Александра Сергеева - Цветы в Пустоте

　　 [Запись удалена.]

　　 — Сир… Это одеяло нужнее мистеру Ламберту… у него нарушен обмен веществ, и ему сейчас гораздо хуже, чем всем остальным.

　　 — Кто это?

　　 — Ваш главный механик, сир. Вы назначили его после… вы сами знаете, после чего.

　　 — А. Ну да. Точно.

　　 Молчание.

　　 — Так что насчёт одеяла? Мистер Ламберт болен. Ему сейчас нужно быть в тепле больше, чем всем нам.

　　 — Безусловно.

　　 Молчание. Облачка пара, оседающие на стекле.

　　 — Одеяло…

　　 — Твоя дурацкая холодная кровь не даёт тебе согреться, как следует. У тебя иней на ресницах. Тебе не помешает второе одеяло.

　　 — Но мистер Ламберт…

　　 Снова недолгое молчание.

　　 — Лиам, я скорее сдеру одеяла со всех рабочих и отдам их тебе, чем отниму второе у тебя в пользу какого-то механика. Ты мне нужнее. Давай я лучше отдам тебе ещё чьё-нибудь, мне не нравятся твои фиолетовые губы. Синий тебе, конечно, идёт, но признак это нехороший.

　　 — Нет! Не надо ничего ни у кого отнимать больше, пожалуйста! Я в порядке, милорд, честное слово. Двух мне вполне хватает на данный момент.

　　 Тогда Аргза хмыкнул и, подойдя к нему со спины, согнулся, обнял его сзади, обхватывая заодно и своим одеялом тоже таким образом, будто бы укрывая тёплыми шерстяными крыльями, как ребёнка. Сильвенио, пошатнувшийся от частично перенесённой на его плечи тяжести варвара, видел, что и у самого Аргзы губы заметно начали синеть, да и руки у него казались непривычно прохладными даже сквозь собственные два одеяла. Но затылком, прислонённым к груди пирата, он ощущал уверенный жар его сердца, которое продолжало работать обогревателем и сейчас, в окружавшем их ледяном холоде, и невольно он задумался: почему это сердце всегда такое горячее? С характером-то Аргзы, это сердце должно было, по идее, вспыхивать злым обжигающим пламенем только в моменты его сокрушительного гнева или во время сражений, а после — погасать, потому что во всём остальном Аргза был довольно хладнокровен и редко выдавал бушующий внутри огонь. Однако вот же, огонь горел ровно, сердце билось уверенно и горячо, так горячо, словно и не было у пирата никогда ни приступов апатии, ни равнодушной жестокости, ни оседавшего на душе пепла от всей этой жизни. Сильвенио нравилось это сердце, как бы он ни относился к его владельцу, потому что собственное маленькое сердечко всегда казалось слишком пугливым и слабым.

　　 — Сир… могу я спросить?

　　 — Ммм?

　　 Час и сорок минут назад система отопления начала сдавать позиции. Два с половиной часа назад окончательно заглохли аварийные двигатели. Три часа назад отказала главная панель управления, поражённая сильнейшим магнитным полем, в которое они оказались затянуты. Пять часов назад Сильвенио предупредил Аргзу о том, что в эту зону лучше не соваться — и был, естественно, проигнорирован, что сопровождалось раздражёнными заверениями в том, что Аргза тут капитан и прекрасно знает возможности своего корабля.

　　 — Когда вы наконец начнёте слушать мои советы? Вы говорите мне постоянно, что полностью доверяете моим способностям и знаниям, говорите, что считаетесь с моим мнением, но, когда доходит до вопросов, подобных этому, вдруг перечёркиваете всё вышеперечисленное, словно у меня нет ни шанса здраво оценить ситуацию.

　　 И вот они здесь, возле холодной звезды, белого гиганта, неумолимо, хоть и ужасающе медленно, притягивающей их корабль в свои смертельные объятия — но прежде, чем они столкнутся, вся их система жизнеобеспечения отрубится, такой прогноз был достаточно очевиден, хоть и выглядел далеко не оптимистичным. Оставалось только делать пессимистические ставки на то, что откажет первым: отопление или подача кислорода. Хотя отопление пока лидировало в плане скорости отключения: оно не справлялось уже сейчас, и во всех отсеках царил жуткий холод, как будто какое-то языческое божество дохнуло на корабль морозным воздухом суровой зимы Архагла. До температуры абсолютного нуля, царившей в окружавшем их космосе, ещё не дошло, однако перспектива эта уже не вызывала такого содрогания, как час назад. Экипаж собрал со всего корабля одеяла и пледы и постарался набиться в котельные, остывающие чуть менее быстро, чем остальные помещения. А они вдвоём остались, как всегда, в кабине, чтобы в том случае, если вдруг произойдёт непредвиденное чудо и консоль заработает хотя бы на пять минут, не упустить момент и гиперскачком вывести судно из опасной зоны.

　　 Что работало на удивление исправно — так это искусственная гравитация на корабле. Так что, если они всё-таки умрут, то умрут не в невесомости — и то хорошо.

　　 — Хм. Ладно, меня иногда заносит на поворотах, пташка. Это не значит, что я сомневаюсь в тебе. Это значит только, что я не люблю сомневаться в самом себе.

　　 — То есть, вы признаёте, что были не правы?

　　 Аргза с ленцой прикусил его ухо, заставив вздрогнуть всем телом от мимолётного опасения, что ухо от такого укуса и при таком холоде просто отвалится, но потом сразу же примирительно поцеловал в затылок. Интересно, подумалось Сильвенио, как же ему не надоедает вечно наклоняться для совершения всех этих незначительных, по сути, жестов… Или они в самом деле имели для него значение?

　　 — Нет. Не признаю. Но, так и быть, признаю, что ты был прав. В какой-то мере.

　　 — В какой-то мере?

　　 Аргза выпрямился, и снова его сердце тёплой пульсацией ощутилось где-то возле самой макушки Сильвенио. Они стояли у огромного обзорного окна, глядя на заливающее всё вокруг бело-синее сияние, заслонившее собой всё видимое пространство. Судя по скорости сближения со звездой, им осталось в лучшем случае несколько часов. Сильвенио мог бы в одно мгновение вычислить более точное время столкновения вплоть до секунды, как и рассчитать время до полного отключения системы, но он нарочно этого не делал: ему совершенно не хотелось, честно говоря, знать точную секунду своей смерти.

　　 — Не придирайся к словам, зануда.

　　 — Я не… — он запрокинул голову и хмуро уставился на него снизу вверх, озарённый внезапной догадкой. — Сир, вам что… весело? Вы ведь понимаете, что это не совсем подходящее время для подобного легкомыслия?

　　 — Почему нет? — тот усмехнулся. — Ты что, предлагаешь мне плакать?

　　 — Нет… Вы просто могли бы отнестись к этому немного серьёзней…

　　 — Зачем?

　　 Сильвенио некоторое время изучал его спокойное лицо, потом встряхнул головой и снова стал смотреть прямо перед собой, когда шея затекла.