Александр Прозоров - Заклинатель

– Не грусти, отрок. Достанет еще битв на твою долю, всего насмотришься. Да, кстати, поздравить тебя хочу.

– С чем?

– Рази ты забыл? У тебя на днях свадьба.

Князь Сакульский

Разумеется, началось все с молебна. Еще в темноте бояре Лисьины с семьей и дворней спустились на берег озера в Филаретову церковь, отстояли заутреню, после чего исповедались, причастились, отслушали еще одну службу за здравие боярина Андрея, потом освятили изрядное количество вещей: ржаные снопы, перины, ковры, простыни, караваи, сыр, мед, соль… Всего и не упомнишь. Потом была еще одна служба – благодарственная, – и лишь после этого процессия из домочадцев крестным ходом направилась к усадьбе. Впереди холопы несли образа Спасителя и Божьей матери, следом шли боярин с боярыней, позади – Зверев, с которого несколько холопов куньими хвостами постоянно смахивали пыль. Хотя, может быть, сдували таким образом сглазы, порчу и проклятия.

В усадьбе процессия дошла до крыльца, частично рассосалась, но большая часть людей тесной толпой втянулась в дом, поднялась наверх – причем не на второй этаж, а еще выше, по специально срубленной лестнице, на чердак. Сюда затащили буквально все, что побывало в церкви. Пол застелили коврами, а также натянули их между стропилами, создав подобие балдахина рядом с одной из печных труб. Поверх ковров уложили ржаные снопы, затем, с пением молитв, поместили сверху перину. Андрей криво усмехнулся – уж он-то, начинающий волхв, знал, ради чего сложены сюда эти колосья. Чтобы семени у него было много, как семян в колосьях, да урожайным оно оказалось, как эти зерна. Говоря научно-магическим языком, проводилась попытка энергетического смешения плодовитости здорового растения и жениха с целью улучшения производительности второго. И при чем имя Христово?

Поверх первой перины водрузили вторую, потом третью – и уже тогда расстелили простыню, уложили подушки, развернули одеяло. В изголовье поставили образ Иисуса, в ногах – Богоматери. Затем Пахом с Никитой, держа в руках рябиновые ветки, обошли приготовленное ложе, нахлестывая встречающиеся на пути предметы. Похоже, не один Лютобор знал, что рябина всякую невидимую нежить и магию впитывает, что с помощью ее веток молодых можно любую порчу из дома извести.

Естественно, закончилась эта канитель только незадолго до сумерек. Андрей к этому времени так хотел есть, что о свадьбе уже не беспокоился. К счастью, первый день свадьбы завершался пиром – так что наголодавшийся за день народ смог наесться от пуза. Кроме Зверева: перед ним персонально поставили только запеченного цыпленка, два вареных яйца и кубок с густым хмельным медом. На все прочее угощение жених мог только смотреть.

Засыпал Андрей с мыслями о том, что утром обязательно нужно что-нибудь стащить на кухне, а то как бы опять голодному бродить не пришлось. Однако боялся он зря: поутру для дворни, гостей и родителей был накрыт богатый стол – жениху опять досталась курица. После короткого, часа на два, пира вся честная компания поднялась, вышла на двор и разобралась по уже запряженным саням и возкам, украшенным атласными лентами, бубенцами да колокольчиками. Откуда-то взялись наряженные в нелепые цветастые рубахи и красные шапки скоморохи, пара медведей, гусляры с простуженными голосами. Один из таких массовиков-затейников начал дергать Зверева за рукав зипуна, уговаривая не ехать, – но Андрей как-то потерял чувство юмора и тихо пообещал свернуть ему шею. Скоморох поверил и отстал.

С бубенцами и посвистом кавалькада выехала из ворот усадьбы, скатилась на Окницу и помчалась по льду к Пуповскому шляху, за которым раскинулось богатое имение князей Друцких.

Добрались часа за два. Лично Юрий Семенович, худосочный, в неподъемной московской шубе, в которой одних соболей имелось с полпуда, встретил гостей перед воротами усадьбы, поклонился в пояс, а потом начал спрашивать, уж не заблудились ли добрые люди. Василий Ярославович соглашался, что заблудился, но просился «погреться у печи, да поесть калачи». В сопровождении богато одетой толпы гостей завели в дом, в просторную горницу, налили всем по корцу вина, поднесли по пирогу – Андрею же опять ничего не перепало.

Дальше пошло обычное, известное по десяткам сказок и фильмов: «Ехали мы с парнем удалым, завернули за красным товаром, у вас товар – у нас купец». После некоторого кокетливого отнекивания князь «товар» согласился-таки «продать» и велел позвать священника для благословения святого дела. Попик, естественно, ожидал неподалеку. Он выступил на середину комнаты, завел долгую молитву с поминанием праотцев Авраама и Сары, Иоакима и Анны, царя Константина и царевны Елены.

Андрей навострил уши: «Неужели прямо здесь, прямо сейчас венчать станут? А я думал, в церкви!»

Но оказалось, что благословляется священнодействие, куда более важное, нежели женитьба: подписание «рядных грамот»!

– Подай свитки, сынок, – распорядился князь.

Растолкав богато одетую толпу, к Юрию Семеновичу подошел Федор Друцкий в долгополом синем кафтане, подмигнул Андрею и передал отцу обтянутый кожей кофр размером с половину колчана для стрел. Князь извлек из-за пояса ключ, открыл сундучок, достал две свернутые в тугой рулон бумаги и громко, чтобы все слышали, сообщил:

– Княжество Сакульское за невестой род Друцких отдает, боярин Василий Ярославович, а также имение Лисьино, что обязуюсь я первенцу молодых подарить. Однако же и ты, боярин, по уложению, сходный подарок сделать обязан…

Шутки кончились – отец жениха развернул свиток и стал знакомиться с его содержанием, губами проговаривая записанные слова. Закончив один, взял второй, но его просматривал уже быстрее. Тем временем слуги принесли пюпитр, поставили между гостями и хозяевами, приготовили чернильницу с семью гусиными перьями – Зверев со скуки пересчитал.

– Все верно, Юрий Семенович, – наконец признал боярин Лисьин, встал, выбрал себе перышко и решительно подписал один свиток, затем второй.

Гости загудели. Следом к пюпитру подошел князь, начертал свой автограф там и там. Теперь гости закричали здравицы по-настоящему, принялись поздравлять… Разумеется, родителей. Чуть выждав, священник опять запел молитву, заставив присутствующих немного успокоиться. После благодарственного молебна князь и боярин забрали с пюпитра по грамоте, обнялись, троекратно поцеловались.

– Что-то мы совсем про купца нашего забыли! – вдруг спохватился князь Юрий Семенович. – Ну за такую обиду я отдариться готов. Отдариться подарками добрыми, в жизни нужными.

Он хлопнул в ладоши. В горнице появились двое молодых – без бород – холопов с дарами. Перво-наперво князь Друцкий кинул на плечо Андрея связку соболей, скромно присовокупив: