Демьян Бедный - Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 — октябрь 1917)

Писал сие послание —
Подтянутой губернии,
Уезда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
А той деревни Босовой
Мужик Яким Нагой.

Богачи везде шныряли,
Даром часу не теряли, —
Разослав своих послов,
Не жалели сладких слов.
На Дону от них посольство
Бьет челом за хлебосольство:
"Ой вы, бравые донцы,
Боевые молодцы!
Окажите вы нам дружбу,
Сослужите вы нам службу,
Помогите сбить рога
У проклятого врага,
У немытой, черной голи,
Что кричит: земли и воли!
День упустим — не вернем.
Голь наглеет с каждым днем.
Не поставьте ей преграды, —
Сами ж будете не рады!"
Отвечала старшина:
"Ваша голь хотя страшна,
Нам своя страшнее вдвое.
Но правленье войсксвог
Все ж в руках у нас пока.
Ладно: будут вам войска!"

Товарищ дорогой,
Согнись дугой,
Подставь покорно спину:
Так подобает "гражданину",
Стоящему за "временную власть".
Хлебнув свободы всласть,
Остепенись маленько:
Освобожденье ты отпраздновал раненько.
Нет, милый, нам с тобой свобода не с руки.
Обидно — не обидно,
А по всему, брат, видно,
Что путь для нас один: в казачьи батраки.

Теперь смекай-ка:
Жила-была нагайка.
Не говоря про старину,
Совсем недавно
Нагайка славно
Стегала спину не одну.
На царский зов она всегда неслась охотно,
Чтоб вольный дух унять в народных бунтарях,
Зато самой при всех царях
Жилося ей весьма вольготно,
Не то чтоб, скажем, там какому батраку
Аль мужику,
Спадающему с тела
У своего куриного надела.
Но вот мы дожили до радостной зари:
Верх взяли бунтари!
Свалив грабительскую шайку,
Почал народ судьбу устраивать свою
И голытьбу сзывать в единую семью.
Да позабыл, вишь… про нагайку!
Нагайка ж исстари "вольна",
И волю понимать способна лишь она.
Свободой новой ей мозгов не затуманить,
И вправе потому она "дуван дуванить",
Судить нас, бедных, и рядить,
То-бишь — "порядок наводить".
Что ж? Это дело ей не внове!
Но… все ль нагайки наготове,
Чтоб двинуться в поход
На трудовой народ?
Не атаман ли тут толкует с атаманом,
Как войско с толку сбить предательским обманом,
"Казацкой вольностью" и мусором "свобод"?

Казаки, грустная моя побаска эта
Ужель останется без братского ответа?
Казаки, вам пора, пора глаза открыть:
Кто подбивает вас на Каинову прыть?
Родные братья наши,
Вы не разделите с богатым общей чаши.
У трудового казака
Ввек не поднимется на бедный люд рука.

"Что нам в пользу — то и гоже.
А попы ведь сила тоже! —
Порешили богачи. —
Две пудовые свечи,
Аналойчик да икона
Да духовная персона…
"От Матфея" там "глава"…
Про смирение слова…
Раз писанье — значит, свято,
Люди ж верили когда-то…
Так попробуем теперь…"
Богачи стучатся в дверь
К архипастырю Андрею,
Из Уфы архиерею:
"Архиерей наш, архиерей,
Спаси нас, грешных, от бунтарей.

Трещит Расея!
Прошло блаженство.
Одна надея
На духовенство,
На дым кадильный из алтарей.
Спаси нас, грешных, отец Андрей!

Нам без лазейки
Спасенья нету,
Две-три статейки
Дай нам в газету,
Чтоб в назиданье простой толпы
Могли читать их в церквах попы!"

"В оковах пастырь…
В разброде стадо…
Целебный пластырь
Сыскать нам надо,
Чтоб злую рану закрыть скорей", —
Рек, прослезившись, отец Андрей.

