали над системой распределения энергии. При таком раскладе вряд ли пушки здешних укреплений не замолчали. А значит, Аштия могла решить, что я сделал всё как надо. И отдать приказ на штурм.

Это было бы хорошо. А то мои полторы тысячи бойцов — это так, пошерудить палкой в осином гнезде. Вначале-то нам повезло, но так сумасшедше не может везти до бесконечности.

Огонь орудий смолк, и навалилась тишина. Странно, ведь местные пушки не грохочут. Их звук скорее напоминает слышимый издали изящный посвист реактивных снарядов, соскальзывающих с установки в открытое небо, и не сопровождается шумом разрывов. Однако ж что-то есть, раз теперь, наблюдая перед собой только последствия обстрела, но не его сам, мы в первые минуты даже не наслаждались, а испугались обрушившегося беззвучия. Я заметил эту искорку ужаса в глазах окружавших меня людей. Или, может, мне привиделось лишь отражение моих собственных ощущений?

— Атакуем, — коротко приказал я.

— Вот возьмут сейчас и снова откроют огонь, — произнёс один из бойцов. Явно не мне, просто сейчас я обострённо воспринимал каждый звук.

— Не откроют. Всё, теперь пушки будут молчать.

— А не начнут стрелять ихние орудия? А то ведь энергия освободилась.

— Не освободилась. Этот вопрос решён. Итак, Аканш, пришло твоё время. Командуй. Удачи.

— Благодарю, командир… Эй, десять человек сопровождения командиру!

— Давай мне тех, кто на пути сюда был слегка задет. Отобьёмся, если что. Справимся.

Я развернул коня. Тот артачился, изгибал шею, даже попытался схватить меня за колено, а может, и не схватить, просто толкнуть. Либо я что-то делаю не так, либо коня почему-то так и тянет в ущелье. Истины мне пока всё равно не узнать. Интересно, сколько лет пройдёт, прежде чем я научусь нормально обращаться с лошадьми? А во всяких приключенческих романах это дело представлено таким простым… Может, у меня просто окололошадиный кретинизм?