Юлия Андреева - Дерево не выбирает птиц

— Служанки, помогающие на празднике в доме господина, были заколоты или зарублены, поэтому я исключаю их из списка. — Сотник извлек из рукава и положил перед Алом исписанные иероглифами листы.

— Но вы говорите, что среди твоих покойниц некоторые были тоже убиты понятным для нас образом?

— Так и есть, но это всего четыре девушки, две из которых, скорее всего, оказали сопротивление похитителям. Обе дочери самураев, по уверениям родителей, они владели оружием. И еще две, возможно, сбежали, потому что были застрелены в спину. Их даже не стали догонять.

— Почему?

— Кто знает… — Сотник развел руками. — Может, они уже набрали много девушек и опасались, что пока будут бегать за этими, остальные тоже могут дать деру, а ведь крестьянки обычно хорошо знают родные места, для них спрятаться от чужаков — задачка не из сложных.

— Понятно. — Ала трясло. Во всех этих похищениях явно были заметны общие черты, все или почти все они были сделаны одними и теми же людьми. Причем, в отличие от Утомо, он сразу же отметил про себя, что богатая женщина, или, как в нескольких случаях говорилось, сваха, появлялась в расположенных близко друг к другу городах и селениях. Ал привык много путешествовать, кроме того, за время его службы сегунату он был вынужден бывать во всех портовых городах и, естественно, проезжал через близлежащие деревни, поэтому, увидев первое название, он без труда припомнил и остальные, так как незнакомка действовала на территории, Алу отлично известной.

Поблагодарив сотника за проделанную работу и поручив ему и впредь заниматься этим делом, Ал попросил пригласить давно уже ожидающего его вызова Субаро, который вскоре вышел от своего даймё опоясанный двумя мечами, и сразу же от Ала был направлен к парикмахеру, где сбрил ненавистную ему детскую челку.

Этой ночью господин был особенно добр к ней, щедр на ласки, чего прежде с ним не случалось, или, может быть, он был таким для госпожи Омоэ из чайного домика, куда ходил аккуратно на первой трети луны. Да, таким сильным и одновременно нежным и ласковым мужчина может быть только с чужой женщиной. С тонкой, воспитанной ночному служению куртизанкой, но не с ней. Не с наложницей, которую он видит каждый день и только и знает, что понукать, упрекая в нерадивости.

Но жаловаться стыдно. Да и есть ли у младшей наложницы Айко право жаловаться, когда, покидая родной дом, свою семью и слуг, господин забрал с собой в скитание не кого-нибудь, а ее? Практически бесполезную женщину.

Айко ткнулась носом в спину господина, ощущая, как из нее продолжает вытекать его еще горячее семя. Сколько же его там? Вот что значит недельная вылазка в горы, где поблизости ни одной деревни с покорными, но неумелыми крестьянками.

Наверное, следовало тихо встать и дойти до купальни, но господин может проснуться, и тогда Айко придется краснеть за свою неосторожность. Нельзя потревожить Минору.

Как же много у господина семени, как много и все впустую, потому как доктор Укети точно сказал, что у Айко будет ребенок. Ребенок, которого она подарит господину, доказав свою полезность. Да, она просто обязана каждый день доказывать, что именно она — младшая наложница Айко — должна сделаться супругой Минору, заняв место погибшей Юкки. Ох уж эта Юкки, как боялась ее Айко. А все-таки все как надо повернулось, нет больше опасной, коварной, как ее мать Осиба, ведьмы Юкки, и весь клан, можно сказать, в ее руках. Да, изначально казавшийся неисполнимым план, теперь дивным образом начал воплощаться в жизнь. И она, еще вчера никому не нужная девочка, сделалась не только наложницей даймё Грюку Минору, но и понесла от него быстрее первой наложницы. Бедная Хотару, — Айко улыбнулась про себя, — как же она, дурочка, мечтала забеременеть от господина, но несколько капель каждый день в ее чай или рис, и…

Айко блаженно вздохнула, переворачиваясь на спину. Живот еще незаметен, но… — Она погладила себя, отодвинула футон и… чуть не закричала. Ноги были в крови, и все ложе и ее часть постели и под господином все было в крови!

Айко села, ощущая, что от этого кровь потекла только сильнее. Погиб ли ребенок? Могут ли появляться крови во время беременности?

В крошечном замке не было слуг. Вообще никого не было — только наложница и ее господин.

Айко ощутила проснувшуюся внизу живота боль и невольно согнулась, ткнувшись лбом в набрякшую кровью постель.

Да, она не выполнила своего долга. Не сохранила ребенка господина. Но это еще ничего. И Айко, и Минору еще молодые, у них непременно будут дети, печаль в другом. В том, что все это произошло так не вовремя в присутствие господина, в его постели. И теперь он, так же как и она, весь в крови!

Это была уже не простая небрежность, это был настоящий проступок.

А если он теперь выгонит ее из дома? Выгонит, и она должна будет вернуться в дом отца с позором. Как объяснит причину отказа? Никогда еще женщины рода Мусумото не приносили в дом такого стыда! Такого страшного позора!

Голова горела, согнувшись в три погибели, Айко собрала в узел изгаженный верхний футон и дотащилась до ванны. Естественно, вода давно остыла, но это было не важно. Айко уже была готова забраться в прохладную ванну, которую они с господином принимали вчера, но сообразила, что первым следовало помыть господина, поэтому она набрала воды в ковшик и, сев на корточки, начала смывать кровь. Айко смывала, а ее — крови становилось все больше и больше, да и не только алой, теперь к ней примешивались темные пиявки.

Немного омывшись, наложница побросала кровавые тряпки в кадку и уже подняла ведро с водой, как новая боль резанула с такой силой, что она была вынуждена согнуться, ощущая, как из ее лона выползает нечто скользкое. Шмяк. Здоровенная бляха запекшейся крови шлепнулась на пол, второй сгусток медленно потек по ноге, оставляя за собой кровавую дорожку.

— Нет! — Айко снова омыла ноги, черпая воду ковшиком, замочила белье, натерла мыльным корнем. Надо было спешно привести все в порядок, стереть с пола кровавые следы, постирать белье, разбудить господина и, пока тот не начал гневаться, как-то объяснить произошедшее.

Определенно, стоять было более страшно, чем сидеть на корточках, потому что, стоило Айко встать, как тут же из нее вываливалось нечто, шлепаясь, шмякаясь, загаживая пол…

Никогда прежде Айко не была в столь сложном положении.

Наконец, разобравшись со стиркой и мытьем, она кое-как перевязала чистой тряпицей бедра и, подойдя к ложу, опустившись на колени, попыталась вытащить из-под господина подстилку. Это удалось с третьей попытки, но повязка на бедрах вновь набрякла кровью.