Андрей Кощиенко - Одинокий Демон – 2. Студентус вульгарис.

Но народ на рожон не лез, только приглядывался. Похоже, моя серёжка не совпадала с моим поведением в салоне мадам Мари. Одно с другим не сходилось. Вот все и задавались вопросом – а где, собственно, правда? Забавно, конечно, но пускай мучаются. Не собираюсь ничего объяснять… Это их проблемы и сомнения. А на вопросительный взгляд Стефании, я ответил, пояснив: Мозги ты мне усушила! Почти совсем. Как будет совсем – вторую сережку одену!

Еще я обзавелся двумя перстнями на каждую руку. Один с большим ярко-красным агатом, а другой – с голубым сапфиром. А сам металл колец велел ювелиру сделать черным. Антуражненько вышло…

С мелодией для танго все оказалось гораздо проще, чем я себе представлял. Естественно, что такой музыки тут отродясь никто не слышал. Мысль о том, что что-то можно по-быстрому насвистеть императорскому оркестру, и он что-то там приемлемое нам сбацает за пару минут, была не то что утопической, а просто глупой.

– Где взять? – спросил я вслух сам себя, имея в виду исполнителя.

– Элементарно, Ватсон! – через пару секунд произнес я, найдя решение, – кто будет играть на балу? Оркестр! Ну, так значит, он танго и исполнит! Ах, он не знает мелодии, говорите? Не знает? Научим! Делов – то!

Я навел справки, собрался, надел мантию целителя, подхватил под мышку гитару и отправился на поиски главного дирижёра императорского оркестра. Поначалу Рудольф Кюндингер, так его звали, отнесся ко мне настороженно. Однако, надетая на мне зеленая хламида, плюс излучение дружелюбия в ментале, плюс белозубая улыбка, быстро сломали лед недоверия. Особо не кривя душой, я рассказал ему, что я иностранец, волей судьбы оказавшийся здесь, вдали от родины. И поскольку я чуть ли не с детства занимаюсь музыкой, то могу предложить маэстро несколько новых мелодий, которых (о, я уверен!) тут никто и никогда не слышал.

– Как вы меня назвали? – осторожно спросил Рудольф, вопросительно вытянув шею.

– Маэстро – уважительно-почтительное обращение к мастерам музыки, – пояснил я, – просто у меня на родине к ним обращаются так.

– Ну, вы мне право льстите, молодой человек, – ответил дирижер, но я чувствовал, что он весьма доволен, – и что же это за мелодии?

Я, молча, расчехлил гитару, и слегка подстроив ее, исполнил пару мелодий, которые, как я знал, неплохо звучат в исполнении струнного оркестра.

– Весьма и весьма интересно…, – выпятив губу, задумчиво произнес Рудольф, когда я закончил, – однако это только гитарный вариант. Для того, что бы это исполнил оркестр, придётся еще весьма и весьма много поработать…

– Никаких проблем, – ответил я, откладывая гитару в сторону и беря в руки принесенную с собой папочку, – совершенно случайно, к нашему разговору, я написал партитуры для инструментов оркестра. Вот, извольте взглянуть…

Рудольф глазам своим не поверил. Однако, как говорится, я пришел подготовленным. Найти в столице музыканта, который объяснил мне основы местной нотной грамоты, труда не составило. Музыканты в основном народ не богатый, что на Земле, что тут. Совсем за небольшие деньги, найденная жертва безответной любви к музыке, дала мне все необходимые начальные сведенья. А потом в голове всплыли знания, полученные от Хель. Короче, все сложилось и мне просто оставалось сделать банальный перевод с одного музыкального языка на другой. Так что у меня было чем заинтересовать дирижера. Хотя, если как говорится – положа руку на сердце, можно было обойтись и без партитур. Ведь какова основная проблема исполнителей музыки? А? А их основная проблема в публике, которая постоянно хочет слышать что-то новенькое, А где его столько набраться, этого "новенького"? Да еще со стопроцентной уверенностью, что "новенькое" – отличная вещь и за нее в тебя не будут кидать помидорами и огрызками яблок. Только представьте, что к вам, вдруг, приходит человек и говорит, что у него есть просто масса хитов всех времен и народов. И не только говорит, но и воспроизводит новые мелодии! Кто ж откажется от соблазна исполнить их на публике? Тем более, что на слух сразу слышно, что это не какая-то там ерунда…

Короче, я договорился с Роберто, что окромя принесенных партитур я распишу ему еще мелодию танго для его оркестра, он её с ним отрепетирует, а мы со Стефи станцуем. И будет на балу целый номер для императора и публики, которая, несомненно, просто истосковалась по новинкам. Кюндингер очень воодушевился такой перспективой развития событий. Единственно, он потребовал провести совместную генеральную репетицию, что бы быть уверенным, что он не опозорится. На этом и порешили.

– Ну, все, ты попалась! – с совершенно серьезным видом заявил я Стефании, вернувшись с переговоров.

– Как попалась? Куда? – испуганно спросила она, замирая и расширяя глаза.

– Я только что договорился с главным дирижером большого императорского оркестра о нашем выступлении. Он лично проведет генеральную репетицию!

– Аааа…ааа…- только и смогла выдавить из себя Стефи, открыв рот.

– Заметь – лично! – нравоучительно поднял я вверх правый указательный палец, – Так что работать, работать и ещё раз работать, чтобы не опозорится. А ты все руки теряешь!

– Ничего я не теряю! Просто танец не простой. Я не успеваю за ногами и руками сразу следить!

Да, танец еще тот. Если честно, я тоже был не на высоте. Тело-то у меня новое, почти нетанцованное. Так, немного с Эдарией подвигался. Можно считать, что почти ничего. Поэтому приходилось вкалывать наравне со Стефи, чтобы соответствовать. Хотя не сказать, что я был особо этим недоволен. С ней было приятно танцевать. На ощупь она была такая мягкая, теплая и гибкая. Мне нравилось держать ее тело в своих руках.

Мы продолжаем скользить по наклонной плоскости… – раздался ехидный внутренний голос в голове в тот момент, когда я понял, что мне это нравится, – все ниже и ниже…

Та пошел ты! – ответил я ему и он заткнулся.

Я теперь постоянно ходил на занятия практической магией, хоть магистр сказал, что мне можно не появляться, а сдать в конце семестра экзамены и все. Однако я ходил, но вместо того, что бы полностью тратить отведенное время только на магию, я там занимался еще и аутотренингом. Зомбировал тело Эри, на предмет того, что у него все есть и ему ничего больше не нужно… не нужно… все есть… все есть… Вроде, как бы стало полегче. Заодно я на занятиях наблюдал безуспешные попытки Стефи погасить свою свечку. Ничегошеньки у нее не получалось! И так ее это расстраивало, что прямо хоть наглухо закрывайся, чтобы не слышать в ментале этой вселенской печали. Еще и Алистерка её подзуживала. Хоть она давно уже свою программу-минимум выполнила, но все равно, приходила, сидела до конца, в конце занятия зажигала свечу и тут же демонстративно её тушила, при этом снисходительно смотря на бесцельно тужащуюся Стефи. Ту просто корежило от ее взгляда.