Питтакус Лор - Сила шести

— Да, это моя особая стрижка, называется крутой-парень-в-бегах. Как тебе? Нравится?

— Да, — говорит она, упираясь руками мне в грудь. — Я не против, даже если ты вообще будешь лысым.

Я отступаю на шаг, чтобы сохранить в памяти этот ее образ. Яркие звезды за ней, сдвинутая чуть набок шапочка. Ее нос и щеки раскраснелись от холода. Прикусив нижнюю губу, она смотрит на меня, и у нее изо рта вырывается маленькое облачко дыхания.

— Я думал о тебе каждый божий день, Сара Харт.

— Поверь, что я думала о тебе вдвое больше.

Я опускаю голову, и мы касаемся лбами. И мы какое-то время так стоим, глупо улыбаясь. Потом я спрашиваю:

— Как ты? Тебя сейчас не очень достают?

— Сейчас уже легче.

— Так трудно быть в разлуке с тобой, — говорю я, целуя ее холодные пальцы. — Я постоянно думаю о том, чтобы прикоснуться к тебе, услышать твой голос. Каждый вечер еле удерживаюсь, чтобы тебе не позвонить.

Сара берет в ладони мой подбородок и водит большими пальцами по моим губам.

— Я часто сижу в папиной машине и думаю, где ты. Если бы я только знала, то я бы сразу к тебе поехала.

— Я здесь. Прямо перед тобой, — шепчу я.

Она опускает руки.

— Я хочу уйти с тобой, Джон. Мне все равно куда. Я так больше не могу.

— Это слишком опасно. Мы только что закончили схватку с пятьюдесятью могадорцами около дома Сэма. Вот каково теперь быть со мной. Я не могу тебя в это втягивать.

У нее трясутся плечи, и на глазах наворачиваются слезы.

— Я не могу здесь оставаться, Джон. Когда тебя нет и я даже не знаю, жив ты или погиб.

— Сара, посмотри на меня, — говорю я. Она поднимает голову. — Я ни в коем случае не погибну. Я знаю, что ты меня ждешь, и это для меня как защитное силовое поле. Мы будем вместе. Скоро.

У нее дрожат губы.

— Мне так трудно. Все просто ужасно, Джон.

— Ужасно? Что ты имеешь в виду?

— Люди такие скверные. Все говорят о тебе отвратительные вещи. И обо мне тоже.

— Например?

— Что ты террорист, убийца и ненавидишь Соединенные Штаты. Парни в школе придумывают тебе клички, вроде Бомбист Смит. Мои родители говорят, что ты опасен и что мне больше ни в коем случае нельзя с тобой общаться. Ко всему прочему, за твою голову назначена награда, и люди постоянно разговаривают о том, как бы тебя убить.

Она опускает голову.

— Просто не представляю, как ты все это выносишь, Сара, — говорю я. — Но по крайней мере, ты знаешь правду.

— Я потеряла почти всех друзей. Кроме того, я сейчас хожу в новую школу, и там все считают меня просто какой-то ненормальной.

Я потрясен. В прежней школе Сара была самой популярной, самой красивой, самой любимой девушкой. А сейчас стала отверженной.

— Так будет не всегда, — шепчу я.

Она больше не может сдержать слез.

— Я так люблю тебя, Джон. Но я не представляю, как мы можем из всего этого выбраться. Может, тебе лучше сдаться властям?

— Я не сдамся, Сара. Не могу. Мы выберемся. Точно выберемся. Ты — моя единственная, моя любовь. Сара, я обещаю, жди меня, и все образуется.

Но слезы не останавливаются.

— Но сколько мне ждать? И что произойдет, если все станет налаживаться? Ты вернешься на Лориен?

— Не знаю, — в конце концов говорю я. — Сейчас Парадайз — это единственное место, где мне бы хотелось быть, а ты — единственный человек, с которым мне бы хотелось быть в будущем. Но если мы как-то сумеем победить могадорцев, то да, мне придется возвращаться на Лориен. Но я не знаю, когда это случится.

У Сары в кармане жужжит телефон, и она наполовину вынимает его, чтобы взглянуть на экран.

