Терри Брукс - Крюк

Появилась Мэгги, преследуемая Джеком. Они пробежали мимо него к дальнему концу кровати и умчались прочь. Через мгновение Мэгги появилась снова, хохоча и взвизгивая: «Папа, спаси меня! Спаси меня!»

Джек, изображая чудовище, рычал из-под кровати. Питер не обращал на них внимания и заткнул пальцем свободное ухо, чтобы не слышать их шума.

— С начала времен в эволюционном процессе случались всякие катастрофы! — рявкнул он. — Что, кто-нибудь жалеет о том, что передохли все тиранозавры?

— Я! — закричал Джек как бы в ответ на его вопрос и свирепо зарычал.

Питер повернулся к нему:

— Черт возьми, Джек, когда-нибудь ты станешь взрослее? Мэдджи, идите отсюда! Мойра!.. — Он опять обратился к телефону. — Десять дюймов высоты, и чтобы имели пятьдесят миль сопредельной площади? Господи, убейте меня!

Мэгги опять обежала вокруг кровати, вопя от удовольствия, и попробовала взобраться отцу на спину. Джек несся за ней, рыча и размахивая руками.

— Заткнитесь, наконец, — рявкнул Питер, пытаясь избавиться от них. — Замолчите все хоть на одну минуту! Мойра, ради бога, да забери ты их отсюда! Я говорю по телефону! Решается вопрос моей жизни!

Наконец появилась Мойра, ласково, но твердо взяла Джека и Мэгги за руки, позвала тихонько Нана и увела их всех в холл. Бабушка Уэнди стояла и ждала с вытянутыми руками, чтобы заключить детей в свои объятия. Ее сияющие глаза смотрели сквозь них на Питера в спальне.

— Знаете, — сказала она тихонечко, — когда ваш папа был маленьким мальчиком, мы любили стоять у окна и сдувать звездочки.

Джек фыркнул.

Когда Мойра снова вернулась в спальню, Питер уже закончил свой разговор и сидел на кровати, мрачно глядя в одну точку.

— Все полетело к черту, — схватился он руками за голову. — Я ни за что не должен был уезжать.

Мойра стояла рядом и не проронила ни слова. Он поднял на нее глаза и увидел, что она разочарована и зла. Она судорожно глотала слюну, чтобы на раскричаться на него. Они молча смотрели друг на друга. Затем он поднялся, подошел к ней, думая о том, что лучше предпринять, и остановился. Он тщетно стал жестикулировать руками, попытался заговорить и не смог.

Он покачал головой:

— Прости, Мойра, я… я не могу… — объяснение, которое он придумал, не получалось. — Я, кажется, потерял будущее, я не знаю почему…

Мойра заговорила низким, тихим голосом, но глаза у нее были жесткие:

— Ты не был в Кенсингтон Гарденс десять лет, хотя бабушка приглашает тебя каждый год. Питер, вспомни, сколько ты обещал… — она помолчала, — ты обещал детям, что здесь побудешь с ними, но ты даже не смотришь на них, только отчитываешь и кричишь…

Резко ворвавшись в тишину, на кровати снова зазвенел телефон. Питер стоял в нерешительности, но потом все же протянул к нему руку.

— Дай мне его! — приказала жена.

Питер посмотрел на нее:

— Не надо, Мойра.

— Дай мне телефон, Питер.

— Пожалуйста, Мойра.

Мойра протянула руку и выхватила телефон. Она решительным шагом направилась к окну и швырнула его на улицу. Питер, ошеломленный и притихший, наблюдал за ней.

Мойра повернулась к нему лицом:

— Мне жаль, что твое дело не удалось.

— Ты всегда ненавидела мое дело, — пробурчал Питер.

Мойра кивнула головой, поправляя свои темные волосы:

— Да, я ненавижу твою работу, но мне жаль, что у тебя сейчас неприятности. Питер, дети любят тебя, они хотят поиграть с тобой. Как долго, ты думаешь, это продлится? Всю жизнь? Три года ты не заходишь в комнату к Джеку. В нашем распоряжении есть всего лишь несколько лет, когда дети хотят, чтобы мы были с ними. Потом ты сам будешь выпрашивать, чтобы они уделили хоть немного внимания тебе. Слушай, Питер. Я сижу с ними дома. Я вижу их, я играю с ними. Я знаю, что ты теряешь, но я не могу описать тебе этого, потому что ты сам должен и посидеть, и поиграть с ними, чтобы все понять. Ты знаешь, сколько раз на дню они спрашивают: «А где папа? Когда он придет домой?» — Она глубоко вздохнула. — Да-а, к черту! Я просто говорю тебе, веселись, Питер! Наслаждайся их обществом, пока не поздно!

Она сжала губы и посмотрела на него, ожидая ответа. Он стоял и глядел на нее, не в силах произнести ни слова. Наконец, она подошла к окну и выглянула. Ее глаза были наполнены слезами, а на лицо легла глубокая печаль. Ей было так грустно за него.

— Я не собиралась выбрасывать твой телефон, — сказала она.

В голосе Питера прозвучала надежда:

— Я знаю.

Она повернулась лицом в комнату, и их глаза встретились.

— Но, я хотела, — прошептала она.

Нана пробежала через откидную доску в задней двери дома, бережно неся в зубах мусорную корзину. Большая собака поскакала по снегу к забору и высыпала содержимое корзины в контейнер. Она возвращалась домой той же дорогой, когда вдруг заметила телефон Питера. Она остановилась, обнюхала его, потом подобрала аппарат и со всеми предосторожностями отнесла его в палисадник. Там она положила его на землю и начала рыть ямку. Из-под се лап полетела земля вперемежку со снегом. Буквально в считанные секунды она вырыла ямку довольно приличных размеров. Потом взяла телефон и бросила его туда.

И стала закапывать.

Детская комната купалась в тенях. В камине прогорали поленья, превращаясь в угли, отбрасывавшие по комнате кроваво-красные блики. Джек стоял у раскрытого окна, опершись локтями на перила балкончика. Он перегнулся через перильца в ночь, вертя в руках диски и выключатели от своего Уокмена. Снег прекратился, и воздух был прозрачен и чист. На Джеке была бейсбольная рубашка, но лицо его выражало явную скуку.

— Все дети растут, кроме одного, — голос Уэнди был низким и завораживающим. Она сидела вместе с Мэгги на полу под простыней, служившей им палаткой, и читала им при свете карманного фонарика потрепанную книжку про Питера и Уэнди. Если бы Уэнди вспомнила, что на ней было ее вечернее платье, вероятно, она не поступила бы столь опрометчиво, усевшись в нем на пол, но она, казалось, не замечала и не заботилась об этом. Мэгги внимательно слушала ее, деловито пришивая тесемки к краю простыни.

— Ты знаешь, откуда появляются феи, Маргарет? — читала Уэнди и к ее голосу присоединился голосок Мэгги: — Когда первый младенец на земле засмеялся в первый раз, его смех раскололся на тысячи кусочков, и все они запрыгали кругом — это и было рождением фей.

Уэнди перевела лучик фонарика на картинку в книге, где была нарисована девочка Уэнди в ночном халатике, стоящая в окне.

— Смотрите, — прошептала она, — это — я, только много лет назад.

Мэгги посмотрела на рисунок, а потом снова на Уэнди:

— Но Джек говорит, что на самом деле ты — не настоящая Уэнди.

Уэнди фыркнула и раздвинула края простыни. Они вместе с Мэгги выглянули и посмотрели на Джека, который притворился, что ничего не замечает.