Александра Лисина - На окраине мира

Едва ворота постоялого двора вместе с угодливым хозяином остались за спиной, Стрегон глубоко вдохнул, машинально оглядывая пустую улицу. Впрочем, кого тут можно встретить в такую рань? Даже петухи еще не прокашлялись, колодезные журавли не заскрипели, а мужики явно только-только продирали глаза. Он уже собрался взлететь в седло, но неожиданно зацепился взглядом за сидящую на соседнем плетне фигурку: вчерашний мальчишка, кажется, тоже имел полезную привычку вставать спозаранку.

Стрегон узнал его сразу - по густым каштановым вихрам, хрупкому даже для подростка сложению и идеальному овалу немного бледного, будто с недосыпу, лица, на котором подозрительно ярко горели голубые глаза. Необычные, слегка раскосые, поразительно чистые... почти такие же, как у него когда-то. Пацан сидел на плетеном заборе, безучастно болтая ногами в воздухе и равнодушно изучая пыльные разводы на земле. Одинокий, взъерошенный, какой-то печальный. И наемник, на мгновение задержав на нем изучающий взгляд, отчего-то вдруг подумал, что вчера в таверне народу было столько, что яблоку негде упасть. Наверняка свободной комнаты мальцу уже не досталось - все разобрали те, кто приехал раньше и заплатил больше, чем мог себе позволить парнишка. Скорее всего, щекастый хозяин отказался даже принять припозднившегося просителя, и мальцу пришлось со вздохом тащиться снова под дождь, слушать голодное урчание в брюхе, а потом ночевать или в заброшенном амбаре, или в сарае, или... гм, под этим же самым плетнем, накрывшись плащом вместо одеяла и подложив под щеку пыльную ладошку.

Словно почувствовав что-то, мальчишка быстро поднял голову, и Стрегон чуть не вздрогнул, встретившись с ним взглядом. Там была такая тоска... но, вместе с тем, и такая ясность... странное узнавание... понимание... какая-то печальная истина, смешанная с внутренней болью и мертвой безысходностью... что у него впервые за сорок лет что-то екнуло в груди. А потом пришло и надолго обосновалось неуместное сожаление о том времени, когда красивому пацану с утонченными чертами лица придется испытать весь тот ужас, через который пришлось в свое время пройти ему самому. Ведь у людей действительно не бывает таких бездонных голубых глаз. У них не бывает таких точеных скул, идеально очерченных губ и пушистых ресниц, по которым сходят с ума молодые девчонки. И становится грустно от мысли, что у этих мальчишек, как правило, неизбежен скорый надлом в душе - ровно в тот день, когда вместо прежнего задорного юнца на них из зеркала в ужасе уставится красноглазый альбинос.

Пожав губы, наемник быстро отвел глаза.

Нет. У каждого свой путь и своя дорога. Если пацану суждено через это пройти, значит, так надо. Это судьба. Рок. Проклятие, если хотите. Он может сломаться, не вынеся насмешек в спину, может загнуться от раны в боку в какой-нибудь сточной канаве, а может... и для него это - лучший вариант... зажать волю в кулак, в кровь разбить кому-нибудь лицо, вырастить себе стальные зубы, но заставить остальных замолчать. И найти в себе силы на то, чтобы стать выше тех, кто очень скоро выжжет ему на лбу ненавистное, хорошо знакомое немолодому воину клеймо: полукровка...

Но тут, кроме тебя, больше никто не поможет. Стрегон это слишком хорошо знал. Проверил на собственной шкуре.

- Едем, - хрипло бросил наемник, отворачиваясь и решительно взлетая в седло. Накинув капюшон, чтобы не пугать своим лицом крестьян, он первым направил скакуна к закрытым воротам. Но даже так, через многие десятки шагов, тяжелый плащ, плотную куртку и наросшую за эти годы скорлупу равнодушия, буквально кожей ощутил на себе пристальный, внимательный, очень странный взгляд, от которого ему впервые за много лет почему-то захотелось поскорее избавиться.

- Торос, тебе не кажется, что наш грозный вожак за это утро еще немного поседел? - неожиданно поинтересовался у побратима Лакр.

- Отвали, - привычно огрызнулся южанин, скользя цепким взглядом по сонным домам.

- Нет. Действительно... мне показалось, что вчера он был более...

- Заткнись, Лакр, - тихо рыкнул Стрегон, отчего-то именно сегодня чувствуя несвойственное себе, давно позабытое раздражение. Этот странный пацан слишком сильно всколыхнул память, зацепил чем-то, расстроил. Вот и побратимы сразу ощутили: Торос странно покосился, а неугомонный ланниец удивленно покрутил головой и даже послушно закрыл рот. Не вякнув, как обычно, не осведомившись ехидно, в чем дело. Понял, наглец, что у вожака нет настроения шутить.

Торк! Не к добру это. Совсем не к добру.

Стрегон подавил необъяснимое желание обернуться, чтобы еще раз взглянуть на странного мальчишку. Даже пришпорил коня, стараясь выкинуть ненужные мысли из головы, однако уйти просто так им не позволили - в одной из подворотен, которые Братья только что благополучно миновали, вдруг послышался свирепый, полный силы рык, зазвенела потревоженная цепь, что-то с грохотом рухнуло. Потом донесся истошный женский крик, оборвавшийся громогласным лаем. За ним послышалась приглушенная мужская ругань, сквозь которую проступил неподдельный испуг и настоящее отчаяние. Громко опрокинулось пустое ведро, дробно застучала по земле развалившаяся поленница. Наконец, в одном из заборов с треском разлетелась гнилая доска, почти сразу за ней - вторая, наружу опасно выгнулись острые щепки, а на пустую улицу, раздвинув мощной грудью податливое дерево, проворно выбрался крупный лохматый пес, волочащий за собой оборванную цепь.

С коротким рыком, больше похожим на раскаты грома, кобель отряхнулся, отчего длинная серая шерсть на загривке встала дыбом, шальными глазами обвел соседние дома. При виде троих всадников у него что-то замкнулось в лихорадочно блестящих зрачках, лапы непроизвольно напряглись, напружинились. Мощное тело подобралось, зубы угрожающе обнажились... вот же Торк! Кажется, с привязи сорвался. Вон, еще замок по земле волочится. А пес молодой, сильный, прямо брызжет нерастраченной силой. И почти так же яростно брызжет жидкой слюной. То ли ударили его, не подумав, то ли не кормили, то ли лапу неудачно защемили возле поленницы, и он от лютой боли взбеленился... кто его знает. Главное, что зол сейчас на весь свет, словно оскорбленный варвар - так и рыщет по сторонам, на ком бы сорваться. И разбираться бы с этой зубастой проблемой не уехавшим Братьям, потому что, кроме них, подходящей добычи перед глазами не маячило, как вдруг...

Стрегон аж похолодел, когда на другом конце улицы бодро распахнулась калитка, и оттуда с задорным смехом выскочил босоногий мальчишка. Совсем мелкий, белобрысый, в одной нижней рубашке - явно от мамки сбежал в погоне за красивой бабочкой. Глазенки светлые, ясные, сам крепенький, румяный. Он еще не увидел ни всадников, ни грозно обернувшегося пса - с широко открытым ртом уставился на закружившую вокруг него стрекозу, а потом восторженно запрыгал, пытаясь поймать прелестницу неуклюжими ладошками.