— Кто тебе так поздно пишет? — спрашиваю я.

— Да Эмили. Может, надо сдаться и сказать им, что ты не террорист? Я не хочу снова и снова тебя терять, Джон.

— Послушай меня, Сара. Я не могу сдаться. Я не могу сидеть в полицейском участке и пытаться объяснить, как была разрушена целая школа и убиты пять человек. Что я скажу о Генри? О документах, которые найдены в нашем доме? Нельзя, чтобы меня арестовали. Шестая меня просто убьет, когда узнает, что я был здесь и разговаривал с тобой.

Сара шмыгает носом и вытирает ладонями слезы.

— А почему это Шестая убьет тебя, когда узнает, что ты был здесь?

— Потому что я ей сейчас нужен и потому что мне опасно здесь находиться.

— Ты ей нужен? Ей? Ты нужен мне, Джон. Ты нужен мне здесь, чтобы сказать, что все будет в порядке, что все это было не зря.

Сара медленно идет к скамейке, на которой вырезаны инициалы. Я сажусь рядом и прислоняюсь плечом к ее плечу. Мы ушли со света, и мне не очень хорошо видно ее лицо.

Я не знаю, в чем тут дело, но Сара отстраняется от меня и говорит:

— Шестая красивая.

— Да, — соглашаюсь я. Зря, конечно, но у меня просто вырвалось. — Но не такая красивая, как ты. Ты самая красивая из всех девушек, каких я знаю. Самая красивая из всех девушек, каких я когда-нибудь видел.

— Но от нее тебе не надо уходить, как ты уходишь от меня.

— Мы должны скрываться, Сара! Мы не можем просто взяться за руки и прогуляться по улице. Мы должны ото всех прятаться. Когда я с ней, я прячусь точно так же, как если бы был с тобой.

Сара спрыгивает со скамейки и поворачивается ко мне.

— Ты с ней гуляешь? Ты держишь ее за руку, когда вы ходите вдвоем?

Я встаю и протягиваю к ней руки. Рукава моей куртки покрыты засохшей грязью.

— Приходится. Только так я могу стать невидимым.

— Ты с ней целовался?

— Что?

— Ответь мне. — В ее голосе появилось что-то новое. Это смесь ревности и чувства одиночества. И к тому же слова пронизаны злостью.

Я качаю головой:

— Сара, я тебя люблю. Я не знаю, что к этому прибавить. Я хочу сказать, что больше ничего не произошло. — Меня накрывает цунами неловкости, и я лихорадочно роюсь в своем словарном запасе в поисках нужных слов.

Она в ярости:

— Я задала простой вопрос, Джон. Ты ее целовал?

— Я не целовал Шестую, Сара. Мы не целовались. Я люблю тебя, — говорю я, и меня коробит от собственных слов: фраза получилась куда хуже, чем я надеялся.

— Я вижу. Почему тебе было так трудно ответить на мой вопрос, Джон? Моя жизнь становится все интереснее и интереснее. Ты ей нравишься?

— Это неважно, Сара. Я тебя люблю, поэтому Шестая ничего не значит. Никакие другие девушки ничего не значат!

— Я чувствую себя последней идиоткой, — говорит она, скрещивая руки на груди.

— Пожалуйста, Сара, перестань. Ты все неправильно понимаешь.

— Правда, Джон? — спрашивает она, поворачиваясь и яростно глядя на меня полными слез глазами. — Ради тебя я столько всего вынесла.

Я пытаюсь взять Сару за руку, но она ее отдергивает.

— Не трогай, — говорит она с жесткой ноткой в голосе. В кармане ее куртки снова жужжит мобильник, но она даже не пытается его проверить.

— Я хочу быть с тобой, Сара, — говорю я. — Похоже, я не могу найти правильных слов. Все, что я на самом деле могу тебе сказать, так это то, что все эти недели я страшно скучал по тебе и что не проходило дня, когда мне не хотелось бы позвонить или написать тебе. — У меня скверное чувство. Похоже, я ее теряю. — Я тебя люблю. Не сомневайся в этом ни на секунду.