И, ощутивши
Прилив отваги,
Скорей схвативши
Кусок бумаги,
Стал он "Биржевке" строчить статью,
В высоком стиле галиматью:

"Не надо злобы!
К чему бунтарство?
Нам надо, чтобы
Окрепло царство,
Борьбы знамена в архивы сдать,
Да осенит нас тишь-благодать.

Без отреченья,
Без примиренья,
Без подчиненья
И без смиренья
Не избежать нам лихой беды!" —
Твердил епископ на все лады.

Коря сноровку
Социалистов,
Стриг "под Биржевку"
Евангелистов.

Ведь это ж, отче, простой обман?!
Опять с амвонов пускать туман?

Чтоб люд наш темный
Опять толпами
На зов погромный
Шел за попами?!
Скажи все ясно, святой отец,
Твоих статеек какой конец?

Клевета — большое дело.
Клевету весьма умело
Богачи пустили в ход,
Чтобы с толку сбить народ.
Всюду шнырили оравы
Ловких сбытчиков отравы.
Подрядились в "языки"
Все заштатные шпики.

"Вечор девки, вечор девки
Пиво варивали".
Два шпика у Малой Невки
Разговаривали:
Шпик 1-й. "Ты скажи, скажи, бродяга,
Где ты маешься
И каким ты, лярва, делом
Занимаешься?"
Шпик 2-й. "А я, братко, живу гладко
Да не маюся,
А я прежним нашим делом
Занимаюся!"
Шпик 1-й. "Царь небесный! Пресвятая
Богородица!
Новый строй ужель шпиками
Обзаводится?"
Шпик 2-й. "Ну, шпиками — не шпиками.
Шпик шельмуется.
То же дело по-иному
Именуется.
По-иному наше дело
Привечается.
С похвалой в газетах многих
Отмечается.
В буржуазную газету
Лишь заявишься,
Сразу, братец мой, в почетный
Угол ставишься.
Так и льнут к тебе писаки,
"Куш" подсовывают,
В десять перьев твои враки
Разрисовывают.
Битый час проврешь им, точно
Неприкаянный.
Прешь про ленинцев нарочно
Брех отчаянный.
Тут они глаза закатят
Умилительно!
Как за все потом заплатят, —
Удивительно!"

Два шпика пошли, обнявшись,
Вдоль над Невкою.
Вот вся песня, — остановка
За припевкою.
А припевки после спеты
Были разные.
Затянули все газеты
Буржуазные:
"Миру, вишь ты, "Правда" рада.
Показательно!"
"Разгромить всю "Правду" надо
Обязательно!"

Воры, сыщики, громилы,
Биржевые крокодилы,
Толстосумы-живоглоты,
Мироеды-патриоты —
Все, кто был царям оплотом,
Кто кормился кровью-потом
Обездоленного люда…
Вот пошел поход откуда!
Вот кто, брызжа злою пеной,
"Правду" стал корить… "изменой"!
Черносотенная рать
Стала шибко напирать,
Сам эсер, кряхтя до сроку,
Лишь подмигивал ей сбоку.
К черной банде напрямик
Лез в объятья меньшевик.
Связь погромная готова.
Разгромили "Правду" снова!
Был приказ властей таков:
"Не щадить большевиков!
Уничтожить всех их сразу,
Как зловредную заразу.
Главарей арестовать,
Чтоб не смели бунтовать!"
Написать приказ не штука,
Да искать попробуй, ну-ка!
"Как тут быть?" — "Хватай гуртом,
Разберемся уж потом!"

Меньшевик, эсер, ликуя,
Ловят за полы буржуя:
"Счет сведя с большевиком,
Заживем теперь ладком.
Съезд в Москве устроить нужно,
Чтоб потом работать дружно,
Петь под общий камертон.
Заказать нам, что ль, вагон?
Завтра, что ли-ча, поедем?"
Но буржуй рычит медведем:
"Человек я, что ж — прямой:
Камертон-то будет мой!"
"Ваша светлость! Что вы, что вы!
Мы ж для вас на все готовы.
Вместе будем отвечать.
Не извольте лишь серчать!"