Андрей Круз - Рейтар

— А зингары где? — спросил я, присаживаясь за стол.

— Зингары? — как-то странно скривился Хрипатый. — Изменилась жизнь для зингар — не любит их Дикий Барон, а заодно и новая власть городская.

— Тут и власть новая? — удивился я. — Не слышал еще.

— Да особо и слушать нечего, — отмахнулся Бейвер. — Аккуратно отставили тех, кто на торговле с Валашем жил, никаких переворотов. Ну и привлекли новых. Которых выбрать помогли.

— Арио помогал, — уточнил я уже на всякий случай, потому что заранее ответ знал.

— Конечно, — засмеялся Злой. — Круглый долго всякие сведения на каждого влиятельного человека в городе собирал, и когда дело до голосования дошло, он каждому отправил по письму с перечислением «заслуг». Вот все и вышло как надо.

— Так зингар куда дели?

— Кого куда, — снова заговорил Бейвер. — Пока всех согнали в загородку на выгоне, не видел? А, вы же с востока шли, — поправился он. — Да увидишь скоро сам, свободных войск сейчас здесь мало, так что…

Дикий Барон зингар не любил, верно. Их на самом деле мало кто любит — все больше жуликоватый это народ и вороватый. Где один зингар, там к нему отношение хорошее — и коней знает, лечить их может, и иное многое умеет. Где их немного — там еще ничего, а как начнут таборы собираться в одном месте — и хоть алтари гаси там, белья на веревку не повесишь и коня без присмотра не оставишь. В Северных войнах войско барона с зингарами не церемонилось, настолько, насколько можно было вообще с кем-то не церемонится в той кровавой и живодерной войне. Многие взлетели высоко над землей, к самым сучьям деревьев, куда подтянули их крепкие веревки, многих просто застрелили или закололи штыками. Тогда зингарские таборы вообще потянулись из этих краев куда глаза глядят, но потом, когда война затихла и привыкшие к крови армии разошлись по своим землям, начали возвращаться. Один такой вернувшийся и подобрал, спас меня тогда в степи.

Собирались зингары все больше в землях Свободных городов, одинаково что в Улле, что в Римме, что в Рюгеле, становились таборами у городских окраин, начинали свою тихую и не всегда понятную торговлю, а заодно устраивали представления, нанимались петь и музыку играть в трактирах — все как обычно, зингары есть зингары. Привычно терпимые жители Свободных городов от такого соседства морщились иногда, но, в общем, не жаловались — других дел хватало.

Но сложилось так, что резко в этих землях возросло влияние Рисса. А зингары те же от рисских границ всегда подальше держались, там их всегда гоняли. А вот в Валаше их особо не трогали, там они жили, и в глазах тех же риссцев были чуть ли не врагами, хотя на самом деле до всех проблем не зингарских зингарам дела не было обычно. А военное командование в этих краях принял барон Верген, так что все теперь сложилось для зингар плохо. На них начали большую облаву, сразу во всех землях. Кто сумел уйти в Валаш, перебраться через горы — тот ушел, все границы не закроешь, но многих поймали, согнали на огороженные пустыри и там держали, почти не кормя и не говоря ни слова о том, что тех ожидает.

А сегодня с самого раннего утра немалая часть населению Свободного города Рюгеля собралась у Поля Правосудия, что раскинулось у самого въезда в городские пределы. Огромная толпа окружила истоптанную грязную площадку, на которой плотники вчера сколотили длинную виселицу из выстроенных в ряд столбов и положенных на них поперек бревен. Глянешь и сразу поймешь, что казнить будут не одного и не двоих.

Ближе к Третьему пушечному бастиону, возле которого смертное поле и раскинулось, возвышался помост с сидячими местами, большая часть которых была уже занята. Члены городского Совета, их жены, какие-то военные в мундирах войска Вергена и сам Дикий Барон, сидящий в первом ряду, в самой середине, с какой-то дамой, обмахивавшейся расписным веером. Рядом с ним высокий и худой человек в одеянии священника — похоже, что сам преосвященный Берг, тот самый, которого нашими стараниями «взрывали враги» в Улле. Благословил на представление? Перед помостом выстроился десяток личной охраны барона, а с ним еще и несколько городских стражей — не тех увальней, что мы на улице встречали, а, похоже, из личной охраны городских правителей.

Толпа горожан гудела как улей, в ней пили, передавая друг другу баклаги с пивом и вином, бегали и кричали разыгравшиеся дети — казнь еще не началась и им было скучно. Всю ночь моросил мелкий дождик, к утру прекратившись, но земля еще не просохла, так что грязь чавкала под ногами и копытами коней.

Наша сотня выстроилась в длинную шеренгу чтобы перекрыть толпе проход в сторону городского рынка. Случись какая паника или беспорядки, именно туда самые сообразительные грабить и побегут, поэтому направление закрыли в первую очередь. Все бойцы были сонными, зевали, глядели на происходящее равнодушно — старым рейтарам и не такое приходилось видеть.

Сам я к зингарам относился равнодушно — в землях вольных они особо не безобразничали, побаивались, так что вреда от них не видели. Но сейчас сидел как на иголках, а сердце колотилось так, что я время от времени к груди руку прикладывал, словно стараясь удержать его на месте. Именно здесь, возле Рюгеля, разбил свой табор Красный Ар, глава табора, который подобрал и выходил меня, умиравшего в степи. Выходил и дал силы жить, хотя бы столько, сколько надо для исполнения данной мной клятвы. И именно его я боялся увидеть здесь, под этими кое-как оструганными деревянными перекладинами, с которых через блоки свисали веревочные петли. Одна надежда — успел понять что им грозит Ар, ушел через горы в сторону Валаша… хоть и верится в такое слабо. В ином месте сбежать можно было бы, да вот именно отсюда к Валашу не уйдешь, там самая война и все дороги перекрыты. Если только поодиночке пробираться, а табором никак не пройти.

Люди все шли и шли, и из города, и из ближних деревень, вливаясь в толпу вокруг поля, которая разбухала и разбухала в стороны, не в силах сомкнуться внутрь круга, где ее сдерживала серая цепь пехотинцев. Вдоль виселиц ходило несколько человек, одетых как мастеровые — в фартуках, за пояс заткнуты рабочие рукавицы. Только лица закрыты черными масками — палачи. Сегодня у них работа ожидается нетрудная, никакого особого живодерства не требуется, знай подтягивая казнимых повыше, да обратно опускай.

Потом в толпе началась суета, кто-то закричал: «Ведут, ведут!» — и с дальней от нас стороны поля, из-за поворота стены показалась голова колонны — конные рейтары во главе и по бокам, а в середине множество грязных, оборванных, избитых смуглых людей, связанных друг с другом длинными вереницами, как каторжников и рабов обычно гоняют. Я заискал глазами по ним и аж дыхание перехватило — Красный Ар шел в первом ряду, рядом со старым Орби — тем самым врачевателем, поившим меня неведомыми настоями.