Пол Андерсон - Собака и Волк

При этих словах Юлия, сидевшая все это время с опущенной головой, разглядывая сцепленные на коленях руки, подняла заплаканные глаза. Ему показалось, что в них мелькнул проблеск надежды.

Чтобы не мешать собранию, Апулей вместе с семьей и слугами выехал из дома на свою дачу. Она располагалась рядом с землей, которую он подарил колонии. К вечеру Корентин зашел в его в комнату и увидел, что у него гость — Меций, священнослужитель из Аквилона.

— Простите, если я помешал, — пробормотал Корентин. — Ровинда сказала мне, что вы здесь. Я думал, вы тут один.

Апулей улыбнулся:

— Я лишь воспользовался возможностью помолиться и попросить духовного совета. И пастор по доброте своей навестил меня. — Манера его была проста и даже радостна.

Последние годы он стал весьма набожным христианином. Иногда Корентин даже завидовал ему.

— Как прошла дискуссия? — спросил Апулей. — Если только это не секрет.

Корентин, сложив пополам длинное тело, опустился на табурет.

— В целом все прошло, хорошо. Мы даже запланировали кое-что. Вскоре паства поймет, чего ей следует ожидать, что должен делать каждый человек или, наоборот, от чего воздерживаться.

— А обратили ли вы кого-нибудь в нашу веру? — спросил Меций. Человек он был уже пожилой, лысый, подслеповатый. Времена, когда он, подобно епископу Мартину, пытался склонить людей к христианству, остались далеко позади.

Корентин пожал плечами:

— На это требуется время.

— Вы как раз тот человек, который справится с этой святой работой. Да будет вам Божье благословение, да помогут вам святые угодники.

— Все это не так просто, святой отец, — ответил Корентин, посерьезнев. Меция всегда считали слишком наивным, чуть ли не блаженным.

Апулей согласно кивнул:

— М-м… язык, насколько хорошо вы знаете латынь? А народные традиции, обычаи… а что у нас считают законным и моральным? Трудно ведь иноземцам ассимилироваться среди коренного населения, во всяком случае, в первом поколении. Хотя, по всей видимости, они будут вступать в смешанные браки. Что тогда? Можем ли мы это позволить?

— Если они примут христианство, то сможем. — В голосе Мэсия, однако, чувствовалось некоторое сомнение.

— Значит, мы должны подготовиться к этому, надо поторапливаться, — заявил Корентин. — Нужен пастор для совершения этого обряда. Церковь. Я имею в виду не просто здание — кстати, ваша церковь в Аквилоне слишком мала, — а целую организацию. Работа с населением. Крещение. В Исе, как я слышал, уже многое сделали в этом направлении, но как обстоят дела в сельской местности, среди язычников? Можете ли вы меня просветить?

Меций вздохнул:

— Я никогда не был хорошим учителем. К тому же все эти диспуты о доктрине и литургии… моя бедная голова это не воспринимает.

— Нам понадобятся совет и поддержка. — Корентин взглянул на Апулея. — Вы меня отпустите на поиски?

— Куда? — спросил трибун.

— К епископу Мартину в Тур, куда же еще?

Апулей опять кивнул головой:

— Божий солдат. — И, помолчав: — Только торопитесь. Ему недолго осталось. Кто понесет огонь, который он зажег?

В комнате стемнело. По крыше стучал дождь.

Тит Скрибона Глабрион, губернатор провинции, принимал в базилике Турона прокуратора Квинта Домиция Бакку. Эту комнату базилики обычно использовали для конфиденциальных встреч. На этот раз он даже не пригласил личного секретаря.

— А, добро пожаловать. Входите, дорогой друг. Чувствуйте себя как дома, — приветствовал его Глабрион. — Что за погода… кошмар! — И правда, на улице завывал холодный ветер. Прогнав тучи, он пришел на смену сильному дождю. В окна мимолетно заглядывало солнце, и тогда на стенах вспыхивали фосфорическим блеском глаза угрюмых святых и ангелов. — Как только закончим дела, выпьем чего-нибудь горяченького да пикантного.

Расправив на тощем теле изрядно потрепанную ветром одежду, Бакка уселся на табурет против начальника.

— Подозреваю, что и дело наше будет такого же свойства.

Улыбка прорезала глубокие складки под саблевидным носом.

Глабрион энергично закивал, при этом толстые щеки и двойной подбородок мелко задрожали.

— Мы слишком долго откладывали это удовольствие. А вы, я вижу, догадались, о чем будет разговор?

— Ну, судя по той информации, какую вы от меня затребовали, и как осторожно…

— Ваш материал я уже переварил.

Бакка невольно глянул на огромный живот Глабриона и поднял брови, впрочем, так, чтобы губернатор не видел.

— Я выжидал, — продолжил Глабрион. — Вы же знаете, я осторожен. И хотя Божья кара, наконец-то, обрушилась на порочный Ис, ресурсы злодеев еще не исчерпаны. Я должен был действовать наверняка. Теперь пришло время. Необходимо выработать стратегический план. Наша задача — завершить то, что начал Господь, и уничтожить Грациллония, которого спас не иначе, как сам сатана. Вы согласны?

— Это было бы неплохо, — сказал Бакка в свойственной ему сухой манере. Ему не понадобилось ничего добавлять. Они с Глабрионом могли бы сделать совместное заявление, хотя бы такое: «Он многие годы противился нам, хитрил, сумел расположить к себе народ Арморики, так что авторитет его теперь не только выше нашего, но даже превосходит авторитет римских правителей. К тому же еще и франков сокрушил — а мы так надеялись, что они избавят нас от него, — а потом и перед преторианским префектом в Августе Треверорум сумел оправдаться в ответ на наш иск. И что же в результате? А в результате он еще и повышение по службе получил: его назначили трибуном. Да он у нас в печенках сидит!»

— Это справедливо, — настаивал Глабрион. — Жизненно необходимо. Если мы позволим ему отстроить деревню, которую он затеял, там опять повторятся прежние безобразия. Неподчинение. Разлагающее влияние на всю провинцию. Язычество. Черная магия.

— Неужели вы полагаете, что кучка жалких беженцев представляет такую угрозу?

— Ну, положим, не сами по себе. А если Грациллоний станет во главе… нет, мы должны положить конец такой наглости.

Бакка погладил подбородок.

— Лишившись его, колония Иса, скорее всего, прекратит свое существование.

— Я надеюсь на это. Людей тогда можно будет перераспределить.

— Вы хотите сказать — рассеять.

— Это было бы самым разумным выходом из положения. Как вы полагаете? Их надо опустить с небес на землю, учить покорности, спасать их души. И это, скажу я вам, святая работа.

Бакка нахмурился, уставившись в пространство.

— Во всяком случае, нелегкая, — пробормотал он. — Грациллоний там довольно крепко устроился. Он со своими помощниками получил официальное разрешение на временное поселение. Апулей, трибун Аквилона, организовал все вместе с преторианским префектом Арденом. И нас не спросили. Апулей к тому же еще и сенатор. У него связи в самых высоких кругах. Сейчас там готовят документ о постоянном поселении. И я очень сомневаюсь, что его заблокируют. Я узнавал: сам Стилихон неравнодушен к Ису.