Александра Лисина - Третья сила

По моему телу пробегает невольная дрожь. А когда глаза улавливают едва заметное движение чужой руки и разум отрешенно констатирует, что насильник уже доканчивает широкий замах...

Что-то внутри меня переворачивается снова. И бешеная ярость, наконец, вскипает бурлящей лавой, застилая глаза, бросая тело вперед и заставляя руку перехватить чужое горло. Одновременно с этим делая легкое скручивающее движение пальцами. Короткий миг... тихий хруст... сдавленный хрип под моим подбородком... и насильник бесформенной грудой сползает на распростертое, уже не дышащее тело десятилетней девочки, в глазах которой медленно стынет холодная пленка.

Какое-то время я стою над ними, дрожа от осознания своего проступка. Но раскаяния нет. И сожаления тоже. Только горечь при виде мертвой малышки, которой я мог бы помочь и облегчить ее муки. Злое удовлетворение при виде убитого мерзавца. И странное, неведомое раньше, но такое знакомое по людям чувство при мысли о том, что случится, когда об этом узнают наверху: мерзкий холодок страха, тут же загашенный упрямой мыслью о собственной правоте.

Как в дурном сне, я наклоняюсь и забираю душу ребенка, испившую свою чашу страданий до дна. А потом все в той же растерянности, слишком медленно осознавая случившееся, неслышно ухожу прочь, по пути с какой-то мстительной радостью сталкивая бесформенный комок второй души в разверзшийся под ней бесконечный Мрак...

Когда Светлейший заглянул в мои глаза и увидел все это, в амфитеатре воцарилась оглушительная тишина. На меня смотрели все и отовсюду. С осуждением. Недоумением. С испугом и зарождающимся гневом.

Они не понимали... они не видели того, что повидал за эти тысячелетия я. Они не ходили по колено в крови, собирая свою страшную жатву. И они не слышали миллионов голосов в своей голове, раз за разом повторяющих одни и те же проклятия. Не слышали криков умирающих. И не ведали той боли, которая рвала мое сердце каждый раз, когда приходилось просто стоять рядом, терпеливо дожидаясь окончания чужой агонии.

- Ты... посмел... - наконец, сдавленным шепотом начал Светлейший. - Нарушил волю... вмешался...

Я сжал зубы.

- Так было нужно.

- Ты нарушил Закон... поколебал Равновесие...

- Так было правильно, - упрямо набычился я, провожая тоскливым взором свой уплывающий меч. - У меня не было другого выхода.

- Ты сомневаешься в воле Всевышнего?! - едва не сорвался на визг голос Светлейшего.

Я стиснул кулаки и, как наяву, снова увидел истерзанное тело девочки, которую мое неоправданное промедление привело к гибели. Чуть менее ужасной, чем могло бы быть, но все равно - я непростительно долго колебался. И непростительно долго раздумывал над тем, как поступить.

- Карающий!

- Что?! - не сдержавшись, рыкнул я, вскинув голову. - Да, я нарушил! Нарушил, слышите?! Но лишь потому, что по-другому было нельзя!!

- Ты не имел права!

- А смотреть на все это имел?!!

- Святотатец! - внезапно отшатнулся от меня Светлейший. А следом за ним с выражением потустороннего ужаса отступил и Сияющий. Растерянный, все еще не понимающий причин моего поступка и смотрящий на меня, как на демона, внезапно натянувшего на себя белоснежные крылья.

- Предатель...

Во мне вдруг проснулась уже знакомая злость. И все то же знакомое бешенство, которое еще не успело отпустить мою душу после возвращения. Мои глаза полыхнули яростью. Руки сами собой дернулись вперед и мощным ударом опрокинули Сияющего навзничь.

У смертных хорошо известен этот прием. Они часто им пользуются, чтобы ошеломить и выбить противника из равновесия. Для айри он слишком примитивен и низок, айри никогда не опускаются до рукоприкладства. Большинство из них даже не знает, что это за слово-то такое - они слишком благостны, слишком погрязли в своих песнопениях, слишком долго занимались лишь тем, что восхваляли Всевышнего и следили за тщательным выполнением Его заветов, которым уже многие и многие тысячи лет. Они ни разу за это время не спустились вниз. Ни разу не стояли лицом к лицу со смертными. Они не ведали их трудностей. Не знали чужих проблем. И не смотрели в искаженные лица тех, чьи души уже много веков крутятся в гигантском водовороте между Небом и Землей, между Землей и Подземельем... они просто НИЧЕГО не видели и не знали. Ничего, кроме законов, правил и своих нелепых запретов!

Конечно, люди должны умирать. Рождение и смерть - две неотъемлемые части одного целого. Я не вмешивался в уклад, не нарушал существующего Порядка. Я даже почти не трогал той души - я всего лишь не дал ей погибнуть самым неприятным образом. От этого ведь ничего не изменится. Она все равно здесь, в Чертогах, все равно отлетела. Так почему же я - предатель? Почему они считают, что я должен был стоять и, как обычно, молчать? Когда каждая рана, каждая слезинка и каждая нотка даже самой слабой боли отражается во мне, как в зеркале? И когда каждую свою собранную душу я, прежде чем взять, должен не только рассмотреть, но и почувствовать? Весь ее страх, отчаяние, страдания последних мгновений? Раз за разом? Год за годом? Многие миллионы, миллионы миллионов раз, каждый из которых раскрывал для меня все грани чужих мучений и несправедливых упреков? Разве хоть одна душа знала, что я делю ее боль ровно поровну?! Хоть один из смертных понял, что, прежде чем забрать его наверх, я забирал и большую часть его воспоминаний?! Вместе со всем, что там было?! Со всем, что он пережил?! Начиная с самого момента рождения и заканчивая последними вздохами, который почти никогда не были легким и приятным?!

За что мне все это, Аллар?!

Почему ты решил, что я смогу ЭТО вынести?!!

Столько веков?! Столько долгих тысячелетий?! Почти вечность... и всегда - один?!!

Ответь мне, Всевышний... прошу... за что же ты ТАК сурово меня наказал?!!

Я с горечью посмотрел наверх, смутно надеясь, что хотя бы сейчас услышу ответ, но небеса молчали. Только потемнели, как грозовые тучи, и едва слышно зарокотали. Тяжело. Обвиняюще. Недовольно.

- Предатель, - сурово припечатал меня Светлейший и недобро засветился изнутри, возвещая приближение настоящей бури. - Ты предал Аллара. Предал Его законы. Нарушил Его волю... самовольно и неотвратимо... ты - предатель. Ты оказался слишком слаб и безволен. Ты будешь наказан.

- Ну и ладно! - выкрикнул я, задыхаясь от ярости и обессилев от бесполезного ожидания. - Пускай! Я на все готов! Я даже готов уйти!!

Светлейший пораженно замер.

- Что?!

- ДА!

- Ты хочешь отречься?!!

Я запрокинул голову и горько расхохотался. Сейчас мне было все равно, что будет дальше. Сейчас меня терзала чужая боль. Я еще видел перед собой остекленевшие глаза замученного до смерти человечка. И все еще чувствовал то, что пережила несчастная девочка в руках своего мучителя и палача. Сейчас, едва вернувшись, я находился буквально на грани безумия. Готов был кричать диким зверем, царапать пол, проклинать и выть от ощущения собственного бессилия. А они... они до сих не понимали...