Юрий Валин - Сага о живых и мертвых

На эту тему Рата раздумывала часто. И обычно настроение от этого только портилось. Ведь ушли они давно, а ты все словно споришь с ними, да оправдываешься. И хочется верить, что Леди к тебе, как к человеку, относилась. Пусть и к слабому и сопливому, но человеку. И все будто доказываешь ей что-то, все себя воспитываешь, хотя рычать «упал-отжался» уже некому. И с Дурнем все разговариваешь, губами шевелишь. Ой, сама ты дура-дурища.

Когда посвежевшая Рата скорым шагом подлетела к калитке, запас времени еще оставался, но символический. Солнце озаряло лишь самую верхушку огромного тополя, что рос у ворот дома купца Рудна. Старый дом располагался в тупике у Обводного канала, место спокойное, зажиточное. Когда-то семья Рудна была известна в городе своей торговой сноровкой, потом обеднела, и сейчас суровая Син только-только выводила семейное дело к былой доходности.

Рата стукнула кованым кольцом в истертые доски.

— Пришла? — шепеляво осведомился шестилетний Бом, младший братишка хозяйки, и принялся возиться с засовом.

— Как служба? — осведомилась Рата, заскакивая в калитку.

— Спокойно все, — солидно заверил мальчишка. За поясом его торчала коротенькая, но крепкая дубинка. Рата сама помогла ее вырезать на замену игрушечному деревянному мечу. Бом решительно взял на себя роль командующего гарнизоном родного дома и относился к своим обязанностям с предельной серьезностью. Перед сном проверял запоры на воротах и обеих калитках, да и днем не упускал случая прогуляться патрулем по саду и вдоль заборов. Рату это смешило, но самую капельку. Как и все, кто имел счастье пообщаться с Леди, мальчишка усвоил военно-героические манеры на всю жизнь. Кроме того, Бом действительно являлся единственным мужчиной в доме Рудна. Понятно, защитник.

К настоящим воинам Рата относилась с уважением. На Редро трусов сроду не жаловали. Да они там и не рождались. Сплошь смелыми да удачливыми были герои-пираты Редро. Хм, ну пока не столкнулись с бойцами Леди.

На ступеньки крыльца вышла Син. Посмотрела неодобрительно. В домашнем платье, миниатюрная и симпатичная, хозяйка выглядела как-то несерьезно. Разве что взгляд всегда суровый. Прямо тетка двадцатипятилетняя.

— А я что? — сказала Рата. — Я уже давно здесь.

— Вижу. Причешись, пока волосы не высохли. И ужинать идите. Воинство балованное.

За ужином мачеха Син, женщина дородная и говорливая, пересказывала новости с рынка. Опять ходили слухи о возвращении короля с Желтого берега. Ходили слухи, что прибудет лично через месяц или два и приведет все уцелевшие корабли. Правда, об этом болтали и раньше. Слухов в Глоре всегда ходило с избытком. Еще раньше врали, что короля захватили в плен и требуют выкуп то ли пираты с Птичьих островов, то ли взбунтовавшиеся «желтки». Бездарная выдумка. «Желтков» Рата прекрасно знала — более хилых и миролюбивых людишек на всём Океане не сыщешь. Рабские душонки. Куда им королей захватывать да выкуп требовать? Да ну его, этого короля. Про него саги складывать начнут не раньше, чем через сотню лет, когда моряки забудут, как он весь Великий Поход джин жрал да пинки от Командора терпел.

Рата проглотила фаршированные перцы и заерзала, дожидаясь разрешения встать из-за стола. Бом тоже нетерпеливо вертелся — во дворе смеркалось, самое время сагу-сказку послушать. Рата рассказывала охотно — мальчишка слушателем был хорошим, вдумчивым, с критикой не стеснялся. Частенько и мать его присаживалась рядом на облезлые овечьи шкуры, разостланные под навесом. Охала да вздыхала. Син слушала редко. Чаще сидела над конторскими книгами.

Бом умоляюще посмотрел на сестру, попытался сползти с табурета.

— Да посиди, меня послушай! — сердито одернула мать. — Ведь про короля рассказываю. Уродился торопыгой. Весь в дядюшку. Лишь бы шляться да бродяжничать.

Син кинула на мачеху гневный взгляд:

— Пусть идет, пока штаны не протер. Бом, проверяй запоры и живо спать. Сегодня без посиделок обойдешься. Мне с Ратой поговорить нужно.

Мальчишка понимающе кивнул, подхватил у дверей дубинку и двинулся в вечерний дозор.

Мачеха подождала, пока закроется дверь, и жалобно сказала:

— Что я такого сболтнула? Я ведь только…

— Посуду со стола убирай, — кратко приказала Син.

В доме была одна хозяйка, и вовсе не старшая по возрасту из женщин. Иной раз Син об этом очень жестко напоминала. Ой, непростые у нее с мачехой отношения. Вот только почему? Что у них такое раньше получилось? О хозяине — в смысле, о старом купце Рудна, — не упоминают ни как о живом, ни как о мертвом. Старший брат (его Рата видела один единственный раз, когда драккар, на котором парень плавал, в порт ненадолго заходил) тоже об отце ни словом не упоминал. Тайна какая? Рату мучило любопытство, но сколько ни подслушивала, так и не разгадала семейную тайну. Впрочем, то загадка неинтересная. Куда интереснее, о чем это госпожа разговаривать собралась? Настроение у нее паршивое, что странно. Из конторы госпожа вроде бы в хорошем расположении духа уходила.

Син не торопясь допила кислое молоко, кивнула. Вышли во двор. Хозяйка молча показала на овчинные сидушки. Рата уселась и приготовилась получать выволочку. Вот только за что?

— Пока ты с кавалерами купаться бегала, приходил младший Торм, — сухо сказала Син. — О тебе спрашивал.

— Опять?! Что он за зануда такая? — сердито сказала Рата. — Прямо баран упертый. Я ведь ему все рассказала.

Син дернула плечом:

— Видно, думает, что не все. Только дело не в расспросах. Он тебя нанять хотел. Перекупить у меня.

— Меня? — Рата изумленно уставилась на хозяйку. — Да зачем я ему?

— А я почем знаю? — раздраженно сказала Син. — Может, задница твоя костлявая приглянулась. Может, слыхал, как ты накладные в замечательной стихотворной форме сочиняла. Только кажется мне, что он всё тем же интересуется.

— Так я же два раза ему пересказывала! И до этого Одноглазый с его дядюшкой несколько раз говорил. Что ему еще?

— Ты что визжишь? Лягушек с канала распугать хочешь? Приходил, предлагал за тебя тридцать «корон». Тебе самой обещал жалование в шесть «корон» положить.

Рата онемела. В конторе у Рудна она получала «корону» в месяц, да и ту Син оставляла у себя, обещая к осени, когда ткани подешевеют, справить ученице новое платье. Рата не возражала — Син, понятно, не обманет. Зимний плащ (между прочим, очень даже ничего себе) уже купили. Да и вообще, по совести говоря, «корона» — жалование для ученицы почти королевское. Везде принято, что ученики за харчи да старую одежду потеют. Да и мало где девчонок в ученье берут. Но шесть «корон»?!

— Что молчишь? — ядовито поинтересовалась Син. — От счастья обомлела? Пойдешь зарабатывать?