Алексей Фирсов - ДРАКОНЫ СЕВЕРА

Она уснула, и я лег рядом и укрылся тем же плащом.

Утром Габриель рядом не оказалось.

Замок сдался, едва защитники увидели госпожу связанной .

Ко всеобщему удивлению, разоружив людей графини, я приказал всех отпустить. Пленные мне не нужны, а убить сотню человек только за то, что они следовали за госпожой — низкий поступок.

Слуг оставили в замке, а в качестве гарнизона встала рота горцев.

Повозок у меня не было, и за трофеями придется кого‑то прислать из Корнхолла.

По грязной мокрой дороге мы вернулись в Корнхолл, обогнав пехотинцев.

Пленница доехала, привязанная к седлу, но не как тюк, просто веревку пропустили под седлом и связали ноги.

— Что ты сделаешь с нею? — интересовалась Габриель, когда уже показались стены Клорнхолла.

— Зависит от одного ответа.

Я поравнялся с пленницей.

— Леди, вы обучены писать и читать?

— Да, государь…

Джон Уэллс отрастил в заточении черную бородку, которая ему очень шла.

Он валялся на постели, когда дверь открылась и вошел я. Он мгновенно был на ногах и поклонился.

— Пища, постель — все хорошо?

— Да, государь, вот только писцы медлительны и не успевают записывать то, что я диктую сразу!

— Я читал твои новеллы — они мне нравятся. Но с писцами я ничего сделать не могу! Есть другое решение — я подселю к тебе грамотного человека, он научит тебя читать и писать. И на первое время будет писцом. Гвен!

В комнату вошел Гвен, подталкивая впереди себя Беатрис.

— Леди, вот ваша комната и ваш сосед, весьма разговорчивый рыцарь. С ним вам скучно не будет!

— Вы оставляете меня с мужчиной?! Ни за что!

— Вы женщина?!

Уэллс был удивлен и обрадован.

Графиня бросилась к двери, но руки связаны, и Гвен, легонько толкнув, отправил ее прямо на постель Уэллса. Мы вышли за дверь, когда графиня обрушилась с проклятьями на нее изнутри. Но засов уже задвинут.

— Я полагаю, они договорятся, государь.

— Оба поговорить любят — посмотрим, что из этого выйдет!

На следующий день мы выехали в Харперхолл.

Моросил мелкий дождик. Серое небо нависло грязным пологом над головами. Чавкающая грязь под копытами коней.

Я ехал в сопровождении людей Гвена и роты арбалетчиков лейтенанта Черча. Габриель ехала в мужском платье в седле по-мужски. Пришпорив коней, мы сразу после полудня добрались до Харперхолла, забрызганные глинистой рыжей грязью почти по пояс.

Оставив арбалетчиков в городе, я с Габриель и людьми Гвена направился по извилистой дороге в замок Харперов.

В замок нас пустили сразу же, едва стража увидела нас, ворота широко распахнулись. Двор с блестящими, мокрыми булыжниками был пуст. Спешившись, мы с Габриель и Гвеном направились в главное здание.

В большом зале нас встретил барон Джаред.

Мы обменялись рукопожатием.

Я представил Габриель как Дональда Кэмпбелла, моего библиотекаря.

Джаред бросил на нее мимолетный взгляд, и все свое внимание подарил мне. По лестнице быстро спустилась Доротея. С румянцем на щеках, с улыбкой она быстро направилась ко мне, но незнакомый человек заставил ее насторожиться. Она замедлила шаг.

— Мы счастливы приветствовать ваше величество в нашем замке! Была ли дорога легкой?

— О, да! Только очень грязной! Спешу представить моего библиотекаря — Дональда Кэмпбелла!

Доротея слегка нахмурилась. Библиотекарь мой явно вызвал подозрения у графини.

Я поцеловал узкую ручку с ухоженными ногтями .

Доротея надела платье с высокой талией, почти под грудь, и ее округлившийся животик не был заметен.

— Вы прекрасны, как первый луч рассвета и как первый весенний цветок, моя дорогая!

