Андрей Круз - Рейтар

Через неделю нам прислали смену — десяток разномастно одетых людей, к моему удивлению, сплошь набранных, со слов Марга, из лесных егерей. Глядишь, у Велима Младшего так и охота наладится. Похоже, что побега и вправду никто не опасается, больше самого бывшего владетеля охраняют. А может и ошибаюсь, и егеря там не настоящие, кто знает. Не удержался, зашел проститься с князем, тот принял по-простому, пожелал, что удивило, «удачи и найти что ищете». Вот так. Словно сны мои подглядел.

А мы отправились в сторону Свирре. Такой нам со сменой приказ передали — дойти до Леймара, остановиться в расположении рейтарского полка. А что там дальше будет — в приказе не сказано. Дорога была спокойной, шли не то чтобы сильно торопясь, потому что точно знали — на наш век войны еще хватит. Спали как люди, на постоялых дворах, лошадям отдыхать давали. Прошли за укрепления на перевалах, оказались в пределах баронства. Леймар по обыкновению уже выглядел спокойным и сытым, про войну тут даже забыли, кажется. А может и нет, что-то женщин кругом было заметно больше чем мужчин, а мужчины уже появились и одноногие, и однорукие, и слепые — верный признак того, что большая вона идет.

Сотню пополнили, как раз до сотни. В основном свиррцами и горцами, но было с десяток людей и из северных княжеств — с наемниками в тех краях всегда было хорошо, и тот же Дикий Барон брал их к себе в войско с удовольствием, так что я даже удивился такому пополнению. Дали неделю на быструю подготовку, потом, к удивлению моему, всех переодели в мундиры полка «Волчьих голов», после чего вручили следующий приказ — следовать обратно в Рюгель. Ну да, логично, барон Верген там воюет, туда и пополненная сотня пойдет.

Затем снова был долгий и довольно утомительный марш, через свиррские земли и земли всех Свободных городов. Там каких-то особых признаков войны не было видно несмотря на то, что города втянулись в нее, послав свои войска против Валаша. Разве что посты по дорогам усилились и патрулей прибавилось. Еще на въезде в Улле нам выписали ордер на проход через земли Городов, и проблем не возникало — через заставы проходили без проблем. Привалы уже приходилось устраивать в поле, сотню ни один постоялый двор не приютит.

Лето закончилось, становилось немного прохладней, время от времени с моря нагоняло тучи, с которых срывался мелкий дождь. Почему-то вспомнилось о том, что войну как раз до осени и хотели закончить, да не похоже что получится. Радо Сарежский, валашский командующий, похоже, талантами нашему командованию не уступал. Впрочем, до зимы еще время есть, глядишь и смогут переломить ход войны объединенные армии Рисса, Дурного Барона и Свободных городов, преимущество у них есть, хоть и не в численности — Валаш все же самое населенное княжество здесь, даже с отнятыми землями ему все равно есть кого на службу гнать.

Странно было командовать незнакомой совсем сотней. Как вольный, привык знать каждого вокруг себя, кто семейный и кто нет, у кого хозяйство какое, кто и вовсе сосед, а вот так, как сейчас — набрали людей, обмундировали, в строй поставили — и командуй. Хорошо еще что не новобранцы у меня, а люди опытные, даже отборные, это по всему видно — и как в седле сидят, и как оружие держат, и как в походе силы экономят. Все же мы не просто сотня из многих, а из тех, что для последнего резерва держат, как козырь в рукаве прячут.

А вообще в больших войнах так и есть — в отрядах люди сбиваются кучками, завязывая дружбу лишь с некоторыми, с кем и хлебом поделятся, и добычу разделят. И о потерях в таких вот кучках только и горюют на самом деле. А если погиб кто-то пусть из твоего взвода, да не твоей компании — уже и не так горько, потому что ты-то жив остался, и друзья твои. И семьи погибшего ты не знаешь, и детям его в глаза после возвращения не посмотришь, так пришел человек откуда-то, да в никуда и ушел. Все. Как и не было.

Так и я сейчас на вновь собранную сотню смотрю — кто-то уже свой, проверенный, кого-то меньше знаю, а кто-то пока просто лицо и имя. И подсознательно думаешь о том, чтобы «своих» как-то больше беречь, хоть и не годится командиру так думать, нельзя ему свой отряд даже в мыслях делить, он для него единым целым должен быть.

Дошли до Рюгеля, где разместили нас в наскоро построенных казармах-времянках — у самых городских бастионов раскинулся большой военный лагерь — именно здесь шел весь поток войск на этом направлении. Здесь и госпиталь был, и кантины солдатские и командирские, и даже бордели маркитанты открыли, из шлюх что поплоше, для тех бойцов, что после кантины до города дойти уже не смогут или поленятся, и подкрепления здесь же собирали, и сюда же шли маршевые роты и сотни пополнений. Только тех потом по разным отрядам делили, а мы вот так, всей сотней и заселились.

Не успели разместиться, как прискакали Злой с Хрипатым. Пожали руки друг другу, обнялись, по плечам похлопали.

— Ну вот, опять ты при сотне, да еще и главным теперь, — сказал Злой. — И настроение у тебя лучше, как вижу. Свободен вечером?

— Свободен, — кивнул я. — Устал малость, но… ты ведь в кабак зовешь?

— А куда же еще? — даже удивился Злой вопросу. — В кабак, понятное дело.

— В кабак пойду, почему не пойти, — сразу согласился я.

А ведь и правда, отпустило немного, нет уже той черной тяжести в душе, какая навалилась после того, как мы вернулись из-под Сарежа одним побитым взводом. То ли природа у родового замка князей рисских так повлияла, а может и просто время — но отпустило, как-то снова жизнь ощутил.

Службу наладить в новом месте для опытных людей — дело недолгое. Даже командовать не нужно, только старшего за себя оставить. Нигана и назначил, пусть и дальше в рутину службы втягивается, да и командир он толковый. Так с ним может и проблемы, но в бою лучше рядом с ним быть. И по службе у него пока ни единого прокола не было. Вот пусть и служит, меньше задумываться будет.

Пошли, понятное дело, в «Любезного разбойника», благо с этого места туда недалеко. По пути задумался о том, что жизнь моя теперь превратилась в чередование службы и кабака, как ландскнехту и полагается — рисковал башкой за золото, потом это золото в трактирах спускаешь. А больше ничего в жизни и нет. Даже смысла, наверное. Раньше у меня смысл был, а теперь его не осталось — не для кого жить, не для кого работать. И труд исчез из нее, и радости — остался только долг невыплаченный, да вот эти кабаки, которые не больно-то и в радость. А ничего другого все равно нет.

«Любезный разбойник» удивил немного — вместо давешних разудалых зингар в уголке сидели двое музыкантов виду вполне местного, тренькали что-то такое, к чему пьющая публика и вовсе не прислушивалась. Может и неплохо, да по сравнению с тем, что тут раньше было, никакого огня. Не к тому привыкли.