Уилл Эллиот - Пилигримы

Слева от правителя, на поверхности высокого зеркала, дремали несколько лиц, остальные пристально наблюдали за ним. Их взгляды были исполнены обожания и беспокойства. Лица мягко покачивались, как дохлая рыба на воде, всего пятеро; некоторые до сих пор слабо напоминали людей, которыми были при жизни, остальные со временем изменились и стали больше походить на оскаленные черепа. Из других частей призрачных тел иногда разве что появлялся отпечаток руки по другую сторону стекла, словно пальцы, прижатые к окну, в которое смотрят лица.

При жизни Ву знал всех призраков и какое-то время строил заговоры рука об руку с ними, надеясь заполучить тот самый трон, на котором сидел сейчас. Их изначальный план — и его тоже, но недолго — заключался в том, чтобы разделить его на всех. Однако затем другие идеи показались куда более привлекательными; не так-то просто подвинуться, сидя на троне. И Ву убил их, одного за другим, троих — своими собственными руками.

На верхних этажах, где воздух был густым от магии, и в присутствии мощных амулетов деяния вроде убийства иногда высвобождали странные энергетические сгустки, приводившие к необычным последствиям — впрочем, как и последующие мысли убийцы о содеянном. Так и появился Призрак, его советник, его единственное доверенное лицо, его единственный друг и в каком-то смысле его собственное создание, однажды взглянувшее на правителя из зеркала, заверяя его в том, что они не желают ему зла и не таят обид, мечтая лишь увидеть его преуспевающим и цветущим. Его — и Проект.

Как Ву поначалу кричал и отшатывался от зеркала! Как он кричал, когда они — оно — преследовали его в других комнатах, мерцая в окнах, появляясь в бокалах с вином и зеркалах на протяжении многих дней, прося прощения и умоляя. Наконец Ву привык к присутствию Призрака, выслушал его и убедился, что он желает лишь добра.

Лицо женщины безмятежно улыбалось, волосы покачивались, словно погруженные в воду. Ее он убил первой — задушил, пока она принимала ванну. Какое-то время она была любовницей Ву, собиралась стать его «королевой», даже предлагала заговор против остальных. Он тогда испытал отвращение, увидев, какой она стала отвратительной и уродливой, умирая. Здесь же ее лицо сохранилось лучше остальных и казалось почти живым. Один из мужчин начал напоминать зверя, обзаведшись двумя рядами длинных острых белых зубов и жестким рыльцем. Ву уже и забыл, как изначально выглядел тип, чьей головой он продолжал бить по камням еще долго после того, как жертва скончалась. Остальные, казалось, умерли от голода — похожие на черепа, с мрачными круглыми глазницами вместо нормальных глаз и печально поникшими чертами. Они редко отходили от этого зеркала и страстно желали лишь одного — помогать своему Другу и Владетелю.

Их Друг и Владетель наконец устремил на них тяжелый взгляд. Часом раньше они сказали ему, что есть очень важные новости, однако Ву сердито приказал им молчать, изучая мысли, блуждающие по его сознанию, как летящие по небу облака — то принимающие на миг четкую форму, то превращающиеся в неясную муть, то наливающиеся грозовой чернотой. Он не сказал, желает ли услышать эти новости, однако Призрак, казалось, был твердо намерен рискнуть. Если Ву рассердится, они всегда успеют сбежать.

— Мы получили очень странные вести, — произнесли они.

Ву встал, протянув руку к кубку с вином. Оно было по-прежнему здесь, до последней капли. Правитель поднял кубок и поднес его к губам; ему неожиданно захотелось поразить Призрака.

— Друг и Владетель! — с беспокойством воскликнули четверо из пяти лиц; пятое же только потрясенно открыло рот. — Друг и Владетель! Пожалуйста, берегись! Ты уверен, что следует пить его? Безопасно ли оно? — Они говорили все разом, и голоса сливались в единый рокочущий гул.

Рука Ву крепче сжала ножку резного хрустального кубка. Пальцы задрожали, и он обвел комнату взглядом, в котором горел вызов, оскалившись.

— Смотри, — презрительно прорычал он, хотя обращался вовсе не к Призраку. — Валяй, смотри!

Лежа в постели по ночам без сна, ворочаясь и беспокойно мечась по простыням, он прокручивал в голове идею о том, что, возможно, Тень похитила его вино, обвиняя тем самым правителя в трусости. Поэтому теперь Ву одним глотком осушил кубок, и по подбородку потекли тонкие струйки темно-красной жидкости. Бокал же он швырнул в стену рядом с зеркалом, и тот разлетелся на мелкие кусочки.

Лица Призрака ясно выражали потрясение. Лорд и Владетель схватил горсть зеленых овощей с тарелки, стоявшей на столе перед троном, и засунул их в рот, довольный тем, что ему удалось напугать этих существ в зеркале, и желая закрепить успех. Призрак вознаградил его усилия, разразившись новой чередой испуганных охов и ахов, пока Ву не встал напротив, сжав кулаки.

— Мрачные вести, — произнесло лицо, плавающее в центре, оправившись от потрясения.

Лицо было грустным, круглым, с большими глазницами, иными же отличительными чертами не обладало. Ву уже забыл, как его звали при жизни. Правда, остальные имена он тоже не помнил.

«Да говори уже», — подумал Ву, а потом сообразил, что так и не отдал приказа вслух. Они, видимо, правильно истолковали выжидательную позу правителя, поскольку снова заговорили:

— Мы услышали разговор, когда пробрались в окно Архимага…

Призрак рассказал ему о том, как Архимаг, споря с двумя Стратегами, отмахнулся от предположения о важности слова «тень», найденного на каменном уступе, где был уничтожен патруль — всего лишь в дне пешего пути от замка. Выживших не обнаружили.

Ву слушал их, и кулаки сжимались все крепче. Ему и не могли докладывать обо всех новостях, поэтому он оставался в неведении относительно многих важных событий. Но это? Почему эту новость скрыли от него?

— Мне не сообщили об этом, — произнес он, начиная дрожать.

— Архимаг заявил… он заявил… — Призрак занервничал. Среднее лицо утратило способность говорить, поэтому вместо него продолжила женщина: — Он заявил, что для вашего же блага необходимо избегать тревожных вестей, поэтому нет никакой необходимости беспокоить вас. И он добавил, что сейчас лучше не показывать вам то, что он назвал «письмом». Стратег был убежден в обратном. Они повздорили. Тогда Архимаг ударил его по лицу и выгнал вон. И заставил его поклясться никогда впредь не упоминать о «письме».

Ву бродил туда-сюда перед зеркалом битый час. Призрак наблюдал за каждым его шагом, терпеливо ожидая.

— Он знает, что вы были в оконном стекле? — наконец произнес Ву, имея в виду Архимага.

— Ничто не указывало на это, Друг и Владетель. Занавеска была наполовину задернута, и мы спрятались за ней.

Прошел еще один час, на протяжении которого его тело словно превратилось в размеренно движущийся маятник.