Томас Рейд - Расколотое небо

— Что ж, теперь, когда я знаю, как тебе не нравятся мои замечания, можешь быть уверен, что их будет куда больше. Я никогда не буду твоим лакеем, дэв

Несколько мгновений Торан пристально смотрел на Каанира. Его лицо было абсолютно спокойным, не считая подёргивавшегося уголка губ. Затем он пожал плечами.

— Это ничего не меняет.

— Так почему Илматер ушёл? — спросила Алиисза. — И кого выбрал Тир?

— Тимору, — ответил Кэл, переводя взгляд с Каанира на бушующую вокруг бурю. Алиисза не смогла понять, звучало ли в голосе полудроу неодобрение.

Торан кивнул.

— Да, Тимору, — сказал он. — Илматер отправился в объятия Сьюн и теперь живёт с ней в Светлых Водах. Многие считают, что Тир испытывает схожие чувства к Тиморе, и именно по этим причинам просил её прийти.

Каанир снова фыркнул.

— Так всё это из-за обмена любовниками. Едва ли достойная причина для такого шторма, — сказал он.

— Многие, включая Хелма, считают, что Сиаморф стала бы лучшим вариантом, — ответил Торан. — Наблюдатель понимает, что за чувства стали причиной выбора. Так или иначе, он считает своим долгом оспорить решение Тира.

Алиисза вздохнула.

— И теперь их последователи спорят, выясняя, чей бог прав.

Торан кивнул.

— Иногда боги идут и таким путём, — сказал он. — Как бы то ни было, наша жизнь не слишком отличается от вашей. Определённый элемент хаотичности есть во всём. Мы просто выбираем разные пути для решения наших проблем.

Каанир усмехнулся.

— Да, обрушить смертоносный шторм на весь план, бесспорно, куда более благородный и праведный способ решения споров, — сказал он. — Вам следует гордиться.

Алиисза заметила, что лицо Торана исказилось от гнева, но дэв не ответил.

— Скажи мне, — спросил Каанир, — ты ждёшь победы? Тебе станет лучше, когда Хелм и его последователи потерпят поражение и поймут, что ваша позиция правильнее? Или, возможно, ты беспокоишься, что окажешься среди проигравших? Думаю, ты боишься, что станешь одним из тех, кого будут презирать и высмеивать.

Выражение лица Торана сделалось мрачным.

— Да, я вижу, — продолжал Каанир, — намёк на некое отсутствие здравомыслия. В глубине души ты будешь весьма удовлетворён или бесповоротно опозорен. И не важно, как всё в итоге обернётся, ты всегда будешь чувствовать, что тебе недостаёт совершенства. Что нет больше белого ореола, окружающего тебя, ангел. В воздухе больше не чувствуется самодовольства от того, что ты совершенен. Я изменил своё мнение, — он махнул рукой, указывая на окружающую обстановку. — Я хочу остаться и увидеть тебя, когда всё закончится.

Кэл повернулся и встал между своим наставником и Воком.

— Его слова не имеют смысла, — сказал полудроу. — Игнорируй его ложь.

В отличие недавних моментов, когда Кэл хотел проучить камбиона за непочтительность, сейчас полудроу был стоек и демонстративно не обращал на камбиона внимания.

Он понял, что Каанир попросту пытается их спровоцировать, догадалась Алиисза. Он начинает осознавать, сколь ловко Вок умеет манипулировать чувствами. Алю всегда считала это одним из самых привлекательных качеств любовника, но теперь она чувствовала гордость за сына. Может, он не столь наивный идеалист и глупец, как ей казалось.

— У нас есть другие проблемы, — сказал Кэл, отвлекая внимание Торана от насмешек Вока. — Скоро наступит ночь, и мы не сможем добраться до Суда сквозь такую бурю. Лучше отыскать или построить убежище понадёжней.

— Нет, — ответил Торан. — Мы здесь не останемся.

— Но шторм всё усиливается, — спорил полудроу. — Мы не сможем добраться до Суда, пока погода не улучшится.

— На той стороне долины есть деревня, — ответил Торан, указывая на скалу в центре острова. — Мы можем добраться до неё пешком. Там и переждём бурю.

Кэл согласно кивнул, и все четверо отправились вслед за ангелом. Полудроу шёл последним. Алиисза наблюдала за тем, как Каанир тщетно пытался противостоять связывавшему его волшебству, но вскоре он сдался и покорно зашагал за дэвом. Алю пристроилась рядом, рискую разозлить его ещё больше, желая поговорить.

— Как долго ты собираешься с этим бороться? — спросила она тихо, чтобы остальные их не слышали.

— Тебе то что? — огрызнулся Каанир. — Ты можешь улететь в любой момент, когда тебе только заблагорассудится. Если тебе моё поведение претит, то не стоит и оставаться.

— Я хочу остаться, и не только из-за него, — сказала она, движением головы указывая на Кэла.

— Вот как? — насмешливо спросил Вок. — В твоём сердце есть место для кого-то ещё кроме драгоценного сына? В это трудно поверить. В конце концов, он совершенен, да к тому же столь благородно воспитан.

— Так ты ненавидишь его из-за того, что он не твой? Или из-за меня? В любом случае, это довольно прискорбно. Если твоя ненависть направлена на него, то возникает вопрос, какое тебе дело? Для тебя он был не более чем инструментом, способным доставить меня в это место. Да и что касается меня, ты не очень то беспокоился, когда отправлял меня в постель к Фарону или Хелму Другу дварфов, когда это было тебе необходимо. У тебя не может быть всего и сразу, Каанир.

Камбион молчал, а когда Алиисза взглянула ему в лицо, то оно показалось алю задумчивым.

— Что сделано, то сделано, ты сам всегда так говорил, любовь моя. Так что теперь я хочу знать: разве я до сих пор не твоя? — она мурлыкала и поглаживала его, как в прежние времена. — Разве ты больше не хочешь меня?

— Ты заманила меня в ловушку, — нахмурившись, ответил Каанир. — Думаешь, я захочу теперь видеть тебя в своей постели?

Алиисза гневно прищурилась.

— Ты сам заманил себя в ловушку, — выплюнула она. — Ты был так поглощён завоеванием города, так занят тем, чтобы свергнуть Друга дварфов, что забыл об осторожности. Ты был готов пожертвовать всем, — полудемоница сделала паузу, давая ему осмыслить сказанное, — всем, что было до этого сомнительного предприятия. Так что нечего обвинять меня в предательстве.

Они молча шли несколько долгих минут, прежде чем Алиисза продолжила.

— Кроме того, Торан не взял у тебя ничего, чего Засиан уже не украл. Он просто заставил тебя действовать на его условиях, а не на твоих. Хотя я и не виню тебя за презрение к дэву, но ты должен быть благодарен за его помощь в уничтожении этого отвратительного жреца. Думай об этом, как о некоем преимуществе.

Каанир смотрел на неё несколько долгих мгновений.

— Не жди, что я буду этим наслаждаться, — сказал он, наконец. — И не надейся, что меня заботят их жизни. Что бы ты о них не думала, я не разделяю этого.

Алиисза засмеялась.

— Ты думаешь, во мне вдруг проснулась совесть? Думаешь, я так изменилась? Засиан сделал свою работу очень хорошо, любовь моя! Вся та забота и жертвенность были просто игрой. Когда всё будет сказано и сделано, я снова буду служить только одному человеку.