Алексей Фирсов - ДРАКОНЫ СЕВЕРА

Карл тоскливо смотрел на мой кинжал.

— Куда ты бежал, юный волкалак? По моим следам? Хочешь перегрызть мне глотку?

Его взгляд был красноречив.

Я снял свой плащ и накинул ему на плечи.

— Присядем.

Мы сели на каменную скамью, по разные концы.

Карл кутался в плащ, что на его худеньких плечах казался огромным. Его босые ноги не доставали до пола.

— Поговорим как двое мужчин — ты — Бронкасл, а я — лорд Холлилоха.

Вот уже год прошел, как твой отец нанес моей семье удар. Он убил моего отца и похитил тело моей матери. Его люди сожгли мой замок. Я не знаю — зачем он это сделал, могу только догадываться. Потом погиб твой брат — Генрих. Мы сошлись с ним в бою, и я одолел…

— Вы зарубили его, когда он еще не успел превратиться в волка…

— Если бы я позволил ему завершить превращения, то умер бы я, а не он.

— Вам его было не одолеть в честном бою!

— Зато моя сестра одолела твоего отца и именно в честном бою. Моя сестра исчезла. Умерла твоя мать. Что будем делать, юный Бронкасл — продолжим битву? Ты как полагаешь — мне сложно сейчас тебя убить? Просто перерезать горло клинком? Задумайся — почему я это не сделал до сих пор?

Мальчик молчал.

— Потому что я не люблю совершать необратимые поступки… Я готов предоставить тебе шанс для честного боя. Но пока ты слишком мал. Когда ты станешь мужчиной — приходи ко мне и потребуй поединка — увидим кому боги улыбнутся. Теперь же — я твой опекун и ты будешь моим пажом и будешь скакать рядом и в походе и в битве. Проявишь себя настоящим мужчиной — станешь оруженосцем, а потом и рыцарем. Я не подниму на тебя руку, но и ты клянись не причинить мне и моей семье вреда. До твоего восемнадцатилетия мы заключим перемирие. Ты согласен?

Я протянул ему руку, и он пожал ее не по–детски твердо.

— Клянусь не причинять вреда вам и вашей семье до моего восемнадцатилетия, король Грегори!

Глаза волкалака горели красноватым светом.

Утром, когда я покидал Харперхолл, горцы клана Макинтайр встретили меня у окраины.

Они не держали обнаженного оружия в руках и, сняв береты, смиренно ожидали меня.

— Приветствую мужчин клана Макинтайр!

Вперед выступил крепкий рослый парень в теплом лохматом плаще.

— Я — Дуг, государь, вы спасли мне жизнь год назад у замка Гринвудов. Со мной девяносто парней из клана, и мы просим принять нас к себе на службу…

Дуг, былой противник Крейга Макконохи… Я, признаться, его не узнал.

— Хорошо, парни, но клан отпустил вас?

— Старейшины не смогли избрать вождя. Им трудно договорится, и теперь в клане нет вожака… Нам никто не запретил уйти.

— Я отправлю вас в Давингтон к Крейгу — в его реджименты — ему нужно крепкое пополнение. Он сделает из вас умелых воинов.

Я вернулся в Корнхолл, а на следующий день выпал снег и ударили морозы. Пришлось вспомнить про повозку, в которой мы путешествовали с Адель прошлой зимой.

Почти всю неделю я готовился к переезду в Холлилох. Обоз собрался солидный. Я брал с собой не только малышек, но и нянек для них, со мной уезжали Говард со своим семейством, пажи Дуган, Томас, Ричард, а также волчонок Карл. Пажи на второй день подбили ему глаз, но он держался крепко.

Я брал с собой отца Гульда. Епископ Симон не уехал в Гвинденхолл, сославшись на нездоровье. На самом-то деле он расставлял по приходам верных людей и занят был делами управления епископатом с утра до ночи.

— Гульд — надежный человек — я знаю его более двадцати лет, — так охарактеризовал моего духовника епископ Симон. — Жаль, что исповедоваться вы будете ему, а не мне, сын мой…

— Отец Симон, у короля нет грехов — разве что купание в крестильной купели…

— С женщиной, сын мой!

— Купель маленькая, отец Симон, мы мылись по очереди.

Отец Симон улыбнулся и погрозил мне пальцем.

Со мной уезжала Молли с четырьмя менестрелями и Клоди — танцовщица–акробатка. Виноватый Фостер тоже предложил свое общество, но я отклонил его предложение.

— Ты упустил волчонка, Сэммми. Теперь я сам его буду стеречь, а ты займись Тудорами — у тебя это лучше выходит.

Жасс оставался коннетаблем Корнхолла.

Я купался в бассейне с малышами. Купался — это громко сказано. Говард мне помогал, а я по очереди заходил с мальчуганами в воду по грудь, держа их на руках.

Грант испугался и расплакался, а Карл, погрузившись в теплую воду, сначала замер, а потом развеселился и шлепал ладошкой по воде.

Потом и Грант, успокоившись, запросился ко мне на руки, и мы втроем принимали ванны. Младенцы крутили любопытными головенками. Они попривыкли, и плеск воды их уже не пугал.

Я держал уже увесистых бутузов на руках. Ощущал своей кожей прикосновение их нежных тел, и мне было хорошо. Мы были семья…

Пришел Гвен и нарушил наше семейное времяпровождение.

— Что‑то важное?

— Государь, я не мог не доложить вам об этом. Ваши пленники — этот сочинитель Уэллс и бойкая графиня Уорбек…

— Что с ними? Надеюсь, она не прибила парня? Его новеллы развлекают весь город и ходят по рукам…

— О, нет, государь! Напротив, они сошлись и весело проводят время. От их любовных криков стражники лезут на стену!

— От зависти, надо полагать! Я навещу их завтра же.

Стражник у дверей стоял с мечтательной улыбкой на лице. Гвен кивнул ему, и он открыл перед нами дверь, из‑за которой доносились вскрики и стоны совершенно недвусмысленного рода..

Наше появление застало парочку врасплох.

Они оставили свое занятие и судорожно прикрылись перинкой.

Причем больше был смущен «Беннет», а не его дама.

— Сьеры, это верх неприличия — входить без стука и приглашения!

Возмущенная Беатрис Уорбек прожигала меня взглядом.

— Дорогая графиня, как хорошо идут ваши занятия я уже вижу и слышал несколько минут назад. Но Джон Уэллс обязан каждую неделю выдавать три новеллы — неделя на исходе, а новеллы нет ни одной. Вы знаете, чем грозит это вашему любовнику?

— Государь! Я напишу эти новеллы сегодня же!

Уэллс, красный как вареный рак, сидел на постели и явно не знал как себя вести.

— Не смущайтесь, сьер, в ваших новеллах все герои действуют без смущения — поучитесь у них! Вы сказали — напишите? Но вы неграмотны!

— Беатрис запишет мои рассказы — я оговорился, государь….

— Вы на самом деле казните его, если не будет три новеллы к концу недели? — вклинилась графиня Уорбек.

— Непременно, дорогая, и вы останетесь в этой башне в одиночестве.

— У вас изощренное воображение, государь, — придумывать такие наказания!

— Я стараюсь, дорогая графиня, чтобы моим противникам не было скучно!

— Я не ваш противник! — графиня тоже села на постели, придерживая перинку на груди.