Пол Андерсон - Собака и Волк

Четверо всадников проехали через Аквилон и отправились вдоль реки в сторону Конфлюэнта. У них была оседлана запасная лошадь. Копыта простучали по новому каменному мосту. В город они не вошли, объехали стороной и направились по грязной дороге вдоль Стегира.

Люди окликнули всадников, но ответа не получили. Четверка молча проехала мимо старой дачи и фруктового сада, миновала вырубки и скрылась в лесу.

Взволнованный человек вошел в трактир и рассказал о странных незнакомцах. Трактир был крошечный — комната в доме, — так что услышали его все.

— Двое вооруженных солдат и два горожанина, один одет хорошо, а другой больше похож на монаха. Видно, что издалека. Что им у нас понадобилось?

— Государственное дело? — задумался один из посетителей. — Но отчего тогда не остановились в гостинице Аквилона? Там работает мой брат, и он говорил, что сегодня утром у них, кроме курьеров с почтой, никого не было. Значит, люди эти приехали сюда — как ты говоришь, издалека — и даже не отдохнули с дороги.

— Да, странные времена, — пробормотал третий человек. — Святой Мартин, не оставь нас.

Эвирион поставил на стол недопитую кружку и выскочил из комнаты.

— Эй, ты куда? — закричали ему в спину, но он бросился бежать.

Дома прогнал служанку, делавшую уборку. Оставшись один, вынул из шкафа два ножа, меч, лук и колчан со стрелами. Все это прикрыл длинным плащом и пошел по улице, расталкивая прохожих. За спиной слышалась возмущенная ругань.

За восточными воротами на неухоженной территории жались друг к другу несколько магазинов. В город их не пускали: они были слишком грязными, или владельцы не могли заплатить за аренду. Возле этих домов находилась и конюшня. Там давали на прокат лошадей. Среди трех кляч Эвирион выбрал ту, что была заезжена меньше других, и, не торгуясь, заплатил за день аренды.

— Может, теперь ты приведешь ее в порядок, — сказал он конюху.

Если бы он погонял бедную лошаденку, она непременно бы пала. Не из жалости, но из благоразумия он ехал на самой большой скорости, какую можно было в данном случае позволить. Единственное, что слегка утешало: римляне вряд ли ожидали погони. К тому же галопом по лесным дорогам не поскачешь.

По небу прокатился гром. Холодные порывы ветра закачали верхушки деревьев. Тучи набежали на солнце, но неизвестно откуда взявшийся солнечный луч пронзил тьму, и река засверкала.

Всадники натянули поводья. В этот момент Нимета вышла из дома. Несколько мгновений они рассматривали друг друга. Блестели шлемы и кольчуги солдат. Длинные мечи свешивались с пояса. Зачехленные топоры высовывались из-под седел. Один из солдат держал в поводу запасную лошадь.

По левую от солдат руку неуклюже сидел на лошади тощий мужчина с выступающей вперед челюстью. На нем, как и на солдатах, были кожаные брюки, босые ноги обуты в сандалии, а коричневая роба поддернута выше колен. Голова выбрита, лишь на затылке оставлена узкая кайма. К боку он прижимал маленькую шкатулку.

Четвертый всадник был безоружен, если не считать ножа. Из-под красивой туники виднелась синяя полотняная рубашка.

— Нагон Демари, — узнала она. Голос задрожал от страха.

Демари просверлил ее взглядом.

— А ты Нимета, дочь Грациллония, — рявкнул он.

— Да, — ответила она на языке Иса. — Чего вам от меня надо?

— Отвечай мне на латыни.

Тонкая фигурка выпрямилась.

— Почему это?

— Чем больше будешь упрямиться, тем хуже тебе будет, — голос его был безжалостен, словно раскат грома. — Назови себя, так чтобы слышали эти люди.

Она облизнула пересохшие губы.

— Я Нимета, — сказала она уже на латыни.

— Будьте свидетелями, — приказал Нагон сопровождавшим его всадникам.

Нимета приподняла здоровую руку. Ветер подкинул рыжие волосы и бросил их в бледное лицо.

— Что это значит? — воскликнула она. — Откуда ты меня знаешь, Нагон? Я была еще совсем маленькой, когда… — она замолчала.

Он улыбнулся, не разжимая губ.

— Ты ведь знаешь меня.

— В Исе тебя все знали. А с тех пор, как…

— Все эти годы я собирал информацию. Я ведь человек терпеливый, когда нужно.

— Чего ты хочешь?

Они не сводили с нее глаз. Нагон расправил плечи, набрал в грудь воздуха и нараспев произнес:

— Нимета, дочь Грациллония, ты язычница и ведьма. Своими колдовскими ритуалами ты нарушаешь закон, дьявольскими заклинаниями соблазняешь слабые души. Быть может, по твоей вине попадут они в ад. От имени губернатора объявляю: ты арестована. Судить тебя будут в Туроне.

Громыхнуло ближе и громче.

Она сделала шаг назад, остановилась и, запинаясь, проговорила:

— Это, это же… нелепо. Я дочь короля, трибуна.

Смех ударил ее, словно пощечина.

— Он пренебрег своими обязанностями. Не поднимай шума. Иди сюда. Эта лошадь для тебя. Может, помочь тебе сесть?

— Вот-вот начнется ливень, сэр, — сказал солдат. — Почему бы не переждать его в доме?

Его товарищ поежился и воскликнул:

— Но не в ведьмином же доме!

— Немедленно едем назад, — скомандовал Нагон. — Мы на государственной службе. Иди сюда, женщина.

— Нет, не пойду! — закричала Нимета. Она выбросила вперед три пальца. — Я ведьма! Убирайтесь, или я уничтожу вас. Белисама, Лер и Таранис, слушайте меня!

— Будьте свидетелями, — повторил Нагон, обращаясь к солдатам. Голос срывался от восторга. Солдаты испуганно поерзали в седлах. Нагон повернулся к человеку с тонзурой. — Брат Филип.

— Я священник, дитя мое, — обратился тот к Нимете. В реве ветра голос его был едва слышен. — Изгоняю бесов. — Он открыл шкатулку и вынул свиток. Лошадь, не чувствуя на себе руки, забила копытом и замотала головой. — У тебя, несчастной заблудшей души, нет власти над Господом и Его святым словом. Не пытайся произносить заклинания. Наказание будет тем суровее.

Нимета развернулась и бросилась бежать.

— За ней! — закричал Нагон. Солдаты пришпорили лошадей. Не успела она добежать до зарослей, как они были уже рядом. Один солдат изо всех сил ткнул ее ногой. Нимета споткнулась. Нагон и Филип, присоединившись, взяли ее в кольцо.

— Опять четверо, — прошептала она. Голова ее низко опустилась. Видны были лишь огненные волосы.

— Не сопротивляйся, — сказал священник, — и никто не причинит тебе вреда.

— Это решать суду, — распевал Нагон.

Сверкнула молния. Вслед за раскатом грома послышался стук копыт. Из-за поворота выскочила взмыленная, шатающаяся лошадь. Как только всадник натянул поводья, она тут же остановилась и встала, опустив голову. Со свистом вырывалось дыхание.

— Эй, вы! — заревел всадник.

Все открыли рты. Нимета подняла глаза и застонала.

— Что такое? — закричал Нагон.

— Они… увозят меня, — ветер относил в сторону жалобный стон.