Malice Crash - МЭЛИС КРЭШ И НЕВЕСТА ДЬЯВОЛА

–...петлями. И петли накладываются друг на друга. Мы видим всю историю целиком, и выбираем из того, что видим. Некоторые рискуют сопрягать варианты. Ты, например, решила использовать классику, и получилось прекрасно. Если не нужно производить впечатление на того, кто этой классики по разным реальностям насмотрелся...

–Думать лучше на тесте надо было, – вставила возражение Алара.

–Причем тут тест? Ты сама там, – Илсинг кашлянул и продолжил уже ровным тоном, – так же честно отвечала. Я же не ругаю твой дом. Прекрасно сделано. Те, кого я насмотрелся, лично бы себе локти сгрызли, если бы увидели.

–Тогда что тебе не нравится?

–Все, – тут я прислушалась более внимательно. – Не твой замок. Не эта реальность. Не частности. Все. Вся история, все эти повторения, все это разнообразие в кавычках, чтоб ему... мы же нового не делаем. Сберегаем старое, даже то, что повторяется учетные единицы раз, словно нам его менять на что-то можно.

–А, ты в этом смысле...

–Именно. Я не призываю рушить миры, ну их, места всем хватит. Систему надо менять, нас надо менять! Чтобы ни темных, ни светлых, чтобы лжи и пафоса поменьше... Чтобы не лезли с грязными руками в чужую жизнь, чтобы путей было больше, понимаешь? Лезем, спасаем, губим, а кому это надо? Лезем, хранителей ставим... Алара, как я нас за это ненавижу!

–И я ненавижу...

–Вся эта линейка наша – зло! Кто говорит, что меньшее, тому я лично врежу...

Эх... Горько слушать, как говорят правду, не зная ее целиком. Да, Лайтин нам со своей линеечкой такую свинью подложил, что до сих пор тождественное мероприятие в честь начала учебного года линейкой обзывают. Да, скотина он был, гад и подонок, и Хаос его рукой не водил... А может, и водил. Потому что Лайтин родился, принял девятнадцатый уровень и обращение не для того, чтобы оказаться обычным демоном. Слишком мало мы знаем о том, почему Хаос откликнулся на мечту демонов об определенности в жизни. И не мне решать за всех о том, чью книгу переписала Мира. Завидую Илсингу, он для себя уже все решил, а я... я решить не могу. Несмотря на все, что у меня из-за этого гада в жизни случилось. Несмотря на то, что вся эта жизнь, возможно, лишь из-за него, молнией ударенного, и случилась. Потому что написал, не зная, что пишет.

И поэтому слушать сейчас Илсинга этого – все равно что слушать себя. Про невмешательство высказывается, как натуральный синтегист, про Лайтина – как кто-то лично от него пострадавший... Хотя где гарантия, что нет? И – где гарантия, с другой стороны, что все живущие сейчас этим самым Лайтином не спасены? А вообще... Если мысли, которые кажутся тебе верными, приходят в голову всяким Илсингам, то верны ли эти мысли?

–Систему надо менять. Нельзя так, Алара, чтобы все по одной мерке. Чтобы те, кто понятие «справедливость» в словаре ищет, судили...

Золотые слова в Контер знает каких губах. Ну его, лучше слушать, как Фини с пленки звучит. Колонки при этом дребезжат, были бы стекла – повылетали бы уже... Цепи, кажется, плавиться начинают – интересно, куда делся мой голос, способный на подобные достижения?

Туда же, откуда пришла вот эта паранойя. Может, Илсинг – обычный искатель истины, такое же дитя, испорченное светом, как и Флейм. Не объявляют имен тех, кто в «Путь» по этой причине уходит. Хоронят и то громче...

Я по ассоциации вспомнила фанерный гроб Ника Лары, который не видела сама, и мысленно прыснула – до того, как вспомнила, кто именно его, собственно, видел. На фотографии. Прочь из моей головы, Мира... Тебя больше нет. Есть только я.

Дневник Алары. День 156 год 11.

Светлые команды – это сумасшествие по сути своей. Могу подписаться под этим изречением, хоть мне и не кажется, что я первая, кто это заметил. А еще говорят, что хейтеризм – это сумасшествие. Тут от любви творят такое, что от ненависти не сразу придумаешь... Иногда мне кажется, что ненависть к себе и любовь к окружающим – одного поля чувства.

Наверное, Илсинг не так уж и неправ. Историю нужно поворачивать, не дожидаясь, пока кончится книга Лайтина. Кстати, я одну такую читаю сейчас. Гэбриел подарил. С просьбой выбросить, когда дочитаю. Или сжечь.

Есть что-то в этой мысли – не хвататься за готовый смысл жизни, а искать свой. Я ведь смогла найти, и другие смогут – надо просто уметь держаться за свое решение. Неважно, как сильно ты его ненавидишь – и себя за то, что его приняла.

Завтра на задание. В голове каша из сценария и книги Лайтина. Одним языком написано...

«Один есть способ править Силой – любовь...»

«И так всегда – стоит решить, что тобой уже нельзя управлять, как видишь новые ключи, рычаги, нити... Рви их заранее, ломай, следи, чтобы ни один замок твой не остался не запаянным, а иначе не вешай его вовсе... Ненавидь все и вся, ибо нет иной дороги к свободе. Не сковать из ненависти оков и не сплести веревки, если сам ты не сделаешь этого – никто не возьмет над тобой верха. Пей свою ненависть, живи ей, но никогда не забывай – свою цель ты должен ненавидеть так же, как и препятствия, что пролегли между тобой и ею...»

В кодексе всегда было многовато подобных мест, какую редакцию ни возьми. Но в них тоже содержалась правда. Те, кто готов умереть за идею, с этой стороны крайне уязвимы. Только на каждое оружие есть свой щит. И на каждый щит, кроме абсолютного – свое оружие. Для абсолютного щита оружие отдельное...

Рингил сдвинул ткань, добираясь до камня, сорвал с ближайшей цепи искореженное звено и провел металлом по полу. Получилась царапина – ну, и немного скрежета.

«Иногда металл сильнее камня, иногда камень сильнее металла. Иногда голос рушит стены, иногда рот затыкают осколками...»

Хейтер повернул голову, чтобы посмотреть на Мэлис. Та, похоже, вслушивалась в музыку. Улыбалась чем-то своему. Чуть жестоко улыбалась. Идеал. Только она с собой не позовет. Не скажет, что знает, за какое дело стоит умереть так, чтобы помнили все и всегда.

И нельзя передать ей тайну Норы. Никому нельзя. Разве что в самом крайнем случае.

Ровно три нити, которые не обрежешь и не оборвешь. Мэлис. Сулмор. Нора.

И все же стоит зависнуть над пропастью, чтобы посмотреть – не оборвутся ли сами... Потому что пропасти попадаются не так часто. Нужно проверить.

Все это время рука чертила что-то по камню, тихо, неглубоко... И начертилось – лицо, похожее на не требующий объяснений символ красоты. Алара рассказывала, в какой-то реальности есть легенда – художнику за какую-то провинность отсекли руки, и они сами по себе, его кровью, нарисовали новый мир. А дальше было совсем чудо – левая рука стала женщиной, правая – мужчиной, а мир, который убил творца – смятым рисунком. Остался настоящим только тот, что был нарисован кровью на той стене, у которой погиб художник. Собственно легенду эту пришлось на задании использовать, почему сестричке и запомнилось так хорошо.