Пол Андерсон - Собака и Волк

— Ха! Целых десять человек или двадцать? Кажется, во всем нашем регионе больше не сыщешь.

— Ну а вы что можете предложить?

— Пока еще ничего определенного, — признался Руфиний. — Я тебе уже сказал: все, чего я от тебя жду, — это принципиального согласия. Хотя у меня есть некоторые соображения. У нас с Грациллонием было несколько разговоров после сражения. Битва та дала нам некоторый опыт, теперь есть от чего оттолкнуться. Мы сформировали сборную солянку — горожан, деревенских жителей, моряков, лесников. И все это потому, что тогда у нас не было времени. Их теперь можно будет использовать как ядро для резерва. Ты прав, мы не имеем права формировать настоящую армию. То, что мы можем сделать, так это сформировать группы, братства, благотворительные общества, ну, для этого можно придумать разные названия. Идея — поддерживать кооперацию в мероприятиях по поддержанию закона и порядка. А это потребует тренировки во владении оружием, в строевой подготовке, маневрах и прочем. Все братства должны быть независимы. Ни количественный состав, ни тренировочный процесс, ни род оружия тех воинов, что живут в лесах, не должны быть известны. Да эти люди так редко появляются в городе, что сплетни о них вряд ли дойдут до ушей римской администрации в Туроне. Кстати, об этом и не будут говорить как о военной подготовке. Просто охотники оттачивают свое умение, а моряки тренируются: мало ли… доведется встретиться с пиратами. Зачем тревожить Рим? Но… лидеры групп должны знать друг друга и время от времени встречаться. В случае опасности они должны быстро собрать подготовленные отряды.

Он потихоньку отхлебывал мед и говорил. Закончив речь, осушил кружку.

Кэдок слушал его с нараставшим вниманием.

— Конспирация может и провалиться, — предупредил он.

Руфиний улыбнулся:

— Да ты не такой уж младенец, каким иногда кажешься. Верно. Но ведь никакой конспирации не будет. Назовем это попросту осторожностью. Если мы сформируем мужской клуб с возможными лидерами и согласуем его с генеральным планом, то сможем обратиться к Грациллонию. Это будет наш ему подарок.

— Все же это рискованно, — упорствовал Кэдок. — К тому же это потребует от нас усилий и времени и отвлечет нас от основной работы. И будут ли силы, о которых вы говорите, г-гарантировать безопасность?

— Без сомнения. Потому что если ничего не делать, риск будет неизмеримо больше.

— А если потерпим поражение? Мы ведь потерпели поражение в Исе. Добычу у них отобрали, зато потери понесли и главной цели не достигли. Грациллоний сам мне об этом говорил. Король скоттов Ниалл жив и… может совершать новые злодеяния.

— Ему недолго осталось, — заявил Руфиний. — Клянусь. После того зла, что он сделал Грациллонию и королевству, ему не жить.

Кэдок внимательно посмотрел на него:

— Вы очень заботитесь о Грациллонии. Словно это самое главное в вашей жизни.

— Он мой хозяин, — отрезал Руфиний. — Ну, так как тебе моя идея? Не думаю, что ты ответишь сразу. Но все же, как она тебе на первый взгляд?

Кэдок покачал головой и устремил взгляд вдаль.

— Похоже, это единственная наша надежда, — ответил он тихо. — Да поможет нам Бог.

Брачный контракт заключили на пороге дома Апулея, чтобы все жители, устроившие себе по этому поводу выходной, могли быть свидетелями. Затем свадебная процессия направилась в церковь. Епископ благословил молодых, после чего состоялась месса, освятившая союз. Грациллонию пришлось дожидаться в ризнице: он не имел права на участие в Таинстве. Верании это причинило боль, тем не менее после церемонии она вышла к нему, сияя от счастья.

Затем многочисленные гости направились к старой даче. Впереди шли молодые с зажженными факелами, за ними — народ. Зазвучали арфа и рожок, послышалось пение, зазвенел смех. Под ярким солнцем факелов было почти не видно. На фоне вечно-зеленых растений красные, коричневые и золотые листья выглядели особенно нарядно. Перелетные птицы к тому времени уже улетели, а черные дрозды, воробьи и вороны разлетелись, напуганные поднявшимся шумом. Только ястреб в небе распустил великолепные крылья, которые, впрочем, были не ярче волос Верании. Из-под гирлянды осеннего крокуса выбивались непослушные локоны. Она откинула с лица фату цвета осеннего кленового листа и шла, крепко держась за руку Грациллония.

На лужайку возле дома выставили столы с угощением, чтобы простой народ мог повеселиться и выпить за здоровье молодых. Близкие друзья и родственники собрались в доме, чисто выметенном и украшенном ветками можжевельника, рябины и орешника.

Грациллоний подумал мельком, что дом этот как бы отрицал любое упоминание о Руне, бедной Руне. Не был сегодня этот дом и базиликой. Сегодня он снова стал родовым поместьем Апулея, принявшим его в свою семью.

Угощение не было обильным — этого не позволили бы скудные средства тестя и зятя — и все же все было сделано отлично. Белоснежная скатерть, красивая старинная посуда, превосходные кушанья. Гости от души веселились. Музыканты играли, гости смотрели представление с классическими танцами и оживленно беседовали. В атриуме стало жарко, и новобрачные терпеливо ждали.

Все поздравляли Грациллония. Самые дорогие ему люди поздравили его первыми. В доме их сейчас не было, а некоторых не было и в городе. Поздравил его заранее Руфиний и его лесные братья, деревенские жители, моряки и их жены… Процветающий фермер Друз, правда, был среди приглашенных.

— Как же я рада, как благодарна всем святым, — шепнула ему Ровинда.

Позднее Апулей, слегка хмельной и тем не менее державшийся весьма достойно, сказал:

— Знаешь, я так долго ждал этого момента.

Солнце тем временем закатилось, и гости стали прощаться. До чего же долго стояли они у порога и все говорили, говорили, а потом наконец-то разошлись. Остались Грациллоний, Верания, ее брат, родители и слуги. Друз выставил на улице несколько вооруженных людей, чтобы ночью молодых никто не побеспокоил.

Взяв в руки свечи, все пошли к спальне новобрачных.

У дверей Саломон, с серьезностью, свойственной юности, проговорил:

— Да будет с тобой Господь, новоявленный брат мой. — И, вспыхнув от смущения, пошел прочь, шаркая ногами. Слуги ограничились пожеланием доброй ночи, впрочем, пожелание это было искренним. Хозяева всегда обращались с ними по-доброму. Апулей и Ровинда поцеловали молодых в щеку.

Жених поднял невесту на руки — она была такой стройной и вместе с тем крепкой — и внес в комнату. Ровинда закрыла за ними дверь. Верания не отпустила обнимавших его за шею рук, пока не встала на ноги.

Воздух в комнате был свеж и слегка прохладен. Пахло можжевельником. На стене висел гобелен, изображавший Пенелопу и Улисса, встретившихся после долгой разлуки. Такой гобелен традиционно вешали в комнате новобрачных. Горело множество свечей. Занавески закрывали окна не полностью, и пламя свечей отражалось в стеклах, словно большие звезды.