Графиня приблизилась ко мне и прошептала :

— Если я так прекрасна — почему вы ко мне не торопитесь, Грегори? Вы уже три недели в Корнхолле…

— Сестра, шептаться с гостем не вежливо! — Джаред пришел мне на помощь. — Пора гостей разместить в комнатах и дать им возможность привести себя в порядок!

Я оказался в знакомой комнате, с большим камином, с инкрустированным столом и книжным шкафом, что может отодвигаться, открывая проход из спальни графини.

С помощью Майка я переоделся и умылся, а потом спустился в зал к столу.

Горели свечи в высоких канделябрах. Камин также был затоплен, добавляя мощную порцию света и тепла в это темное, высокое помещение.

Я сидел во главе стола. Джаред по правую руку, Доротея по левую. Гвен, как рыцарь, занял место рядом с бароном. Ему это было непривычно, и он, видимо, чувствовал себя скованно.

— Ваш библиотекарь к нам не присоединиться? Я прикажу подать ужин ему в комнату.

— Благодарю вас, графиня, за заботу о моем человеке.

Доротея за ужином была немногословна, пытаясь таким образом выразить свое неудовольствием моим пренебрежением к ее особе. Но глаз с меня она не сводила.

Зато Джаред заливался соловьем. Соколиная и ястребиная охота, которой он отдался с пылкой страстью, занимала его мысли и язык.

— Можно ли сравнивать собак и птиц? Птиц, которых природа сотворила столь красивыми, столь утонченными, столь куртуазными, столь прелестными; разве не очаровательно они выглядят? Не носят ли их с собой в палаты короли и герцоги, так они чисты и опрятны по природе? И возможно ли так поступать с собаками, грязными, всегда в экскрементах, к которым нельзя приблизиться, не заткнув нос? И потом, птиц можно носить с собой повсюду, чего нельзя делать с собаками, пожирающими все вокруг и задирающими ногу у каждого куста или угла, где они находятся. Разве не восхитительна смелость такого маленького существа, как сокол, когда он бьет журавля или дикого лебедя!

И не видим ли мы, как сокол атакует спереди и сзади поднявшуюся к облакам цаплю; в их борьбе мы теряем их из вида; потом ловчая птица, улучив момент, хватает цаплю за голову, и обе вихрем низвергаются вниз. Что может быть занятнее, чем охотиться на реке с гордым соколом или с двумя? Если в поле есть пруд со множеством уток, селезней, — мелкой дичи не нужно, — выпускают соколов. Они сразу же поднимаются так высоко, что теряешь их из вида. Тогда бьют в барабаны, чтобы вспугнуть болотных птиц, которые стаями поднимаются в воздух. На них молнией падают соколы и низвергают наземь, потом словно отскакивают, взмывая вновь, чтобы обрушиться на других; одни утки лежат на лугу, другие погрузились в воду. Так за короткое время мы обретаем богатую добычу. Что мне сказать вам о ястребе? Есть ли прелестней охота, чем когда дамы, рыцари и девицы выезжают верхом, каждая с ястребом в руке? Эти птицы машут крыльями мелко и часто, хватают добычу, теряют ее, пускаются вслед, догоняют, когтят жаворонков и куропаток; и все кричат, следуя за ними. Нет увлекательнее охоты, чем охота с ястребом, так она хороша. Взгляните на этого ястреба, преследующего жаворонка: жаворонок поднимается все выше и выше, в результате ястреб упускает добычу. Спускаю второго: ястреб устремляется вперед, взмывает, бросается на птичку, и оба камнем падают наземь. А когда ястреб ловит жаворонка на лету и спускается с ним на руку хозяйки, разве это не очаровательно? Есть и много других птиц, о которых я не буду говорить, ограничившись соколом и ястребом. Мой вывод — удовольствие от соколиной охоты куда больше, чем от охоты с гончими: ведь истинное удовольствие на охоте — видеть, а не слышать. С птицами обзор всегда полный; на псовой охоте только лай, и лишь когда дичь добыта, ее приносят. А что видишь во время этой бешеной скачки? Ничего!