Анетт Блэр - По воле ведьмы

— А у меня мочевой пузырь вот-вот лопнет.

Она не сомневалась, что дела именно так и обстоят.

— Мне тоже надо сходить. Подожди. Я скоро.

— Можно подумать, у меня есть выбор, — проворчал Эйден и крикнул ей вслед: — А знаешь, ты особенная.

Сторм ухмыльнулась. Что, черт возьми, с ним такое? Но вслух ответила:

— Ага, конечно.

— Я буду повторять это до тех пор, пока ты мне не поверишь.

— Скорее рак на горе свистнет, Макклауд.

— Как ни старайся, ты меня не отпугнешь.

— Неужели мало наручников и похищения? — вернувшись в спальню, спросила Сторм. — Раз так, ты, наверное, думаешь, что тебя действительно ничего не напугает. Я бы на твоем месте на это не рассчитывала. — Она подняла руку, в которой оказалась пустая мерная чашка. — Валяй.

Эйден приподнял голову:

— На кой эта штука?

— Целься и писай. Для мужика это не проблема.

— У меня плохо получается писать при свидетелях.

— Только не говори, что ты из этих . Я-то думала, тебе ничего не стоит поссать на обочине дороги без кустов и деревьев.

— Ладно, скажу по-другому: у меня плохо получается писать, когда сексапильная девица держит емкость, в которую мне надо попасть.

— И твой шланг. По-моему, мне придется держать и его.

— Обалдеть. — Эйден не собирался оставаться в долгу. — Интересно, сколько тебе светит за нападение и похищение? Благодаря тому, что тебе захотелось кофе, теперь у меня есть куча свидетелей и фотографий.

— Ты посмотри, какой обидчивый, раздери тебя дракон!

Сторм освободила ноги Эйдена и одно запястье, однако вторую его руку пристегнула к своей.

— Какого хрена? — спросил он, поднимаясь. — О, как приятно потянуться! Со мной ты туда не пойдешь.

— Я не буду смотреть. Встанем спиной к спине.

— Сейчас прокатит, но утром такой номер не пройдет.

— Ага, ага.

Сторм надеялась, что к тому времени Эйден сам захочет, чтобы она была рядом, и не сбежит, когда она его отпустит. А для этого ей нужны были гарантии. Например, секс. Обалденный, фантастический секс.

Стоя в ванной спиной к спине с Эйденом, она думала о том, что в жизни еще не попадала в такую идиотскую ситуацию. Она тихонько засмеялась, однако хихиканье, похоже, имело странный эффект на звук льющейся воды. Производимый Эйденом поток прекратился.

— Вот видишь, что ты наделала? — проговорил он. — Напугала большого чувака, и он не доделал то, зачем мы сюда пришли. Теперь придется ждать, когда он выйдет из укрытия. Что смешного, кстати?

— Вспомнила женщин у кофейни. Одна из них хотела снять тебя на часок. А вообще они дали тебе прозвище — Серебряный Лис.

— Шикарно. И почему?

— Увидели твои серебристые трусы. С чего-то им показалось, что ты похож на лису. Лично мне так не кажется. Они задавали о тебе вопросы.

— Ты же на них не отвечала?

— Не парься. Наши имена я не называла. Навешала им лапши на уши, что плачу тебе, чтобы ты был моим секс-рабом в этом путешествии.

— Сторм!

— Ты никогда не пописаешь, если не успокоишься.

Глубоко вздохнув, Эйден в мельчайших и скучных подробностях рассказал ей, как проводится реставрация крупных произведений искусства, явно не заботясь о том, что она уже видела, как он восстанавливал в замке фреску во всю стену.

— Отличная лекция, — похвалила Сторм, когда он закончил. — Но, пардон, к чему?

— Чтобы не думать о том, что ты липнешь к моей заднице. Или чтобы не думать о твоей заднице. Как бы там ни было, мне лучше о тебе сейчас не думать. Мы с большим чуваком и за год не закончим, если будем думать о том, что ты голая.

— Я не голая. Я завернута в одеяло. Почти вся.

— Ага, а я одет — почти весь.

Вернувшись с Эйденом в спальню, Сторм попыталась снова приковать его к кровати. С первой рукой было относительно легко, потому что она была пристегнута к руке Сторм. Но ловить его ноги было сродни охоты голыми руками на смазанную жиром свинью. И почему-то Сторм испытывала гораздо меньше удовольствия от этого занятия, чем Эйден.

Наконец ноги оказались в плену. В результате Сторм, абсолютно голая, лежала на Эйдене. Все бы ничего, если бы не один нюанс: она лежала головой к его ногам, а он… Ну, в общем, поза была как раз такой, чтобы отвлечь Эйдена и облегчить задачу Сторм. Оставалась свободной вторая рука. Однако Сторм так даже нравилось. Эйден смог обнять ее, когда она прижалась к нему и укрыла их обоих одеялом.

— И все? — спросил он. — Одна рука — это все, что ты мне оставишь?

— Именно. Мне надо хоть немного поспать.

— Хреново. Мне бы хотелось обнимать тебя во сне обеими руками.

— Объятиями дело не кончится.

— Я могу себя контролировать, — посерьезнел Эйден. — Я не животное.

— Ты даже чересчур себя контролируешь. — Сторм повернулась к нему лицом и добавила: — Я — животное. — Для полноты картины она порычала, как голодная тигрица. — Тебе опасно быть рядом со мной. Поэтому ты в заключении с целью защиты [21] Речь идет о временном заключении в одиночную камеру, когда существует необходимость защитить заключенного (не осужденного человека) от возможной опасности его здоровью и жизни со стороны другого заключенного (другого не осужденного человека, группы людей). .

Спустя несколько часов Сторм разбудил уже знакомый детский плач. Эйден не спал и наглым образом на нее пялился. Бодрствовал и его член, салютующий ей из-под трусов, как маленький — нет, как большой! — солдатик. Свободная рука Эйдена уютненько примостилась у нее на груди. Долго думать Сторм не собиралась — подскочив, схватила его за руку и приковала к столбику.

Что-то проворчав себе под нос, Эйден проклял всех ее ведьмовских предков вплоть до Лили из Шотландии.

— Поверить не могу, что ты опять за свое! — заорал он на Сторм.

Но ярость быстро исчерпалась, стоило ему увидеть, как она разрывает зубами упаковку с вишневым презервативом, после чего оседлала его, как натурального жеребца.

От телесного контакта у Эйдена вырвался стон, однако он не забыл рявкнуть, чтобы она смотрела ему в глаза, пока ее рука шарила у него в трусах. Сторм послушалась. Ее взгляд гипнотизировал и распалял Эйдена еще больше.

Обхватив член пальцами, она нарядила его в вишневый костюмчик, а потом сопроводила прямиком в пульсирующее внутри нее тепло.

Эйден оторвал зад от кровати, врываясь еще глубже, и даже зарычал от удовольствия. Он рычал и орал почти так же громко, как сама Сторм, пока неслась на нем вскачь к вполне определенной цели. Целых три недели поджаривания на медленном сладком огне кого угодно свели бы с ума. Но этот секс стоил каждой секунды мучений.

Сторм еще никогда в жизни не было так хорошо. Большой длинный член был словно создан специально для нее — доставал до глубин, куда невозможно добраться, и возносил на высоты, которых невозможно достичь.