Анетт Блэр - По воле ведьмы

— Ой, посмотрите-ка, — сказала Сторм, — Тритон спит.

Эйден скептически повел бровью:

— Я тебе говорил, он помер. Учитывая почти полтора года воздержания, целого дня абсолютного счастья его бедное сердце не выдержало. Похоже, мы установили новый рекорд для огненных драконьих танцев.

Сторм уронила одеяло, в которое была завернута.

Эйден уронил молоко в картонной упаковке.

Тритон поднял голову, чтобы посмотреть, куда ему податься.

«Прямо в меня, — мысленно подсказала Сторм. — Давай же, прямо в меня». А вслух сказала:

— Мне кажется, он уже на пути к чудесному воскрешению. Похоже, Тритон вот-вот примет стойку «смирно» и споет государственный гимн.

— Почему бы и нет? — отозвался Эйден. — Завтра День независимости. Но мы ведь не об этой независимости говорим?

— Однозначно, — ответила Сторм, но почувствовала, как после прошлой ночи в ней что-то изменилось.

Она поняла это, когда Эйден отвел ее в душ. Никто и никогда так о ней не заботился, не считая сестер. И теперь, зная, какой он заботливый, и помня, какова на вкус родительская любовь, Сторм слышала голоса сразу нескольких детей, но была уверена, что Эйден еще не готов об этом узнать.

— Ни единой живой душе я не рассказывала того, что рассказала тебе, — проговорила она.

— Ни одна живая душа не видела моего дракона.

— А Кинг с Морганом?

— Нет, черт побери! Они видели эскиз и счет.

— Даже врачу своему не показывал?

— Ненавижу врачей.

— Ну, это надо изменить. Ты должен о себе заботиться, потому что теперь ты — отец.

— Ничего подобного. Мы уже нашли плачущего ребенка. Даже двух! Черт возьми. Это же ненормально.

— Твой все еще плачет. И я должна кое в чем признаться.

— Давай, детка. Черт, надо прекращать так говорить, — осекся Эйден. — Я сам себя завожу. Кошмар.

— Твой дракон — ненасытная зверина. — Сторм подтолкнула Эйдена к душу. — Драконы любят воду, а Тритон особенно. Я подам тебе одежду, когда примешь душ.

— Секундочку, — запротестовал Эйден, — разве мы не вернемся в постель?

Сторм включила воду.

— Нам пора в путь. У нас есть задание, которое надо выполнить.

— Есть просто задания, — гнул свое Эйден, — а есть задания для драконов. Так какие предпочтительнее?

— И те, и другие. А теперь марш в душ.

Выйдя из душа, он услышал кельтскую музыку и увидел Сторм возле заправленной кровати. Туфли на поражающих воображение каблуках. Красные чулки в сеточку. Его пояс для инструментов. И красный кружевной бюстгальтер. Под висевшей на поясе флягой в форме медведя виднелись красные трусики под стать лифчику.

— Так-так-так, — протянул Эйден, сбрасывая полотенце, пока его дракон готовился к полету, — что у нас здесь?

Сторм одарила его улыбкой чеширского кота:

— Я решила, что вам с драконом понадобится разминка.

— Где ты нашла инструменты?

— Да везде. — Она один за другим вытаскивала и показывала ему содержимое карманов на поясе. — Свечи из душистой жимолости — для настроения и аромата. — Сторм поставила свечи в маленькие подсвечники, зажгла их и выключила свет. — Кисточки для макияжа — очень эротично. — Она провела одной из кисточек по драконьей шее, и Тритон вздрогнул от возбуждения. — Порошок для ванны и мягкая мочалка, — продолжила Сторм и потерла мочалкой живот Эйдена. — Съедобное малиновое массажное масло из волшебного набора для ванны… скажем, в честь того, что Тритон почти малинового цвета. Наручники — твои старые знакомые. Но я подумала, на этот раз ты ради разнообразия захочешь использовать их на мне. Вместе с чем-нибудь из пояса, что подстегнет твое воображение. Твоя задача (и отказы не принимаются) — найти мою третью татушку.

Тритон аж подпрыгнул от предвкушения. Эйден усмехнулся:

— А для чего мед?

Сторм изогнула бровь:

— Собиралась тебя им намазать. Нашла у тебя на кухне. — Она вытащила из кармана на поясе пластиковый баллончик и потрясла им, как погремушкой. — Сначала мед, потом шоколадные брызги. — Сторм глянула вниз и откашлялась. — Вижу, Тритон очень даже «за». А ты?

Эйден (или Тритон — трудно сказать, кто именно) зарычал и принял вызов. Очень мощно принял.

Прошло целых три часа, прежде чем Эйден вывел автодом из лагеря. Потому что драконы, не летавшие так долго, заслуживают хорошенько поразмяться хотя бы изредка.

— Как думаешь, — спросил он, — Электра не станет ревновать из-за того, что Тритон влюбился в твоего морского конька?

— Неа. У Электры и Цереры разные предназначения. Церера — богиня плодородия, что к нам с тобой никак не относится. Она знает, что Тритон принадлежит Электре. Так что Церера всего лишь пригрела его. Самую малость.

— Тритону казалось, что он в раю, — проговорил Эйден. — Однако теперь он, видимо, будет вставать каждый раз, когда я увижу пояс для инструментов.

В глазах Сторм плясали черти.

— Боюсь даже представить, как к этому отнесутся рабочие Кинга.

— Буду держаться от них подальше, а Электре придется регулярно навещать Тритона, пока мы не закончим с замком.

— Это можно устроить. Как думаешь, ты уже готов к моему признанию?

— Ага, — притворно насторожился Эйден, — так вся эта «разминка» была всего лишь уловкой, чтобы мне снова не захотелось тебя убить?

— Нет, разминка была чистой воды забавой, которая никак не меняет того факта, что мне нужно тебе кое-что сказать. — Сторм вздохнула, но плач у нее в голове сбивал с толку. — Погоди. Поверни налево. Теперь направо. Опять налево. Нет, развернись обратно.

Эйден въехал на стоянку у ресторана.

— Может, сама поведешь?

— Да, давай. Тем более что наша навигационная система у меня в голове.

Но до этого они взяли еду на вынос и поели за столиком для пикника позади автобуса. Сторм припарковалась так, что столик был скрыт с обеих сторон кустами ежевики. А на десерт драконы от души нашалились прямо на столе средь бела дня.

Вернувшись в автобус, Сторм села за руль и сказала:

— Время признаний. Теперь я слышу несколько детских голосов.

— И сколько в твоем понимании означает «несколько»? — спросил Эйден чуть громче, чем хотел. — Прости, погорячился.

Проклятье, он совсем-совсем не собирался портить дракону только что обретенную вновь интимную жизнь. Ведь она… то есть Электра… была чем-то особенным.

Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Так сколько детей?

— Не знаю, — ответила Сторм, прикусив губу и наугад поворачивая автобус то влево, то вправо.

— Двое? Трое? Четверо? — продолжал Эйден. — Ты же не собираешься известить меня о том, что у меня тройня?

— Нет, но ты уже говоришь так, будто веришь, что хотя бы один ребенок у тебя есть.

Сторм казалась переполненной надежами, и это вывело его из себя. Вероятно, потому, что он и впрямь боялся, что где-нибудь в этом мире может существовать его ребенок. Один.