Елизавета Дворецкая - Дверь в скале

— Расскажи мне, дорогая, что привело тебя к нам? — ласково спросила королева. — Ты проделала такой долгий путь, и мы надеемся, что он не окажется напрасным. Если у тебя есть какие-то просьбы, то мы постараемся их исполнить.

— Ваше Величество! — Вирта сжала руки перед грудью. — Признаюсь вам, что в этот путь меня повела надежда, которой, конечно, не суждено осуществиться. Она, боюсь, покажется вам дерзкой, но простите меня — меня толкнуло к ней одиночество и желание найти близкого человека. Я сирота, моего отца я никогда не знала, но говорили, что он эльф…

— Да, несомненно, это так! — Королева благожелательно кивнула и улыбнулась. — Я вижу в твоей внешности эльфийские черты. Это мне тем более приятно, что и сама я происхожу из народа эльфов.

На лице обоих гостей отразилось изумление, и королева продолжала:

— Мой отец, Элидир Риабарх Ферен, много лет правит Восточным эльфийским королевством Хир Туам, и при заключении мирного договора между ним и королевством Прочного Свода было также достигнуто соглашение о моем браке с королем Лаурином! — Она повернулась к своему малорослому супругу, улыбнулась и вложила свою узкую белую ручку в его широкую коричневую лапищу, которой он нежно сжал изящные пальчики супруги, самодовольно при этом усмехаясь.

— Да, несомненно… — с убитым видом отозвалась Вирта, едва ли понимая, что говорит… — Да, Ваше Величество…

— Наши гости утомлены долгой дорогой! — сказал король Лаурин. — Мы приглашаем их разделить с нами трапезу, а вечером пусть музыканты услаждают наш слух своей игрой, и мы проведем время с удовольствием отдохновения и с пользой от приятной и познавательной беседы!

— Вы совершенно правы, мой драгоценный супруг, Опора Прочного Свода! — Королева снова посмотрела на седого коротышку с обожанием, которое гостям казалось нелепым и даже в чем-то отталкивающим.

Под звуки труб и скрипок гостей проводили в соседний зал и усадили за столы. Ни Вирте, ни Баге никогда в жизни не случалось присутствовать на таком пышном застолье и даже видеть нечто подобное издалека. И убранство зала, и золотая посуда, и кубки, вырезанные из цельных кристаллов горного хрусталя, украшенная тонкой резьбой, чеканкой, инкрустацией и драгоценными камнями, и скатерти, и салфетки, и мебель из драгоценных пород дерева, и многочисленная прислуга, и бесчисленные тонкие блюда, и вина, о которых подмастерье и швея раньше только слышали, но даже не нюхали — все это заставило бы заплакать от зависти не только надменного сэра Уолмара, герцога Клохского, но, возможно, и самого мерсийского короля Алуина. Бага опять впал в обалдение, хотя уже думал, что попривык к чудесам. А Вирта едва ли замечала хотя бы половину, потому что не сводила глаз с королевы. В зале было немало придворных дам из знатнейший родов Прочного Свода, и отличие от них королевы резко бросалось в глаза. Рядом с их приземистыми, широкоплечими и широкобедрыми фигурами она казалась еще выше и стройнее, рядом с их грубыми темными лицами ее лицо сияло белизной и изяществом тонких черт, как луна в ночи. Все дамы были богато одеты, но только на ней легкий тонкий шелк и шитая золотом парча, сияние жемчужных нитей и алмазных слезок, вшитых в тесьму передника, казались живым продолжением ее собственной красоты. Было ясно, почему король Лаурин именно ее избрал своей Драгоценной Супругой и Звездой Прочного Свода, кем бы она ни была на самом деле.

И заметно было, что королева несколько не от мира сего. Вид у нее был ласковый, приветливый, и при том мечтательный и немного отстраненный, как будто сквозь окружающие ее чудеса она видит нечто другое, еще более прекрасное — такое прекрасное, чего обычное сознание человек или даже дверга и выдержать-то не могло бы.

— Она эльфийка, точно, — шептал Бага Вирте.

Он никогда не видел ни одной настоящей эльфийки, но был уверен, что они должны выглядеть именно так. Вот только приветливой королева была не по-эльфийски. Эльфы выглядят надменными и замкнутыми, а королева была настолько переполнена своим счастьем, что охотно делилась со всеми вокруг. Она часто обращалась к Вирте, расспрашивала ее о том мире, из которого гостья пришла. Вирта отвечала, с каждым словом погружаясь во все большее отчаяние: королева слушала ее с искренним любопытством и сочувствием, но видно было, что и название города Клоха, и имена мастера Альберика для нее совершенная новость.

По окончании вечера двум пришельцам выделили по комнате неподалеку от королевских покоев: король и королева пожелали сами оказать им гостеприимство. Бага сразу завалился спать, прикрыв светящийся шар с жуком специально для этого предназначенным плотным черным чехлом. Но поспал он не долго. Через какое-то время его тронули за плечо. Мигом открыв глаза и сев, он увидел рядом с собой Вирту. Полуэльфа была одета только в рубашку, с плащом на плечах, а в руке держала маленький шар-светильник с особо мелкой породой жуков. Вид у нее был потрясенный, на щеках блестели дорожки от слез.

— Что с тобой? — Бага быстро глянул на дверь. Несмотря на все оказанное им гостеприимство, он помнил, что они — в другом мире, а значит здесь никому нельзя доверять. — Что случилось?

— Она говорила со мной. — Вирта поставила светильник прямо на мраморный пол и села на край лежанки.

— Королева?

— Да. Теперь я все знаю. Это моя мать.

Вслед за этим полуэльфа закрыла лицо руками и зарыдала. Бага растерянно смотрел на нее: он понятия не имел, как утешать плачущих девушек, да и причины ее слез тоже не понимал. Так это все-таки ее мать? Но плачет она явно не от радости. Так в чем дело?

Немного поплакав, полуэльфа сама успокоилась, ушла к столу и села, опираясь лбом о сложенные руки. Бага натянул штаны: поспать ему сегодня явно не дадут. Потом полуэльфа начала рассказывать, бессвязно и сбивчиво, но через какое-то время Бага уже знал в общих чертах, что случилось.

Оказалось, что сама Вирта тоже легла спать, но еще не успела заснуть, как дверь ее комнаты бесшумно отворилась и вошла королева со светильником в руке. Не узнать ее было невозможно — только она одна во всей этой стране была так высока, стройна и бела, словно лунная богиня. Роскошного платья и короны на ней не было, она была одета в нечто белое, струящееся, с парчовым поясом, и ее перевитые жемчужными нитями косы теперь были распущены. Вирта не успела вскочить, как королева сама подошла и села на край ее кровати.

— Я хочу поговорить с тобой, милое дитя, — начала она, поставив светильник и взяв Вирту за руку. — Встреча с тобой взволновала мое сердце, хоть я и не пойму, какая тому причина. Твое лицо напомнило мне мой прежний дом, мой прекрасный Хир Туам, наш замок Тиндан-Тинголь, лица друзей, подруг и родственников. Мое сердце отзывается тебе, быть может, мы с тобой в родстве?