Лада Лузина - Меч и Крест

Маша круглоглазо уставилась на Дашу, ожидая ее реалистической реакции, но та, как ни странно, не стала проявлять свой талант к спорам.

— А вдруг и правда! — романтично сказала она. — Вот у нас и улочка! Одна с ведьмой, второй с вертолетом — насмотрелись и напридумывали. А вдруг они даже что-то видели, представляешь? — вцепилась Чуб в Машино плечо. — Видели, как Киевицы с балкона! А представь, как бы Сикорский обалдел, когда б мы к нему сейчас заявились? Жаль, пароля не знаем. Вряд ли это Salve.

— Может, и знаем… — Маша указала на подпирающую поднебесный потолок верхушку шкафа, где в окружении причудливых резных завитушек сидела тусклая металлическая табличка. — Нужно принести лестницу, иначе не прочтем.

Девушки дружно помчались в комнату за прописанной у книжных полок спиралевидной лестницей, и через пять минут Маша, стоя на последней ступеньке, многозначительно изрекла:

«Именем Отца моего велю, дай то, что мне должно знать!» «анекдот, парсуна, пора»,

окончила Даша, взирая на внутреннюю сторону дверцы, где висел новенький, набранный на компьютере листок. Она вопросительно задрала голову.

— Наверное, — отозвалась подруга, спускаясь, — произнеся пароль, нужно уточнить, что именно хочешь увидеть. «Пора» — в смысле день или час. «Парсуна» — личность…

— Или прикол.

— Нет. — Ковалева с облегчением приняла протянутую Дашей руку и соскочила на пол. — Анекдот — не обязательно прикол. Это по-старому означает — история.

— Надо будет попробовать как-нибудь. Только не сейчас. Сейчас нам, поверь, не до вертолетов! Ты не знаешь, что я узнала. Информация на миллион долларов! — импульсивно заявила Чуб. И замолчала: в свете последних бурных и объемных событий ее открытие показалось ей слишком уж предположительным и плоским. — Короче, Маруся, кажется, мы умрем уже сегодня.

— Сегодня? — удивилась Маша. — Почему?

— Помнишь про «рябая станет любой и боль сгорит в огне»? Так вот, Кылына имела в виду праздник Ивана Купала. Считается, что, умывшись купальской росой, можно очистить лицо от прыщей и прочего дерьма и стать землепотрясной красавицей. А в купальском костре вместе со старыми вещами люди сжигали свои неприятности, болезни и душевную боль. Он во-още от всего очищает: от зла, от дурного глаза. Раньше, когда наши князья древние на войну с татарами шли, они обязательно через очищающий костер прыгали… Я и раньше это читала, когда к вечеринке готовилась, но как-то одно с другим не сопоставлялось. А теперь сопоставилось! А ночь на Купалу сегодня вечером. И шабаш сегодня, тот, на который нас зазывали…

— Но ведьмы не умирают в ночь на Ивана Купалу, — убежденно возразила ей Маша. — Разве что с перепоя! Это ж один из трех самых разгульных ведьмацких праздников.

— Ладно. Я тебе сказала, а ты как хочешь! — надулась Чуб.

— Хорошо. А что ты еще про Купалу знаешь? — попыталась нащупать хоть какую-то версию подруга, знавшая про Ивана Купалу одно: название праздника удивительным образом объединило в единое целое христианского святого Иоанна Крестителя и языческое божество Купало, что, по мнению Маши Ковалевой, было однозначным свидетельством мудрости православия, публично сурового, но признававшего подспудно: истина все же посредине.

— Да все! — самовлюбленно объявила Землепотрясная. — Ночь перед праздником Крестителя — это наш славянский Хэллоуин, когда всякая нечисть, типа нас с тобой, может делать абсолютно все, что захочет.

— А еще что?

— Ну, папоротник цветет. Змеи, даже не ядовитые, обретают силу. Купаться без оберега нельзя, потому что водяной именинник и к себе утащит: наверное, все, что опускается в воду в этот день, он воспринимает как подарок. А раньше на праздник язычники девушку топили — типа, ему в жертву. И любовные групповухи на берегу устраивали — тогда это не считалось грехом, а считалось идеальной ночью для зачатия детей.

— О чем это вы? — из кухни вышел Мир с озабоченным, отчужденным лицом. — Я должен уехать, — прилип он глазами к Маше. — Ненадолго. — Мир попытался оторвать взгляд, но не смог. — Ты дождешься меня? Дождись, пожалуйста! Нам, — картинно провел он пальцем по горлу, — вот так договорить надо! Это важно.

— А что случилось? Куда ты? — заволновалась его непоседливая возлюбленная, не дослушавшая жизненно важное объяснение в любви.

— Кока звонил. Он одну практикантку из медучилища подцепил, сейчас в кафе с ней зависает.

— И что она рассказала?

— Много интересного, — абстрактно ответил Мир, с подозрением глядя на Чуб.

Та ответила ему не менее нелюбезным взглядом. Хотя подозрение с Красавицкого было снято, слишком красивые мужчины вызывали у Даши примерно те же чувства, что и у Маши, — слишком крупные купюры.

«А ведь Маша так ничего и не знает про Присуху, — с ужасом осознала она. — Ой!»

— Говори при ней, мы ведь все вместе, — затеребила влюбленного Маша.

— Хорошо, — нехотя выдавил тот. — Есть серьезная зацепка. Практикантка подтвердила, что сумасшедшие вели себя последние две ночи, как настоящие сумасшедшие. Вчера ее не было, ей рассказывали. Но позавчера, когда она дежурила, понадобилось несколько часов, чтобы собрать и успокоить их всех. Митю, например, нашли лишь под утро, под лестницей за ящиками с новой аппаратурой. И на одежде у него была кровь. Они решили, что он поранился, и сразу же отвели его к Снуровскому…

— Митя — это тот шизик, с которым мы утром?.. — возбудилась Землепотрясная.

Мир недовольно поморщился в ее адрес. Лаконично ввел ту в курс дела и снова безудержно прилип взглядом к Маше:

— Митя, — подчеркнул он, — действительно там на привилегированном положении. Эдакий наследный прынц психушки. Во-первых, платник — раскаявшийся отец исправно вносит крупную сумму каждый месяц. Во-вторых, врач «дядя Киря» носится с ним, как дурень с писаной торбой. Но это не самое интересное. — Красавец стал чернее тучи. — Практикантка сказала, что в числе прочей исторической околесицы, которую любит повторять наш прынц, он утверждает, будто его род ведет начало от гетмана Мазепы.

— Клад гетмана! — взвизгнула Даша. — Все сходится! В ночь на Купалу открываются клады! Но только тому, кто душу нечистому продаст, — помните, как у Гоголя? Вот почему его не пугает бетон: он надеется, что после всех обрядов клад откроется ему сам. Я же тебе сразу про клад сказала! И на Митю указала первая: это он!