Кирилл Манаков - Вторжение

– Если я правильно понял, то, что случилось в больнице – эксперимент?!

– Не совсем так. Эксперименты были раньше, а это, если хотите – практическое приложение. Мне уже было к комк обращаться.

– К кому обращаться, – смачно повторил Бойко, – это за помощью к греческим богам?

– В точку, – серьезно согласился Иленев, – именно так изображает это мое подсознание. Еще раз повторюсь – я не знаю, как это происходит на самом деле, но в мире, нарисованном моим воображением я обратился за помощью к одному из своих новых знакомых… Точнее к одной.

– Вы это серьезно?

– Абсолютно. Вы знаете, кто такая Немезида?

– Еще бы, – не растерялся эрудированный Бойко, – в древнегреческой мифологии – богиня возмездия.

– Так вот, все-таки я не большой специалист в проведении силовых операциях и я попросил ее воздать им то, что они задумали совершить с другими. Я просто пришел к ее дому и попросил о помощи.

– И она так просто согласилась?

– Ну, не так уж и просто… Пришлось уговаривать…

Иленев немного смутился, и у Коржавина зародились подозрения, относительто того каким образом психотехник уговаривал суровую богиню. Вот орел! Ухитрился охмурить бабу в собственном воображении. Можно тогда представить, что за мир родится в голове у того же Бойко – Плейбой и Пентхауз отдыхают. У Умара все, наверное, четко, как и положено по Корану. А, интересно, что было бы у меня самого?

Бойко неожиданно засмеялся. Коржавин подумал, что это нервное, но тот, отмахиваясь, объяснил:

– Просто представил, как эта история с Немезидой смотрелась бы в отчете для Главного Управления.

От дружного взрыва смеха с карниза на улице вспорхнули испуганные голуби.

Сергей поднял бинокль к глазам и оглядел теряющуюся высоко в облаках горную гряду. Послушный конь неподвижно замер на месте. С вершины холма открывался чудесный вид каменистые склоны и покрытые снегом вершины, но его интересовали не красоты природы, а невзрачные скалы, окружавшие узкий Восточный проход.

– Неплохо, – с нескрываемой завистью сказал подъехавший Штильман, ревниво оглядев красующегося в седле всадника, – ты гарцуешь, как прирожденный джигит.

Сам он ездил на гнедой кобыле, служившей нескончаемым источником насмешек. Предпочитая кабинетную науку, прирожденный аналитик так и не смог в совершенстве освоить верховую езду. Однако, успехи в овладении боевыми искусствами, особенно в фехтовании на шпагах – заслуга Сабира – и стрельбе из арбалета были более впечатляющими, так что остряки были вынуждены сдерживать свои остроте языки, памятуя об остроте лезвия клинка, болтающегося у него на поясе. Легкую шпагу он предпочитал тяжелому боевому орденскому мечу, эффективному в условиях боя, но запрещенному в дуэльных поединках, где обычно использовались шпаги с острым лезвием, но затупленным острием. Смертельные исходы были редки, а вот ушибы и порезы встречались весьма часто, так что шрамы, украшающие кавалеров, грациозно выступающих на орденских балах, отнюдь не всегда имели благородное боевое происхождение. И немалая доля этих отметин была оставлена этим неуклюжим на вид бывшим аналитиком ФСБ капитаном Штильманом.

– Стараюсь, – коротко ответил Сергей, – не отрываясь от бинокля. Посмотри, мне что-то не нравиться вон та щель справа, над лощиной, – он протянул бинокль Штильману.

– Да, – согласился тот, присмотревшись, – если бы я хотел устроить засаду, то сделал бы это именно там. Единственный вопрос, кто собирается на нас нападать? Если я не ошибаюсь, это свободный торговый путь.

– Точно. Просто есть какое-то странное чувство… Словом, лучше лишний раз подстраховаться. Ладно, возвращаемся.

Они развернули коней и поскакали вниз с холма, сопровождаемые не отстающей ни на шаг огромной лохматой белой собакой.

В лагере их встретил внимательный караульный и Мастер Ричард – новоиспеченный выпускник Академии, племянник Виктора Александровича. Сергей знал его с самого детства, внимательно следил за его обучением, и не мог отказать юноше в настоятельной просьбе взять его в экспедицию, организованную сложившим полномочия Канцлером. Всего вместе с ними отправились восемь Рыцарей во главе с Магистром Штольцем.

– Прошу вас, Канцлер, – Ричард подхватил коня под уздцы, косившего на него недобрым глазом и искавшего удобного момента куснуть за руку.

Сергей ловко соскочил с седла.

– Я просил не называть меня больше Канцлером. Просто Сергей.

– Прошу прощения, – смутился юноша, и на щеках его появился легкий румянец, – привычка. Могу ли я вас называть хотя бы Магистром?

– Нет, – покачал головой Сергей, – я не Рыцарь, и, тем более, не Магистр. Эти звания надо заслужить, а я потратил время на несколько другие занятия.

Штильман достаточно умело спешился, и они направились к палатке. Там, на раскладном столике были разложены карты с многочисленными пометками.

– И, все-таки, я не понимаю, – что может нам здесь угрожать, – аналитик мельком взглянул на исчерченное рукой Сергея изображение Горной гряды, – инфильтрации Чужих не зафиксировано, окрестности патрулируют усиленные специально подготовленные части, даже мелкие банды предпочли убраться ближе к пустыне.

– Понимаешь, Иосиф, – Сергей уселся за стол, налил воды в оловянную кружку и залпом выпил, – это все на уровне ощущений. Я знаю, что вокруг нас что-то происходит… какое-то движение. Я и отправился в экспедицию только потому, что чувствовал что-то… что-то очень необычное.

– Это вроде твоей связи с Великим Магистром?

– По ощущениям нет, но природа явления, скорее всего, та же.

Штильман глубоко вздохнул. Все его существо протестовало против такого неубедительного с научной точки зрения мотива.

– Ну, что же, остается довериться твоему чутью. До сих пор, оно тебя не подводило.

– Мне тоже хотелось бы на это надеяться. И еще мое чутье говорит, что наша экспедиция – единственный шанс Эдема на выживание.

– Ты действительно думаешь, что сейчас все настолько серьезно?

– Да. Боюсь, наши расчеты на то, что вялотекущее противостояние с Врагом может продолжаться десятки и сотни лет не оправдались.

В палатку вошел Штольц с коротким докладом о готовности к выходу. Сергей особо не вникал в его сообщения, несмотря на молодость, Штольц имел огромный опыт дальних походов, и, в части организации, не нуждался ни в чьих указаниях. Тем не менее, с врожденной педантичностью, он в строго определенное время являлся с докладом.

Приняв доклад, Сергей дал указание готовиться к выступлению на следующее утро.

Вечером отряд, за исключением двоих караульных, расположился вокруг костра. Молодой рыцарь, недавно произведенный в это звание, маркиз Ренье Оже, перебирал струны гитары и негромко напевал старинную грустную песню, известные с детства слова которой подхватывали остальные. Он пел о том, о чем всегда поют путешественники, надолго покидающие свой дом – о любви, разлуке, ожидании, и о том, как девушка не дождалась возвращения любимого. Маркиз виртуозно владел инструментом и обладал неплохим голосом, так что Сергей невольно поддался очарованию незамысловатой мелодии…