Алексей Фирсов - ДРАКОНЫ СЕВЕРА

Адель последовала за мной, уговоры на нее не действовали. Угрожать своей жене я не мог, да и ее трудно испугать. Пусть попробует кто‑то другой!

Мой боевой конь Малыш был теперь также снаряжен по-другому. На голове глухой стальной налобник. Седло с высокими луками. Толстая кожаная попона подложена под раскрашенную накидку.

— Милорд, герольды объявили о том, что ваша схватка с герцогом первая сегодня!

— Хорошо, Томас, выходим!

Адель прижалась к моей груди. Большие зеленые глаза смотрели снизу вверх со страхом и надеждой.

— Я буду молиться за тебя, Грегори…

Герольды зычно повторяли предупреждение участникам о соблюдении правил копейного поединка.

Я уселся в седле, вернее встал в седле. При такой высокой посадке и низких стременах в седле уже не сидишь, а стоишь. Оруженосцы застегнули ремни на трехъярусной стальной юбке, что охватывала низ живота.

Я, с трудом повернув голову, улыбнулся Адель. Она стояла у палатки, такая тоненькая, беззащитная, словно всеми покинутая….

На ристалище гербовый король объявил мой бой. Томас надел на меня шлем и пристегнул его к панцирю.

Теперь я видел мир только через узкую щель и прямо перед собой. Конь двинулся, и я поехал навстречу своему противнику. Копье в руке. Я закрепил его на крюк, просунув под правую подмышку.

Наклонив корпус вперед, я наконец увидел своего противника, герцог в дальнем конце ристалища по левую сторону барьера укреплял копье на своем крюке. Завыли противно трубы.

Шпоры вонзились в бока коня. Малыш мчался, набирая скорость. Наклонив весь корпус вперед, я смотрел в щель на несущегося мне навстречу противника. Герцог в броне на боевом коне казался не рыцарем, а сказочным чудовищем, горным троллем, как минимум!

Дощатый барьер проносился совсем рядом. Противник приближался с каждым мгновением. Сегодня я был спокоен. Один на один с герцогом, и некому налететь сбоку и раздробить колено предательским ударом.

Чтобы смягчить последствия удара, за мгновение до столкновения следует откинуть корпус назад, но я наоборот наклонился вперед. Тупой наконечник моего копья был нацелен в тарч герцога. Мы встретились! Удар, словно я вломился в дощатый забор! Щепки от сломавшихся копий полетели веером! Но удара противника я не почувствовал! Он промахнулся?! Я отшвырнул обломок копья на ристалище.

Крики с трибун, женский визг…

Доскакав до конца барьера, я развернул Малыша назад и поехал шагом, наклонив вперед корпус, чтобы хоть что‑то увидеть в смотровую щель шлема. Конь герцога бежал вдоль барьера. Герцога в седле не было! Я победил!

Из турнирного шлема мало что можно увидеть, но к барьеру бежали люди в ливреях герцога — видимо помогать своему господину.

Я доехал до своей палатки. Томас и Гвен помогли мне спешиться, отстегнули шлем.

— Поздравляем вас, милорд, вы сбили герцога с коня!

Адель была рядом, обхватив мою стальную рукавицу обеими руками, она прижалась ко мне. Восторженно и радостно блестят зеленые глаза.

— Ты победил, Грегори! Я так рада!

Судьи объявили победителем поединка меня. Бедняга герцог сломал при падении спину и лежал в своем шатре недвижимым. Его вассалы были злы как черти, но я им не ровня, и вызвать меня на поединок они не вправе.

Мой поединок с бароном Рамсеем назначен на завтра, и сегодня я мог снимать нагревшиеся доспехи. Струйки пота уже бежали по моей бедной спине.

Сняв доспехи и умывшись, я поднялся на собственную трибуну вместе с Адель. Отсюда с высоты 7 футов ристалище хорошо видно. Под пологом из сукна была тень, ветерок обдувал очень приятно. До обеда мы наблюдали за поединками. Барон Гринвуд сломал четыре копья и стал победителем в своем поединке с бароном Дагланом из вассалов герцога Лонгфордского.

Обедать мы отправились в свой лагерь.

Сюда и приехал барон Рамсей с тремя тысячами дукатов — моим призом за победу.

Несмотря на жаркий день, на бароне была толстая накидка, отороченная мехом, и черный берет. Я пригласил его разделить нашу трапезу, но барон вежливо отклонил предложение и пожелал говорить со мной наедине.

Мы присели с ним на раскладных стульях под пологом, натянутым на копья, воткнутые в землю рядом с палаткой Адель.

Барон был старше меня, по меньшей мере, вдвое. Худощавое лицо с седеющей ровной бородкой, нос с горбинкой, голубые пристальные глаза.

— Я поздравляю вас с победой, лорд Грегори.

— Благодарю вас, барон, надеюсь завтра услышать то же самое после нашего поединка.

— Почему вы послали мне вызов?

— Потому что вы вчера были рядом, когда мне размозжили колено и вытолкнули из седла! Вашу накидку на шлеме с красным конем я запомнил, барон.

— Клянусь честью, лорд Грегори, мои руки не совершали такого!

— Я не обвиняю вас, барон, но вы были рядом и не помешали нарушению правил!

— С размозженным коленом вы очень хорошо сегодня передвигаетесь! — съязвил барон.

— Может быть, и с коня я сам упал?

Барон покраснел.

— Что вы хотите от меня? Чтобы я назвал имена рыцарей, поступивших с вами нечестно?!

— Их имена я узнаю и без вашей помощи!

Мы молча мерились взглядами.

— Это правда, что вы излечили короля Руперта?

— Да, это так.

— Я говорил с его величеством вчера. Он в полном здравии и ясном уме, это чудо или колдовство?!

— Барон, вы прервали мой обед ради того, чтобы задать вопросы, ответы на которые вы уже знаете?

— Мой господин, герцог Давингтонский, испытывает адские муки по вашей вине, милорд! Тело ниже пояса ему не подвластно. Он мочится, и испражняется под себя — страшная участь для молодого правителя и воина!

— Турнир — это не игра в прятки! Странно, что я вам это говорю?! Риск для воина есть всегда.

— Вы должны его излечить, лорд Грегори!

— Я не лекарь, дорогой барон!

— Мой господин готов отдать вам все за возвращение здоровья!

— Даже город Давингтон с замком?

— Это ваша цена, лорд Грегори?

— Это цена чуда, о котором вы просите.

— Я сообщу герцогу о вашем требовании и скоро возвращусь с ответом!

Все было сказано. Барон откланялся и уехал.

— Ты и его излечишь?

Адель была рядом, ее ручка пробралась в вырез моей рубашки.

— Если он готов передать мне город и замок, почему бы и нет, госпожа графиня? Я победитель и я диктую условия…

Я поцеловал Адель в сочные жаркие губы. Длинные ресницы опустились вниз. Поцелуй разбудил мое вожделение. Напряжение этих двух дней переплавилось в острое желание любви.

— Победителю полагается приз, о, прекрасная дама!

— Какой приз желает мой господин? — плутовка сощурилась лукаво.

Наклонившись, я прошептал несколько слов ей на ушко.

— О–о–о!

Глаза Адель округлились. На щеках полыхнул румянец.