Malice Crash - МЭЛИС КРЭШ И НЕВЕСТА ДЬЯВОЛА

–Понял, принял, осознал, – похоже, мое воспитание начало приносить плоды. Интересно, след от них останется или так и сгниют?

–Надеюсь, – я обвела взглядом мрачную комнату, заглянула в щель между шторами и закрепила наконец-то пойманный вид из окна. Культовое сооружение, примерно соответствующее моему видению, в городе было одно. И только в нем шел процесс, однозначно определяемый как дизайн, редизайн и передизайн ко всем Контерам. Распоряжалась процессом некая леди в возрасте Алары, обладательница роскошной шевелюры цвета неонового рассвета. Демонесса эта предпочитала в одежде все материалы металлу, потому с целью заглушить громыхание аксессуаров орала во весь голос. Приложить собственную мысль к делу ей приходило в голову крайне редко. В основном все руководство процессом заключалось в наезде на заведомо слабейших исполнителей.

В прошлый раз, понаблюдав с полчасика за издевательством и словесным избиением и классифицировав личность в доспехах как хейтера законченного, я сменила вид из окна и потеряла возможность следить за происходящим. Теперь эта ошибка была исправлена, и у нас под окном опять имела полное право орать обладательница неоновой шевелюры и татуированной шкуры. В смысле, не в качестве дополнения к доспехам. Татуировки у этой командирши были на ногах (зелено-розовые разводы – возможно, драконья чешуя) и еще одна на плече, как раз под наплечником в форме мифологической оскаленной морды. Что именно там было изображено, я не рассматривала – то ли шаровая молния, то ли паук.

В данный момент, впрочем, храм был тих, темен и пуст, двери его – раскрыты, и вообще картина отличалась от статичного изображения лишь наличием кружащих над крышей летучих мышей.

–Мэлис, ты говорила, что у тебя есть план, – ага, и сейчас мы его скурим... В рамках борьбы с никотиновой зависимостью. Люблю я эти двузначные слова.

–Есть, есть... Вот можешь мне своими словами рассказать, как ты любишь Алару? Не «зачем?», а надо...

У меня была одна небольшая идея. И связана она была с образчиком сенгарийской технологии в первую очередь. Другое дело, что почти законченному простому вирусу нужен был соответствующий носитель, и создавать его было больше некому. Методом исключения я выбрала – написать самый банальный стих. Даже не в моем стиле, а так. Из разряда «наступи на горло песне, пусть побулькает, зараза». Чтобы для Виталика потолком смотрелся, прямо-таки надрывом и опусом магнусом в форме лебединой песни. А то завалит еще просьбами наваять дополнительно графомани. Не то чтобы я не смогла бы. Но – вопрос по цене несопоставим.

Короче, я минут двадцать выслушивала путаные и повторяющиеся фразы, выписывая на листик типичные метафоры. Нужно было, в конце концов, сделать стилизацию – но такую, какую можно было бы использовать для дела. То есть, ее исполнителя не погнали бы из храма поганой метлой и руками всех присутствующих. Параллельно я правой рукой добивала на мини-клаве параметры вируса. Кое-что пришлось править, потому что из рассказа я вывела примерное отношение Алары к Виталию. Как у вампира к комару, естественно. Коллега – но не того калибра и жутко надоедает. И намеков не понимает, и прихлопнуть неэтично.

Не говоря уже о том, что для хейтера прямое устранение мешающего жить объекта иногда немыслимо. Видимо, Виталька попал именно на такое «иногда», иначе получил бы профилактическую смерть и разочарование в любви на всю оставшуюся жизнь. Хотя не факт. Вампирчик этот относился примерно к той же породе, что и Ник Лара. Питбули отдыхают. Челюсти и монтировкой не отожмешь... И наличие клыков все только усложняет.

Перестав кивать в пустоту (Виталька замолчал, поняв, что повторился уже по третьему кругу), я взглянула на листок и принялась выводить под сложившимися в корявую намалевку словами объединяющую их в целом графомань. С банальными рифмами, местами без оных. С сигнальными строчками. И с духом Виталика Каланца в качестве основы.

Моя любовь темнее черных роз

И облаков предгрозовых закатов.

Вестей, что друг сегодня мне принес,

Что ты опять ушла с другим куда-то.

И тьмы межзвездной над моей землей,

И горького, не странного, желанья –

Всю жизнь свою пробыть рядом с тобой

И слушать звук ненужного дыханья.

Она же - ярче тайного огня,

Что в сердце тосковал неутомимо...

Проклятья солнца, что не для меня

И не тебя лучом ударит в спину...

Темнее ночи, ярче синих звезд,

Чернее, чем минута расставанья...

Как вновь поднять упавший в бездну мост

И как вернуть миг краткого свиданья?

Я буду ждать решенья о судьбе

Своей, твоей, но ты здесь в роли бога...

Моя любовь ведь Тьмы самой сильней,

Но ты - не Тьма, а черный свет восторга.

Пойми, ведь ты - одна на этот мир,

И я хочу, чтоб ты была моею...

Пусть знаю, чем всегда тебе я был...

Иди ко мне – пусть Тьма тебя согреет...

Прочитав свое творение вслух, я полюбовалась увеличившимися глазами клиента и уточнила:

–Нормально?

–Прекрасно, – выдохнул Виталька.

–Спрашиваю еще раз, для вас нормально? – я перешла на «вы» намеренно. – Смог бы написать на подъеме романтических чувств?

–Да, – Виталька поскреб свою фирменную щетину. – Наверное. Я же не Пушкин и тем более не Богданович...

–Теперь объясняю популярнее... Я превращу этот стих в катализатор реакции влюбленности. От тебя потребуется одно – прочесть его Аларе. Ну, и увернуться, когда тебя будет бить Дэвил, хотя на этот счет я сомневаюсь. Думаю, он только обрадуется досрочному освобождению...

–Что этот идиот понимает в женщинах? – да уж явно побольше тебя... романтик ты хренов и зам Бориса в перспективе. Если бы не это, Контера б с два я бы тебе помогала. Просто отношения заранее хочется хорошие установить.

Дневник Алары. День 89 год 12.

Ну все, завтра моя жизнь навсегда изменится. Вот только по отношению к чему? В любом случае, здесь ответа на этот вопрос не будет. Я подарю свой дневник... наверное, Рингилу, если он соизволит прийти на мой праздник.

Гидра сказала мне, что какой-то знакомый ее знакомого наткнулся в одной реальности на Лайла. Значит, Мейлстром еще жив. Смешно. Он там геройствует, а я здесь существую...

Зачем я вспомнила его сейчас? Он наверняка давно забыл, что в его жизни существовала такая маленькая девочка, которую он звал коллегой и сестренкой...

Лерна обрабатывает жертву, Гэбриел листает сценарий торжественного события, мама читает какую-то подозрительно непредельскую литературу (объясняет свое чтение она тем, что якобы готовится к появлению моего папы. Папе я уже сочувствую), а я, кажется, понимаю, зачем мне растревожили отсутствующую душу.

Гидра наконец-то нашла ответ на мой вопрос. А до меня, как обычно, доходит, как до Контера измены его жены. Хотя, думаю, я все же уступаю проклятому шефу в тормознутости. С другой стороны, всеобщее мнение гласит, что Контер знает все, просто не реагирует. А вот почему – только он сам и может сказать, но вряд ли скажет.