Колин Мэлой - Дикий лес

— О Кертисе, — поправила Прю.

— О Кертисе, — повторил тот и добавил: — Если мы можем сделать ваше пребывание в Южном лесу более приятным, пожалуйста, не стесняйтесь и дайте знать об этом секретарю. — С этими словами он легонько вытолкнул ее в коридор. — До свидания, Прю. Было очень приятно познакомиться.

И дверь захлопнулась.

Атташе улыбнулся, продемонстрировав желтые зубы, и жестом пригласил Прю следовать за ним по коридору.

Конь, мягко стуча копытами, перепрыгивал через канавы и поваленные деревья, и с каждым прыжком Кертис все крепче цеплялся за стройную талию губернаторши. Та, натягивая и ослабляя кожаные поводья, уверенно вела животное через дикую чащу.

— Держись! — иногда напоминала Александра, когда приходило время преодолеть особенно высокий барьер или прыгнуть в глубокую расщелину.

— Куда мы едем? — прокричал Кертис, уворачиваясь от ветвей, которые норовили хлестнуть его по лицу или плечам.

— На передовую! — воскликнула губернаторша, подгоняя коня. — Хочу показать тебе, как мы сражаемся, как боремся за справедливость! — Лес проносился мимо на чудовищной скорости, стук копыт тихим эхом отдавался вокруг. Кертис, раскрыв рот, глядел на проносящиеся гигантские деревья, вершины которых окутывала туманная дымка.

— Ладно! — проорал он в ответ. — Если только мне не придется драться!

— Что? — крикнула Александра.

От холодного воздуха, хлеставшего по лицу, на глаза мальчика навернулись слезы.

— Я говорю, ЕСЛИ ТОЛЬКО МНЕ НЕ ПРИДЕТСЯ ДРАТЬСЯ!

Губернаторша натянула поводья, и конь встал на дыбы над гребнем холма, с которого открывался вид на раскинувшуюся внизу глубокую долину, поросшую папоротником. Из ноздрей животного вырывался пар, и конь заржал, почувствовав ладонь губернаторши на своей шее.

— Молодец! — похвалила она его своим мелодичным голосом.

Кертис посмотрел вниз, на темно-зеленый ковер долины, на ручей, ревущий на дне ущелья, среди мха и камней. Дно оврага исполосовали старые поваленные стволы, а на холмах с противоположной стороны могучие ели и кедры уходили кронами в небо.

— Какая красота, — сказал он.

Александра с улыбкой обернулась.

— У меня были такие же мысли, когда я впервые оказалась в Диком лесу. И сразу поняла, что здесь мой дом, что мое место в этом диком краю.

— А давно вы здесь живете? — спросил Кертис, беспокойно ерзая на спине коня. Тот переступил ногами по траве, чтобы сохранить устойчивость под весом двух седоков. — Вы откуда-то приехали?

— Скажем так, Кертис, мой сладкий, что я не по своей воле здесь оказалась, — ответила губернаторша, — и сначала я была глубоко несчастна, но вскоре поняла, что мое изгнание сюда, в Дикий лес, было предопределено судьбой, что так распорядились высшие силы. Мои палачи стали моими освободителями.

Где-то вдали сломалась ветка, и звук ее падения эхом разнесся по лесу. В кустах неподалеку во все горло распевала птица.

— В Диком лесу, в этом заброшенном краю, я увидела образец нового мира. Возможность вернуться к давно забытым ценностям, которые дремлют глубоко внутри нас, к зову дикой природы. Я подумала: если у меня получится приручить и направить ее мощь, я сумею построить в лесу порядок из хаоса и управлять этой землей так, как должно.

— Я не совсем уверен, что улавливаю суть, — сказал Кертис.

Губернаторша рассмеялась.

— Всему свое время, — сказала она. — В свое время ты все поймешь. — Она обернулась и снова посмотрела на Кертиса. Стальной взгляд ее сверкающих глаз стал жгучим. — Мне нужны такие соратники, как ты, Кертис. Я могу на тебя рассчитывать?

Кертис сглотнул.

— Наверно, да.

В улыбке Александры появилась задумчивость. Она все не отводила взгляд от лица Кертиса.

— Какой мальчик, — тихо сказала она, будто говоря сама с собой. — Неужели это сходство — просто совпадение?

— Извините, что? — спросил Кертис, смутившись больше прежнего.

Губернаторша несколько раз моргнула и нахмурилась.

— Но хватит терять время! На передовую! — И пришпоренный конь стремительно прыгнул в овраг и поскакал к противоположной стороне. Кертис изо всех сил обхватил талию Александры и сжал зубы. Деревья проносились мимо. Они ехали еще добрый час и наконец добрались до небольшой поляны на вершине холма. Там был разбит небольшой лагерь, в круг стояли палатки. Один из койотов, заметив Александру и Кертиса, поспешил к коню и принял поводья, давая губернаторше возможность спешиться. Кертис, которому никто помогать не торопился, перекинул ногу через круп коня и неловко соскользнул на землю, едва не упав.

— Батальон на позициях, мэм, — отрапортовал солдат, отдавая им честь. — Ожидает дальнейших приказаний.

— Разбойники появились? — спросила вдовствующая губернаторша, завязывая на поясе ремень, который ей подал другой солдат. На поясе в ножнах висел длинный, тонкий клинок. Солдат также вручил ей потрепанную временем винтовку. Она заглянула в дуло и проверила прицел.

— Так точно, мэм, — ответил солдат. — Группируются на дальней гряде.

Повесив винтовку на плечо, губернаторша улыбнулась.

— Покажем этим головорезам, кто хозяин Дикого леса.

Кертис тем временем топтался возле лошади, не в силах оправиться от скачки. Выйдя из транса, он заметил, что один из койотов так и стоит перед ним навытяжку.

— Вольно! — повторил Кертис команду, которую слышал в бесчисленном количестве фильмов о войне. Солдат покорно пошел прочь, и на мальчика вдруг накатило веселье. Захотелось улыбаться. — Вольно… — шепотом повторил он.

— Кертис! — крикнула ему губернаторша из толпы солдат. — Не отходи от меня!

Положив ладонь на эфес шпаги, Кертис поспешил к Александре.

Комната была простой, скромной и, поскольку единственная располагалась под самой крышей Северной башни особняка, полукруглой. Блеклые стены украшало несколько гравюр в рамках. На одной был изображен страшный шторм и парусник, который, накренившись и обнажив киль, пытался обойти огромный утес. На другой — пасторальная сценка: поляна с огромным корявым деревом посередине, по сравнению с которым все казалось маленьким. Вокруг дерева расположились люди, их головы лишь слегка поднимались над могучими голыми корнями. Прю какое-то время полюбовалась картинами, наслаждаясь изяществом штрихов, но вскоре ее захлестнула усталость, и девочка рухнула на кровать. Пружины матраса недовольно заскрипели. Схватив единственную подушку, Прю уткнулась в нее лицом и вдохнула затхлый запах. До этого момента ей и в голову не приходило, что она так страшно вымоталась. Не успев додумать эту мысль, Прю провалилась в глубокий сон.