Алексей Фирсов - ДРАКОНЫ СЕВЕРА

— Прочитал и немало — ты права!

— Разозлись, Грегори!

— Графиню повесить?

— Я совсем не о том! Графиню можешь оставить себе для разогрева одеяла перед сном!

— Ты не будешь ревновать?

Габриель фыркнула.

— Твои постельные подружки меня ни капельки не волнуют!

Я видел по ее глазам, что она думает совсем по-другому, но не стал возражать.

Начинать осаду без переговоров невежливо, тем более если твой противник — дама.

В сопровождении Гвена и Фостера, с белым платком на конце меча я подъехал к самому рву напротив двери.

В бойницы за нами наблюдали, но никого не было видно.

— Эгей! Если кто-нибудь в замке?

— Что вам угодно, сьерр?

Отозвались сразу же.

— Покажитесь, сьер, я стою в открытую, а вашего лица не имею чести обозревать!

Через несколько долгих минут заскрипели петли, и обитая железными полосами дверца приоткрылась на половину.

В синей бригандине, с непокрытой головой, щуплый воин показался на пороге.

— Это она! — шепнул Фостер.

— Леди, я счастлив вас приветствовать и прошу вашего гостеприимства!

— С чего вы взяли, что я леди?! — Звонким голосом спросил воин, тряхнув короткими до плеч волосами.

— Я король Грегори, и мне известно многое, леди!

— Я не признаю вас! Вы — не король, вы — самозванец!

— Вы не впустите меня в замок? Ночи осенью холодные!

— У вас имеется свой замок, какого дьявола вы явились ко мне?!

— Вы не хотите говорить вежливо, леди?! Я не хотел бы применять силу против леди столь древнего рода!

— Я — Беатрис Уорбек, последняя из рода Уорбеков! Убирайтесь в свои горы и не лезьте в мои дела!

— Она всегда такая грубиянка? — спросил я Фостера.

Он виновато пожал плечами.

— Я вернусь утром, леди! Но прошу подумать и сдать замок без кровопролития!

— Идите к черту!

Грубиянка исчезла за дверью.

Горцы разожгли костры. Мои люди разместились вокруг замка, полукругом. Фланги моего лагеря опирались о берега озера.

— Сегодня ночью она попытается сбежать. Она не глупая девочка и понимает, что долго в замке на насыпном холме ей не удержаться. Из замка есть подземный ход в лес. Он выходит где‑то в овраге. Шагов двести отсюда.

— Не пора ли наведаться туда?

— Люди Гвена обложили весь овраг, как только ее возьмут, они протрубят в рог.

— Смотри, Фостер, если упустим графиню, над нами будут смеяться!

— Не беспокойтесь, государь, все будет сделано правильно!

Фостер ушел. Видимо, отправился в овраг проверить как обстоит дело с засадой.

— Моя помощь не потребуется….

Вздох Габриель за спиной.

— Еще ничего не решилось, да и сдадут ли люди графини замок, когда она будет в наших руках?

— Вассалы следуют за господином — есть ли смысл в сопротивлении — если господин пленен?

— Ты разочарована?

— Да…

— Ты поедешь со мной в Харперхолл?

— Осмотреть твою подружку? Почему бы и нет!

— В замке коннетабль — барон Джаред, он тебя может узнать?

— Как вассал герцога Лонгфордского, он меня видел множество раз, но узнает ли сейчас? Цвет волос и цвет глаз моих изменились… Я умерла для всех два года назад… Я не думаю, что он меня узнает… Эти два года потрудились надо мной от души…

— Ты прекрасна, Габриель!

— Не надо лести, Грегори…

Мы молча сидели у костра еще долго, подбрасывая сучья в пламя. Лагерь погружался в сон.

Резкий звук охотничьего рога переполошил всех, Но горцы, спавшие одетыми, быстро вооружились и без страха ждали дальнейших приказов.

Капитан Макгиллан с сонной помятой физиономией явился за приказами и очень удивился, когда я приказал всем ложиться спать.

Извивающееся тело, завернутое в плащ, в мою палатку внесли два рослых горца. Улыбающиеся Гвен и Фостер вошли следом.

Сняли плащ.

Взъерошенная как воробей, графиня Беатрис гневно прожигала меня взглядом голубых глаз, лежа на земле. Она была в мужской одежде, в высоких сапогах. Ее хорошо связали по рукам и ногам, даже рот завязали.

— Освободите леди рот…

Рот освободили. Ругань посыпалась на нас самая отборная.

Несколько минут леди ругалась как кабатчик. Когда она начала повторяться, я сделал знак, и к ней двинулся Фостер с кляпом.

— Стойте! Не надо совать мне в рот эту грязную тряпку!

— Леди будет говорить или будет ругаться?

Графиня потупилась.

— Развяжите меня…

— Здесь я отдаю приказы, леди! Оставьте нас!

Мои люди вышли.

Я подошел и посадил связанную пленницу на оленью шкуру.

— Насильничать будете? — деловито поинтересовалась она.

— Вы не в моем вкусе, дорогая!

— Взаимно! — буркнула рыжая нахалка.

Появившаяся внезапно Габриель, поймав ее за шиворот влепила пару пощечин.

— Эгей! Бить человека со связанными руками — низко! Вы кто?

— Вы дурно вопитаны, милочка! Вас мало пороли!

— Вы — женщина?!

— Отвечайте королю Грегори вежливо, милочка, иначе я из вас душу вытрясу!

— Не пугай меня, дылда! Не будь у меня связаны руки!

— Заткнись, нахалка!

Я с наслаждением наблюдал за схваткой двух дам. Почему для леди не устраивают турниры? Ведь их языки опаснее копий!

Габриель разозлилась и взялась за свои магические штучки.

Она протянула руки к Беатрис и выкрикнула несколько слов.

Тот час же рыжая разбойница повисла вниз головой, ногами почти доставая верх палатки. Она взвизгнула и закрыла глаза, но ничего не происходило, и глаза открылись.

— Это все, на что ты способна?

Габриель бросила несколько слов и покрутила пальчиком.

Графиня начала крутиться как веретено, все быстрее и быстрее. Сначала она визжала, но потом ей стало совсем худо, и ее вырвало. Брызги рвоты едва не долетели до меня. Прибежавший на крики Гвен застыл столбом, открыв рот.

— Габриель, довольно, ты убьешь ее!

Не сразу, но все же моя колдунья смилостивилась. Вращенье прекратилось, и стонущая Беатрис рухнула на испачканную оленью шкуру. Спазмы еще сотрясали ее тело, но в желудке ничего больше не было. Разбойница заплакала, тоненько, как маленькая девочка. Плечи тряслись.

Я посмотрел на Габриель. Она уже не злилась, а похоже, даже раскаялась в содеянном. Похоже, она сама готова расплакаться.

— Гвен, дай ей воды!

Зубы пленницы стучали по краю медной кружки. Она все выхлебала. Заплаканные глаза жалобно смотрели на меня.

— Леди будет говорить вежливо?

Она кивнула.

— Завтра утром вы прикажете открыть ворота своим людям, и я обещаю сохранить вам жизнь.

— Хорошо…

— Гвен, развяжи ей ноги, отведи ее в свою палатку и охраняй сам.

— Сделаю, государь!

Едва они вышли, Габриель бросилась ко мне на грудь и зарыдала. Пришлось ее тоже отпаивать водой.

Я уложил Габриель на свою походную постель, укрыл теплым плащом из овечьих шкур. Она не отпускала меня, держа за руку, и я сел рядом.